Двойной бренди, я сегодня гуляю

Я вовсе не призываю перенимать у землян их легкомысленное отношение к стыду и их извращённое удовольствие, с которым они исследуют пороки, присущие разумным существам. Но, внимательно наблюдая за их опытом, мы могли бы суметь избежать некоторых ловушек нашей собственной культуры, и в первую очередь осознать ограниченность нашего кругозора — то, к чему землян приучают с малолетства. Цинизм землян во многом — оборотная сторона их культуры самопознания: слишком въедливое изучение себя неминуемо приводит к нелестным выводам насчёт природы себя и других.

29. МИГРЕНЬ

Марс, экспедиция D-12, 18 ноября 2309 года по земному календарю (19 сентября 189 г. по марсианскому)

К чести для Мэлори, ему быстро удалось взять себя в руки.

— Не время переходить на личности, — поморщившись от спазма в виске, сказал он. — Нужно вызывать поисковиков. Идёмте!

Подавая пример, он первым двинулся из столовой. Остальные потянулись за ним. По пути к медиа-залу Мэлори не покидало ощущение, что это всё какой-то кошмарный сон, от которого он вот-вот очнётся — что сейчас он откроет дверь, и Лаи окажется там, за компьютером, как всегда, бритоголовый и улыбчивый, и в своей обычной церемонной манере сообщит ему какую-нибудь новость. Но реальность была безжалостна.

Мэлори прошёл в медиа-зал, сел за компьютер сам и вызвал спасательную станцию.

Связь была отвратительной; человек на том конце не сразу понял, о чём идёт речь.

— Как — гость? Почему вы разрешили ему лететь одному?

— Никто ему не разрешал! — заорал Мэлори в экран. — Это была его собственная инициатива!

— Не кричите, — строго сказал румяный седовласый сотрудник центра. — А как он в таком случае взял из гаража машину?

— Это неважно, чёрт подери, — Мэлори уже чувствовал, как подступает тупая, пульсирующая боль. Свет от экрана начинал резать глаза. — Двадцать пятый квадрат, сектор сигма. Направьте туда поисковой отряд.

— Мы, конечно, направим, — внушительно сказал администратор, — но к вам возникают серьёзные вопросы. Как минимум о халатности…

— Когда отряд будет на месте? — перебил Мэлори.

— При данных метеорологических условиях — через четыре часа.

— Спасибо, — резко сказал Мэлори и прервал связь.

— Четыре часа? — Лика разгибала бог весть откуда взявшуюся скрепку. Её пальцы хрустели. — Сколько времени он уже пробыл в скафандре?

— Вряд ли больше восьми часов, — Лагранж прикинул, в котором часу Лаи мог покинуть станцию, прикинул время на полёт до квадрата двадцать пять. — Воздуха с учётом аварийного резерва хватает на сорок. Но это для нас. Барнардец, может быть, протянет около тридцати. Мощность генераторов кислорода в их скафандрах не выше, чем в наших. Будем надеяться, что поиски не займут слишком много времени.

Все остальные молчали, и было особенно странно, что молчали барнардцы. Только худой изломанный Фоо вдруг ни с того ни с сего потянул через голову свитер. Скинув его и оставшись в рубашке, он беспомощно огляделся. Айена тут же выхватила из принтера лист бумаги и, ловко перегнув его несколько раз, сложила нечто вроде шапочки. Растянув рот в благодарной улыбке, Фоо нахлобучил бумажный убор на свои взъерошенные волосы, расстегнул рубашку и, вытянув руки вперёд, горячо зашептал какие-то слова.

— Что он делает? — тихо спросил Флендерс у Лагранжа.

— Молится. Айена молодец, сообразительная…

— Молиться сейчас самое время, — невесело произнёс Патрик Коннолли по другую сторону от профессора. — Жаль, что я не настоящий католик. Хотя кто знает, действует ли наш бог на Марсе.

За толстыми стёклами было не видно ни зги. Всё заполнила бешено крутящаяся красно-бурая муть. Табло в углах компьютерных экранов показывали скорость ветра — семьдесят километров в час. Мэлори усилием заставил себя подняться из кресла. Ядерная реакция уже запустилась внутри левой глазницы, и огненные частицы выжигали мозг.

— Нет смысла сидеть тут четыре часа, — кисло сказал он. Коннолли тряхнул головой, отбросив с глаз рыжую чёлку.

— Не сидите, — дерзко ответил он. — Если вам плохо, вам разумнее пойти и прилечь. А мы будем ловить звонок от спасателей.

— Благодарю, — досадливо выговорил Мэлори и вышел из медиа-зала.

Каждый шаг отдавался болью. В коридоре его нагнала Эльза Рэй.

— Я всё вижу, — вполголоса сказала она. — У вас приступ. Это из-за бури. Вам нужно кое-что посущественнее антимигренина.

Ничего не ответив, он вошёл в свою комнату, лёг на кровать и накрыл голову подушкой. Эльза вернулась через несколько минут, зайдя к нему без стука.

— Дайте руку, — сказала она. Мэлори не отреагировал. Он наполовину не понимал, чего от него хотят. — Дайте руку, чёрт возьми!

Она почти силой надела ему на запястье браслет инъектора. Мэлори закрыл глаза, не сопротивляясь тому, что с ним делают. Он ждал одного — когда Эльза наконец уйдёт.

Он почувствовал, как с его руки отстегнули инъектор, и услышал, как закрылась дверь. Слух во время приступов у него всегда обострялся.

— Дерьмо, — прошептал он. До него только сейчас по-настоящему начало доходить, как он вляпался.

Не надо было вообще допускать этого Лаи в экспедицию, подумал он. Меньше хлопот было бы. Когда они его всё-таки отыщут, Мэлори скажет ему всё, что об этом думает, и пусть он поворачивается спиной хоть сто раз. Лишь бы и в самом деле отыскали.

Мэлори перевернулся на бок и провалился в тяжёлый болезненный сон.

Лекарство не помогло. Боль лишь притупилась, когда Мэлори очнулся и пошевелил головой. Шея окоченела; горло как будто сдавливали резиновым жгутом. Только бы не стошнило, подумал Мэлори. С усилием приподнявшись и сев на кровати, он запустил пальцы в редеющие волосы на виске. Кожа на этом месте болела так, словно ему врезали по голове кирпичом. Нашарив на тумбочке кружку, Мэлори подставил её под автомат с питьевой водой. Вода не пошла ему впрок — она скатилась в желудок холодным комом. Мэлори вновь подавил рвоту. На часах было почти семь вечера. Ему придётся это сделать. Выйти к ним и спросить, нашёлся ли Лаи.

Мэлори спустил ноги с койки, отыскал кроссовки, набросил на плечи кардиган и встал.

Едва он заглянул внутрь медиа-зала, как понял, что хороших вестей ждать не приходится. Оттуда никто не уходил. Они все сидели там. Мрачный, как туча, Коннолли сидел у крайнего стола, подперев рукой лохматую голову. Флендерс жадно пил крепкий кофе; его дорогой кремовый свитер был в тёмных пятнах. Зарёванный Амаи Ори с красными глазами скорчился на полу в ногах Айены. Всё ещё надеясь не услышать того, чего боялся, Мэлори разлепил губы и хрипло спросил:

— Ну как?

— Никак, — коротко откликнулась Эрика Йонсдоттир. Лагранж отодвинул своё кресло от стола.

— Они нашли брошенное аэро. Его самого — нет.

Невидимый жгут стянулся на горле с новой силой. Мэлори согнулся и кашлянул.

— Сядьте, — сказала Лика, — я сделаю вам кофе.

Её лицо было таким бледным, что веснушки казались шоколадными. Встав, она подошла к сенсорной панели, набрала команду и подхватила выдвинувшуюся из стены чашку.

— Держите, — сказала она. Мэлори молча принял обжигающую чашку и сел в свободное кресло.

— Что они намерены делать дальше? — спросил он, растирая висок.

— Вернуться, — сообщил Лагранж. — Продолжать поиски слишком опасно в таких условиях. Они оставят там робот-приёмник, чтобы он мог поймать сигнал от аварийного маячка.

Аварийные маячки срабатывали, если скафандр не снимался в течение двадцати часов. Учитывая, что точное время побега Лаи было неизвестно, не оставалось иных вариантов, кроме как ждать.

— А если маячок не сработает? — задала вопрос Лика.

— Такого ещё не бывало. Бывало, к сожалению, что он срабатывал уже на покойниках.

На последних словах Лагранжа Айена Иху подскочила, как от удара током. Грубо оттолкнув юного Ори, она сорвалась с кресла, подбежала к Мэлори и вцепилась в его рукав. Кофе из его чашки выплеснулся на стол.