Маленький ныряльщик

   - Не зовёте внутрь? Не хотите похвастаться, что построили?

   - Тесно там, а людям нужно работать. Завтра после стрельб -- милости прошу.

   - Ну, коли посмотреть нельзя, на словах скажите: уверены в своём детище?

   - Вполне. Хоть бы и до того же Марселя и обратно.

   - Без захода в порт?

   - Без захода.

   - То есть до Александрии у вас точно угля хватит?

   - Керосин у нас. Хватит, конечно.

   - Тут, Петр Семёныч, вот какое дело. В начале года в Египте произошел государственный переворот. Хедив Тевфик был фактически низложен, а власть принял полковник Ахмет Орабы, сын простого феллаха. Орабы выдвинул лозунг: "Египет для египтян", - и пользуется в стране весьма широкой поддержкой. Он поссорился и с французами, и с англичанами и те теперь весьма озабочены судьбой Суэцкого канала. Султан турецкий также намерен навести порядок в землях своего вассала, да только никак не соберётся с силами. Есть у нас с ним опасение, что британцы раньше предпримут какие-то шаги. В мае они направили в Александрию эскадру адмирала Сеймура. Французы решили, что они тоже "не лыком шиты", и отправили туда свою. В наших интересах не допустить обиды египтян ни от кого, кроме его законного сюзерена - Оттоманской Порты. И было бы прекрасно, если бы о причастности России к этому делу никто не догадался.

   Ага. Выходит, надо потопить британскую средиземноморскую эскадру. Ай да Его Величество!

   - Знаете, Сан Саныч. Один-то я с этим кораблём никак не управлюсь, а команда у меня -- люди все статские. До официальной приёмки заказа моряки своих людей в обучение не присылали.

   - Да. Кто ж знал заранее, что так неожиданно возникнет срочная надобность в этом корабле!? Что же, придётся эту оплошность исправить. Пётр Семёнович, голубчик, ступайте в управление, распорядитесь о неотложных приготовлениях от моего имени. Боюсь, времени у нас совсем не осталось. Гвардейцы сопроводят вас и придадут убедительности тем требованиям, какие окажутся потребны.

   ***

   Помните фразу: "Именем короля... ну и дальше". Вот её я и вспоминал весь остаток дня. Рядом с ныряльщиком поставили обречённую на утопление лайбу и плотники приступили к гримёрным работам. Декорацию возводили также и на субмарине -- труба, мачта, ванты, деревянная будка -- неказисто, зато исключительно деревянно. С виду -- перегруженный хламом дебаркадер оторвался от берега, чтобы совершить свой последний путь к месту разборки на дрова.

   В саму лодку кое-чего догрузили, кое-чего долили и... знаете, когда Император чисто по-человечески объясняет людям, что от них требуется, они стараются ему не отказывать. Время такое. Собственно, внешне ничего не изменилось, но весь мой экипаж теперь -- одни сплошные нижние чины Его Императорского Величества Черноморского флота. А я -- того же самого флота юнкер. Чин как бы и не нижний, но и не офицер -- серединка на половинку.

   Парусно-паровое судно "Карп" следует в Марсель с грузом леса. Так что через проливы нас пропустят свободно. Очень хорошо, что мы не смогли поставить на палубе пушку, а то бы она диссонировала с обликом добропорядочного грузового плавсредства.

   Уходим с наступлением ночи без оркестра и прощания с близкими. Официальная версия -- охранка задержала команду для разбирательства в связи с обнаружением на борту агитатора. И у меня в сердце большая заноза. Игнат часто работал с нами, и тут зашел порадовать отчима успешным завершением испытаний за очередной класс. Пока я отлучался в управление, тут он и прибыл как раз к разговору с Его Величеством. Теперь - тоже член команды. Не лишний, кстати. Но ведь мы не в круиз отправляемся.

   И не могу оспорить его решения, хотя руки чешутся выпороть юношу и отправить домой. Однако в эту эпоху просьба государя и зов отчизны -- одно и то же слово.

   Как же всё это неожиданно!

   ***

   Вообще-то крейсерская скорость у нас восемь узлов. С учетом перегрузки за счёт декораций -- семь. Уменьшить осадку за счёт продувания всех цистерн чтобы увеличить ход нельзя -- у нас там керосин, без которого мы не так-то долго сможем находиться на позиции, да и на обратную дорогу не хватит. Пресной воды загружено с запасом, провизии напихано во все щели.

   Среди мастеровых с завода есть люди, служившие раньше на флоте сигнальщиками, по части же навигации соображаем мы с Игнатом -- он всерьёз собирается учиться на капитана - заставал я его за чтением профильной литературы. Ещё один из инженеров спешно листает учебник. Парень толковый, надеюсь, разберётся. Очень не хочется шторма -- размечет нашу маскировку, что делать будем? Нет, пройти Босфор в подводном положении я, в принципе, могу. Но вот стоит ли это делать? И вообще, по части штурманского обеспечения мы в значительной степени полагаемся на береговые ориентиры, на свой здравый смысл и, естественно, штудируем лоции.

   По договорённости с турецкой стороной имеем право проходить их воды беспрепятственно, и не должны подвергаться досмотру, если не заходим ни в какой порт. На это и сделал я расчёт. Нам бы миновать узости и оказаться в Эгейском море... а там -- видно будет.

   Хмурое небо в июне -- недобрый признак. Как бы не разгулялась непогода.

   Я разбил команду на вахты. Непосредственно для управления нашим кораблём достаточно одного человека. Второй нужен на посылках для присмотра за оборудованием. При работе турбины -- следить за температурой и менять поступление топлива и воздуха. Если идёт зарядка аккумуляторов -- следить за концентрацией водорода, плотностью электролита и напряжением. Под водой -- контролировать содержание в воздухе кислорода и углекислоты.

   Третий -- внешнее наблюдение, сверка магнитного компаса наверху с гирокомпасом рулевого. Он, собственно, и командует всем. Под водой у него перископ и прослушивание воды. Я ведь так и не сделал нормальной акустической аппаратуры -- не придумал, как усилить сигнал.

   Меняются вахты. Волнение в три балла покачивает лодку. Мы сейчас глубоковато осели, поэтому корпус стремится выпрямиться быстрее, чем хотелось бы. Если не поберечься -- можно приложится выступающей частью тела об твёрдое и угловатое, какового у нас более, чем достаточно. "Танковые" шлемы, наколенники, налокотники -- это отнюдь не лишние детали туалета. Их выкройки начертаны кровью.

   Горизонт чист. Кок готовит борщ. Пока хлеб не превратился в сухари -- обедаем по-человечески. Кастрюля с плиты не съедет -- закреплена. Крышка не улетит -- привинчена. Варево через край не выплеснется -- его в ёмкости меньше половины. А вот второе блюдо будет только на ужин -- не выходит у нас трёх блюд. Да и два не каждый раз получаются.

   Выбираюсь наверх. Свинцовое небо. Свинцовые волны. Ветер влажный, неприветливый. Но не крепчает. След за кормой ровный, значит рулевой в тонусе.

   ***

    Море да море вокруг. По всем расчётам впереди уже должен показаться берег, а его всё нет и нет. Лаг врёт, завышая показания? Или встречное течение сносит нас назад? Судя по тому, что нам известно, ничего подобного быть не должно - и аппаратуру мы выверили, и ни в одном справочнике по Чёрному морю ничего о течении подобной силы не поминалось. Вообще, в этой относительно небольшой акватории перемещения водных масс носит преимущественно локальный и переменчивый характер. Ну, там, куда-то чего-то нагнало штормом, а потом оно обратно вытекает. Или, тот же ветер согнал воду какому-то боку. Кто дул на блюдце с чаем - меня поймёт.

    Хорошо, что ночью видимость сохраняется. Яркий свет полной луны в рассеянном виде проникает сквозь толщу облаков и, по крайней мере, на полкилометра волнистая гладь различима, для привыкших к мраку глаз. Мы несём все положенные ходовые огни, но свет их не падает на то место, где стоит вахтенный - я об этом специально позаботился, когда их устраивал. Поэтому зрение сигнальщика не притупляется. Но суши впереди всё-таки нет.