Ночной огонь

Хильер поинтересовался: «Джаро, как ты собираешься провести день?»

«Сегодня в Лицее — так называемый «предвыпускной обход». Мы обязаны забрать свои вещи из шкафов и ящиков, вернуть оборудование в лабораторию, прибрать в классных комнатах и тому подобное. А вы что собираетесь делать?»

«Ничего особенного. Как обычно, в конце семестра много хлопот со всякими табелями и ведомостями».

«Не забудь! Нам нужно взять пригласительные билеты участников конгресса! — напомнила супругу Альтея. — Иначе нас не пустят в Искристую Заводь!»

«Верно! — отозвался Хильер. — Значит, лучше явиться в управление пораньше. На конгресс вылетает целая делегация из Танета, в том числе декан Хутценрайтер. Он прочтет доклад о результатах исключительно глубокого исследования: «Дополнительные измерения философии на примере лингвистических тензоров Уильяма Шульца»».

«Гм. Звучит несколько заумно», — заметила Альтея.

«Не спорю. Надеюсь, доклад Хутценрайтера будет организован лучше, чем его финансовые дела. Говорят, он по уши в долгах».

«Как это может быть? — недоумевала Альтея. — Он известен блестящими умственными способностями».

«Вполне возможно, что его умственные способности слишком блестящи, — предположил Хильер. — Тензоры Шульца оперируют в семнадцати измерениях, знакомых декану Хутценрайтеру не хуже, чем самому Шульцу. Финансовые сделки осуществляются в одном измерении: покупай по дешевке, продавай втридорога. Декан Хутценрайтер, однако, осмысливает финансовые операции одновременно в нескольких измерениях, тогда как работники банков неспособны уяснить себе формулировки ненулевой математической лингвистики».

Альтея прищелкнула языком: «Хильер, когда на тебя находит такое настроение, следи за тем, чтобы в Институте тебя никто не слышал!»

Хильер Фат усмехнулся и повернулся к Джаро: «Ты знаком с его дочерью, кажется?»

«Скирлет? Ну да. Она на другой планете, в частной школе. Даже не помню, где именно».

«Когда-то я помнила, куда она уехала, но успела забыть, — сказала Альтея. — Помню только, что это учебное заведение — на каком-то острове. Студенты ночуют в палатках, а классы преподаются на пляже. Говорят, обучение там обходится очень дорого, хотя студенты едят бананы, срывая их в саду, и жарят рыбу, которую сами ловят в лагуне».

«Наверное, девушке там нелегко, — заметил Хильер. — Она из «устричных кексов», а они не привыкли бродить по колено в воде с удочкой».

«Может быть, отец именно поэтому ее туда отправил, — предположила Альтея. — Чтобы вернуть ее с облаков на землю, так сказать».

Джаро немедленно возразил: «Скирлет совсем не такая! На самом деле она не тщеславна! Ей плевать на то, что о ней думают».

«Это само по себе свидетельствует о высокомерном отношении к окружающим», — мягко упрекнула сына Альтея.

«В ее случае для такого отношения есть основания».

«Ты на удивление ретиво ее защищаешь!» — сухо обронил Хильер.

Джаро ухмыльнулся: «Она красивая. Я всегда хотел с ней познакомиться поближе, но, как вы понимаете, такому, как я, трудно даже завязать разговор с наследницей «устричного кекса»».

««Устричные кексы» общаются с самыми разными людьми и делают самые разные вещи, — туманно заметила Альтея, обращаясь в пространство. — Они не накладывают на себя никаких запретов, такова основа их мировоззрения».

Хильер язвительно улыбнулся: «Подозреваю, что она уже вернулась домой, потому что ее инопланетные затраты оказались не по карману декану Хутценрайтеру».

Джаро удивленно поднял голову: «Скирлет вернулась в Танет?»

Хильер кивнул: «Вчера я видел ее в кабинете декана».

«Интересно! Как она выглядит?»

Хильер пожал плечами: «Не заметил существенных изменений. Она все еще становится в позу типа «плевать я на всех на вас хотела». Будь это кто-нибудь другой, я назвал бы такое поведение наглостью. У нее все еще немного мальчишеская фигура, если судить по манере одеваться. Тем не менее, она явно подросла. По правде говоря, мне она показалась уставшей, даже подавленной. Меня она, конечно, не узнала».

«Наверное, она решила завершить образование в Институте! — с напускным энтузиазмом воскликнула Альтея и повернулась к Джаро. — В следующем году ты встретишься с ней на занятиях. Разве это не замечательно?»

«Не так уж замечательно, если она будет вести себя нагло и станет меня презирать», — усмехнулся Джаро в сторону отца.

«Жаль, что ты не можешь поехать с нами на Юшант! — сказал Хильер. — К сожалению, это действительно помешало бы твоей учебе на первом курсе Института».

«Еще представятся другие возможности, — успокоительно отозвалась Альтея. — Образованию нужно уделять внимание в первую очередь».

Джаро угрюмо смирился с перспективой потратить четыре года на академические занятия, хотя все инстинкты побуждали его приступить к поискам своего происхождения. Он больше не спорил, однако, с Хильером и Альтеей. Иногда он сомневался в том, что ему когда-либо удастся узнать правду. Такие сомнения неизменно вызывали в нем приступы упрямства, и где-то в глубине сознания решение добиться своего только укреплялось.

После завтрака Джаро отправился в мастерскую космического терминала, чтобы встретиться с Гэйнгом Нейтцбеком.

Нейтцбек уже знал о вчерашних событиях в Пингари-парке и произвел краткий бесстрастный осмотр состояния Джаро: «Говорят, ночью у консерватории кто-то с кем-то подрался».

«Насколько мне известно, Ангелы Тьмы получили по заслугам, — ухмыльнулся Джаро. — Им надолго подрезали крылья».

Гэйнг кивнул: «Как ты проведешь лето?»

«Как раньше. Но Фаты улетят на Юшант, и я останусь один. Собираюсь починить крышу и покрасить дом снаружи. Кроме того, примерно неделю займут всякие формальности, связанные с поступлением в Институт. Тем временем, я хотел бы продолжать занятия и работать в мастерской столько, сколько мне позволят».

«С этим не должно быть проблем, — сказал Нейтцбек. — Мне твоя помощь пригодится — в последнее время накопилось много заказов на ремонт. На следующую неделю назначен пробный полет большого красного «Пожирателя пространства» модели № 19. Если владельца не будет на борту, ты мог бы вывести корабль на орбиту и вернуться».

«Превосходно! Благодарю вас!»

Гэйнг кивнул: «А теперь давай составим что-то вроде расписания».

2

Через несколько часов Джаро прибыл в Лицей и занялся выполнением обязанностей, возложенных на выпускников. Некоторых эти обязанности огорчали. «Предвыпускной обход» и церемония вручения дипломов обозначали переходный момент: позади оставалась молодость с ее непременной долей забав, безответственности, мимолетных любовных увлечений и полушутливым, полусерьезным восхождением по ступеням социальной иерархии, нередко имевшим огромное символическое значение и предвосхищавшим будущее.

Джаро ходил по знакомым помещениям, собирая свое имущество и прощаясь с преподавателями — некоторые из них ему нравились. В полдень он зашел в кафетерий, взял в буфете бутерброд и фруктовое пирожное и присел за стол. Как только он приступил к еде, в кафетерии появилась Лиссель в соблазнительной белой юбке и темно-синем тонком свитере с высоким воротником. Она была одна и, как показалось Джаро, чем-то раздражена и подавлена, будто у нее было несварение желудка. Лиссель заметила Джаро только тогда, когда он подошел к ней сзади и взял ее поднос. Она нисколько не удивилась. «Иди сюда, — пригласил Джаро, — к моему столу».

Лицо Лиссель застыло; она молча стояла, уставившись на свой поднос в руках Джаро. «Пойдем! — сказал Джаро. — Ты задерживаешь очередь».

Нахмурившись, Лиссель неохотно последовала за ним и плюхнулась на стул.

Джаро притворялся, что не замечает ее раздражение: «Рад был познакомиться с твоими родственниками. Они оказались вовсе не такими, какими я их себе представлял».

«Даже так? — Лиссель не могла просто сидеть и молчать; кроме того, в ней взяло верх любопытство. — Чем они не оправдали твои ожидания?»