Журнал «Если», 1998 № 05

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Почему ты не можешь остаться?

— Дорогая, в моем вездеходе найден труп. Нас видели возле места происшествия. К тому же этот случай с Меллорзом… Я не доверяю Картеру. Мы не можем оставаться в этом мире, когда над нами нависла угроза. Нам будет лучше в моем мире.

Она попыталась подняться и сесть.

— Я пойду с тобой, Джон. Я не хочу отпускать тебя одного.

— Ты не сможешь, дорогая. — Я снова осторожно уложил ее на подушки, чувствуя комок в горле. На ее лице было отчаяние.

— Все будет хорошо, дорогая. Завтра я вернусь за тобой. А сейчас я должен идти, иначе мы никогда отсюда не выберемся, ибо Страттон поменяет матрицы. Баскас ждет меня внизу.

— Баскас? Кто это?

— Неважно. Это долгая история. Постарайся хорошенько выспаться, чтобы утром встать здоровой. Встретимся в бухте в четыре часа, хорошо?

— Хорошо, — покорно ответила Сюзанна и печально посмотрела на меня, желая запомнить каждую черточку моего лица, словно не надеялась больше увидеть меня.

Я быстро нагнулся и поцеловал ее. Я торопился поскорее уйти, раздираемый жалостью, любовью и недобрыми предчувствиями.

Открыв окно, я выбрался на пожарную лестницу. Прежде чем закрыть его, я бросил прощальный взгляд на мою Сюзанну. Она снова приподнялась на постели и попыталась сесть. Ее лицо, обращенное ко мне, было залито слезами.

Глава 19

Какое-то время я стоял, не пересекая линию круга. Дождь хлестал мне в спину, глухо рокотало беспокойное море в Бухте Морских Звезд.

Я смотрел на туманные очертания большого дерева и поваленный молнией ствол, а также на белевшие камни развалин и вспоминал все, что здесь произошло. Я терзался мыслью, что совершаю ошибку, оставляя Сюзанну даже на несколько часов. Но тут же убеждал себя, что наше существование здесь было бы сущим адом, ибо зависело бы отныне от ошибки инспектора Баскаса при опознании трупа, найденного в моей машине, и от вечного страха, что Картер, напившись, расскажет бармену, как Мэйн убил Меллорза…

Наконец я принял решение и пересек черту. В то же мгновение что-то произошло, какой-то щелчок или сдвиг, давший понять, что я снова у себя дома. Мне предстоял долгий путь, но ночь была тихой. Я бодро одолел утесы и вышел на дорогу, ведущую в Фалькомб. Луна низко висела над заливом, и ее свет был добрым спутником, не покидавшим меня в ночной тишине.

И вот я уже у двери и нажимаю на звонок. Я слышал, как его звук разносился в глубине комнат. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что неприлично звонить так поздно в дверь малознакомой девушки, которая к тому же давно уже спит. Но дверь открылась почти мгновенно. Это должно было удивить меня, но не удивило. Я понимал, что это означало: Марианна ждала меня.

Не вымолвив ни слова, она открыла дверь широким и решительным жестом, который должен был предупредить меня — она знает, что в том, другом мире, я нашел то, что искал и во что она не верила.

Марианна провела меня в гостиную, жестом пригласила сесть и принесла виски с содовой. Двигалась она как-то тяжело и неохотно, словно устала от осознания того, что я всего лишь использую ее. Пока я пил, она подошла, положила мне руку на плечо и слегка сжала его.

Потом Марианна вышла, и я услышал звук льющейся воды в ванной. Наконец она снова появилась с махровым огненно-красным халатом в руках. Я не выдержал и улыбнулся, улыбнулась и она и положила халат возле меня.

— Увидимся утром, Джон, — наконец нарушила она обет молчания и вышла, тихонько закрыв за собой дверь. Я стал снимать с себя мокрую и грязную одежду.

После ванны я с удовольствием вытерся большим согретым полотенцем, которое она приготовила для меня, и облачился в халат. Налив виски, я растянулся на мягком диване. Поудобней располагаясь и закутываясь плотнее в халат, я нащупал что-то в кармане и вытащил чек из магазина, датированный сегодняшним числом.

Мы закончили завтрак почти одновременно, и воцарилось неловкое молчание. Марианна налила мне еще чашку кофе.

— Через минуту я уйду на работу, — заявила она. — На этой неделе я работаю в субботу и воскресенье.

— Боюсь, когда ты вернешься, меня уже здесь не будет. Мне нужно встретиться со Страттоном, а после этого решить массу других проблем.

— Не лучше ли будет, если ты позвонишь доктору Страттону и пригласишь его сюда, Джон? Я хочу сказать, пока ты все еще… — Ясно, она хотела сказать «все еще в бегах». Но вместо этого вдруг добавила: — Знаешь, я ему уже звонила, когда ты спал. — Она умолкла в нерешительности. — Он рассказал мне все. Ты говорил правду. Прости меня.

— Что он тебе еще сказал?

— Что теперь уже неважно, если кто-то узнает об экспериментах.

Я удивился этой странной новости.

— Знаешь, я виделся с Сюзанной, — наконец признался я.

— Я так и думала.

Марианна поднялась.

— Я должна идти. Чувствуй себя как дома и, ради Бога, не пропадай, хорошо?

— Послушай, Марианна, я даже не знаю, как мне тебя благодарить…

— Не надо, — быстро сказала она и направилась к двери.

Позднее я позвонил Страттону, и он приехал. Он сидел, не двигаясь, задумчиво глядя на меня, пока я рассказывал ему все, что произошло. Когда же, заканчивая, я сообщил о том, что попросил Сюзанну встретиться со мной в бухте в четыре пополудни, он внезапно прервал меня:

— Здесь происходит что-то странное… Даже когда я пытался придерживаться логики твоих мыслей и поступков, я чувствовал, как происходили изменения. Казалось, матрицы… Я не уверен, что смогу объяснить тебе. Представь, что миры — это параллельные линии и каждая из них вращается вокруг другой, они как бы сходятся, вернее, скрещиваются в каких-то своих точках. Этим и объясняется такое большое число несчастных случаев и происшествий в последние дни. Историческое выравнивание, о котором мы говорили, ускоряется. — Страттон внимательно посмотрел на меня. — Ты моряк, Мэйн. Я вспомнил одно обиходное выражение из морского лексикона. Судьба драит палубы…

— Но не все еще их покинули, — решительно возразил я. Этот человек пытался запугивать меня.

— Да, остались мы с тобой… И Сюзанна, но в другом мире.

— Что это за мир? Прошлое, будущее? — спросил я.

— Сейчас эти определения не подходят. Все изменилось, Мэйн. Мы догнали будущее, а прошлое наступает нам на пятки. Миры сливаются. Наш эксперимент закончен, больше нечего искать.

— Ты хочешь сказать, что не сможешь послать меня в тот мир, где осталась Сюзанна?

— Возможно, в этом не будет необходимости, — он загадочно улыбнулся. — Не беспокойся, дружище.

Пока Страттон так мрачно рассуждал о создавшейся ситуации, я разглядывал довольно скромную гостиную Марианны. Стены были окрашены в светло-кремовый цвет, кроме одной, напротив двери, оклеенной обоями с вертикальным рисунком, напоминающим бамбуковые заросли. Потолок был ярко-белым, на полу лежал светло-зеленый ковер.

В гостиной на противоположных стенах висели две картины: на одной был изображен косяк диких гусей в небе над лугом, залитым золотыми лучами заходящего солнца, на другой — морской пейзаж. Мебель была традиционной, как и все в этом доме. Я попытался представить себе, что означает конвергенция параллельных миров, о которой продолжал говорить Страттон, но не смог.

Спустя какое-то время я все же прервал его:

— Послушай, Страттон, ты обещал мне железное алиби. Я выполнил свою часть договора.

— Хорошо. Когда я должен пойти в полицию? Все утро я буду занят.

Я рассердился.

— Что, если ты сделаешь это после полудня? Встретимся у меня на яхте, туда же я приглашу инспектора Баскаса. Там мы сможем все ему объяснить без десятка чужих ушей.

— Ладно. А в четыре часа мы попробуем переправить тебя.

Я вытаращился на Страттона, не веря своим ушам. Но его лицо было непроницаемо.

Я воспользовался вездеходом станции и вернулся в город. Когда я оставил машину на причале, было уже одиннадцать утра. Услышав заунывные звуки оркестра Армии Спасения, я вдруг вспомнил, что сегодня воскресенье. Несколько зевак от нечего делать окружили оркестр, дожидаясь, когда откроются пивные.