Китеж (сборник)

Теперь надо было идти. Но куда идти? Нужен врач. А где его искать? Вокруг лишь сплошной туман и только под ногами конкретная мостовая из лысых мокрых булыжников.

— Сволочь!.. — с натугой выдохнул Радецкий, колыхаясь как тополь на ветру.

— Куда идти? — спросил Турусов.

Радецкий с кривой болезненной ухмылкой оглянулся по сторонам и неожиданно ткнул указательным пальцем в туман.

— Туда! — он попытался резко развернуться, но тут же присел на корточки и, сжимая зубы, завыл.

Несколько минут спустя, в обнимку, Турусов и Радецкий продолжили свой путь. Шли они недолго. Из тумана вынырнула деревянная стенка товарного вагона.

— Не наш, — прошептал Турусов.

— Без разницы, — Радецкий скривил губы. — Поезд наш. Турусов прислонил напарника к вагону, а сам откатил двери.

Сначала затолкал в проем Радецкого, потом забрался сам, и двери с визгом закрылись. Турусов отдышался, приложил ухо к груди замолкшего Радецкого: сердце напарника работало не спеша.

Радецкий пошевелился и застонал. Турусов осмотрел рану и, не найдя в ней ничего опасного, обработал перекисью водорода и какой-то противоинфекционной мазью, найденной в аптечке.

— Кто это тебя? — Турусов разогнул спину, глядя на разлегшегося на нижней полке Радецкого.

Вагон снова был свой.

— Долгожитель один… — нехотя буркнул раненый напарник. — Из персональных пенсионеров.

Он замолчал, задумчиво покусывая губы, шевеля пальцами правой руки, то и дело сползавшей вниз с полки. Вопросов Турусов задавать не хотел. Ждал, когда напарник сам все объяснит.

— Так Карелии и не увидели! — нарушил он наконец молчание.

— Не велика беда. Зато ты чуть один не остался! — ответил Радецкий и снова замолчал.

Турусов умел властвовать своими чувствами. За минуту он потерял всякий интерес к происшедшему и направился в другой угол вагона проверить сохранность упаковки. Все ящики были на месте, только один — ТПСБ 1748 — почему-то стоял отдельно. На верхней его части виднелись свежие царапины.

Сомнений не было — кто-то пытался его вскрыть: царапины начинались в одной точке и оттуда веером разбрызгивались по всей поверхности. Видимо, подставляли отвертку или узкую стамеску и лупили по ней молотком.

Радецкий снова застонал, заворочался на полке, пытаясь найти наименее болезненную позу. Турусов отвлекся, вернулся в купе для сопровождающих, хотел помочь, но не знал чем.

— Воды выпьешь? — спросил он.

Радецкий отрицательно помотал головой, переместился подальше от края и успокоился.

Турусов вернулся к ящику, задвинул его в угол, к остальным деревянным кубам и параллелепипедам.

Время шло. Состав рывками продолжал свой путь. Радецкий спал, постанывая во сне, а Турусов сидел у окна. Мысль его металась между царапинами на ящике и заоконными пейзажами.

Минувшие события выстраивались в его воображении в одну прямую цепь. Начиналось все с появления нового ящика, сразу же изъятого людьми в темных плащах, и заканчивалось свежими царапинами на ящике ТПСБ 1748. Ах да, еще было покушение на Радецкого. Его пытался убить какой-то “долгожитель из персональных пенсионеров”. Интересно, откуда Радецкий знает о его персональной пенсии? Или старичок сам ему рассказывал о себе, потихоньку вытаскивая из авоськи с овощами добротный нож для разделки мяса?

Состав резко затормозил. Вагон заскрипел, ящики сдвинулись с места. Турусов подскочил и прильнул к стеклу. Радецкий приподнял голову, попытался сесть, но тут же застонал и снова лег.

— Что там? — хрипло спросил он.

— Остановка… — Турусов отошел от окна и откатил двери вагона.

— Закрой! Дует! — прикрикнул с полки раненый напарник.

— Сейчас, только посмотрю, в чем дело.

Турусов увидел каких-то людей, копошащихся у паровоза. Их вагон оказался в самом хвосте, а впереди стояли несколько десятков других вагонов, пара цистерн, открытые груженые платформы. Состав остановился на правом повороте, и Турусов мог видеть каждый вагон.

— Закрой! — простонал Радецкий.

Турусов задвинул двери.

— Какие-то люди у паровоза. А наш вагон самый последний в составе.

— Это что-то новенькое. — Радецкий повернулся на бок. — Мы же всегда в начале ехали… Что за вагоны впереди?

— Такие же, плюс несколько открытых платформ и цистерн.

— Вот те на! — Радецкий задумался, глядя на Турусова.

Состав дернулся, прополз несколько метров и снова остановился.

— Посмотри-ка еще раз! — попросил Радецкий, приподнявшись на локте.

Турусов откатил двери, и в вагон, словно далекое эхо, ворвался чей-то крик.

Турусов, прищурившись, заглядывал вперед. Увидел, как несколько раз открылась и закрылась дверца кабины машиниста, потом снова открылась, из проема вывалилось что-то грузное и бесформенное. Состав опять дернулся и поехал. Двери накатились на Турусова, но он подставил колено и продолжал смотреть вперед.

Вагон не спеша проехал мимо лежащего на насыпи человека в синем комбинезоне, который, казалось, пытался подгрести под себя всю землю. Если бы не струйка крови на виске и не косивший на небо глаз, его можно было бы принять за живого.

Как только вагон проехал мимо лежащего на земле, Турусов сглотнул слюну и с силой задвинул двери.

— Они кого-то убили. — Турусов обернулся к напарнику, кривя губы, словно сам ощущал физическую боль.

Радецкий побледнел. Может, он уже до этого был бледным, но Турусов именно сейчас заметил неестественный оттенок лица.

— Неужели выследили?! — прошептал Радецкий.

— Кто? — спросил Турусов.

— Геранты. Искатели минувших приключений…

— Те, которые добирались и до тебя?

— Да-а, они.

— И чего им надо? — Турусов заглянул в глаза напарника.

— О! — Радецкий горько усмехнулся. — Им надо то, чего никто им дать не может. Покой!

— Вечный покой?! — Турусов вопросительно поднял бровь.

Напарник кивнул и отвернулся к стене.

Приближался вечер. За окном стемнело. Радецкий все так же лежал, уткнувшись в угол.

Турусов забрался на свою полку и хотел заснуть, но мешало неосмысленное беспокойство: кто-то вырвал его судьбу из рук провидения, и теперь все уже зависит не от случая, а от чьей-то воли. Чужая воля выбирает путь для состава, она же влечет их куда-то, может быть, для развязки, может, для испытаний.

Турусов смежил веки и настроился на убаюкивающую музыку колес.

Он уже спал, когда состав медленно остановился и музыка колес влилась в тишину. Во сне он куда-то спешил, но вдруг замедлил шаг и огляделся по сторонам, явно услышав чей-то зов.

Прошло полчаса после остановки поезда.

— Может, здесь?! — прозвучал голос по ту сторону вагона, и двери открылись.

В вагон вскарабкался крепкий старик невысокого роста в бушлате и танкистском шлеме.

— Вот мы и прибыли! — негромко сказал он себе. — Почему же нас не встречают?!

Старик прошел к ящикам, потер руки, улыбнулся и направился бодрой походкой к служебному купе.

— Эй, товарищ! — зашептал он, дергая одеяло.

— Что такое! — раздраженно буркнул Турусов и открыл глаза.

— Прошу прощения, — зашептал гость. — Разрешите вас на минутку.

Пришлось отпустить сон.

Турусов слез с полки и напряженно вгляделся в лицо старика.

— Какой вы, однако, молодой! — Старик укоризненно покачал головой. — Стало быть, вы теперь один-одинешенек остались?!

— Почему один?! — Турусов спросонья удивился.

В возникшей минутной тишине было слышно посапывание Радецкого. Старик сделал шаг вперед и замер.

— Вот так да! — наконец прошептал он и огорченно развел руками. — Прям Гришка Распутин: и в огне не горит, и в воде не тонет…

— Так это вы его! — Турусов, стараясь не шуметь, приблизился к ночному гостю.

— Спокойнее, молодой человек! Я имею право на все, что делаю! А вы слишком юны. И его, — старик показал рукой на Радецкого, — я знаю достаточно давно, чтобы решать его судьбу… Вы еще слишком юны, — повторил он. — У вас совершенно нет прошлого. В отличие от меня. И даже когда вы постареете, ваше прошлое будет всего лишь вашим личным опытом. Вот ведь и работа у вас довольно гнусная: сопровождать чье-то прошлое и делать вид, будто вы его охраняете. Я бы вам посоветовал заняться чем-нибудь другим, более благодарным.