Прыжок в прошлое (Бригадир державы - 1)

Где оно теперь, было бы понятно даже дураку.

- У тебя в сундуке.

Пелагия Ниловна мрачно посмотрела на меня, налила себе одной, выпила и утерла рот ладонью.

- Ты, барин, если сам все знаешь, зачем спрашиваешь?

- Честность твою проверяю. Если врать будешь, значит, нет в тебе честности. Как тогда тебе Антон Иванович сможет ключи доверить? Враз сошлет в птичницы, да еще выпороть велит.

Пелагия Ниловна не на шутку испугалась.

- За что ты меня, барин, без вины казнишь. Мы свой долг знаем. Все как на духу расскажу.

- Давай рассказывай.

- Военный ее, Алевтинку эту, привез на красивой карете.

- Это ты уже говорила. Мундир на нем какой был?

- Оченно богатый, весь золотом шитый, а позади на портках ключ золотой висел.

Мне делалось все интереснее. Про золотой ключ "на заднице" я слышал, дед часто рассказывал, что один из моих прадедов был камергером, и родственники постоянно подтрунивали над его формой.

Аля, не вмешиваясь в разговор, напряженно смотрела на ключницу, как будто что-то вспоминая.

- А медальон где? - спросил я строго, вспомнив, что в старинных романах обязательно фигурировал медальон.

- Ничего такого не знаю, ничего такого не ведаю, - запричитала жадная тетка, - Все, что, было, отдам, мне чужого не надо. Я чтоб чужую былинку...

Я не стал слушать и отослал ее за вещами. Ключница поспешно удалилась, и мы с Алей остались вдвоем.

- Ты все поняла? Аля кивнула.

- Старуха что-нибудь скрыла?

- Того военного звали Комелкер.

- Может быть камергер?

- Точно, камергер.

Тетка Пелагия его разговор с барином подслушала. Камергер этот обещал, если про меня никто не узнает, вотчину барину дать.

- Это и я уже знаю. Имени его она не помнит?

- Так я же сказала, камергер.

- Это не имя, это должность, ну, вроде как пристав. Имя нужно знать.

- Имени не вспоминала.

- А из вещей ничего не утаила?

- Колечко с зумрудом.

- Изумрудом, - поправил я.

- Да, точно, кольцо с зумрудом и крестик. Они на дне сундука запрятаны, в старом сарафане.

Я подумал, что Аля, скорее всего, внебрачный ребенок какой-нибудь аристократки, и отыскивать ее родителей будет и сложно, и незачем.

- Значит, я байструк? - побледнев, спросила она.

- Что значит "байструк"? Может, ты царская дочь.

- Теперь ты меня презирать будешь, - неизвестно к чему сказала девушка, и у нее на глаза навернулись слезы.

- Ты можешь объяснить, в чем дело? - возмутился я.

- Я же говорила, что ты не человек, а ты спорил.

- Причем здесь я?

- Меня все должны презирать, а ты об этом даже не думаешь.

Я хотел было ее поцеловать, но в этот момент вернулась ключница с детскими вещами. Мы развязали узелок и рассмотрели Алино приданное. Все детские вещицы были в очень хорошем состоянии. Больше всего мне понравилось шелковое платьице, отделанное кружевами ручной работы.

Я осмотрел все вещи, рассчитывая найти какие-нибудь метки. Однако ничего похожего мне не попалось. Пелагия Ниловна приняла живейшее участие в моих изысканиях и чувствовала себя героем и жертвой бескорыстия. Я помешал ей парить в империях и велел принести крестик.

- Какой крестик? - удивилась она, с повышенной честностью глядя мне в глаза

- Тот, который лежит в сундуке, завернутый в сарафан.

- А так это ты про барышнин крестик, - обрадовано воскликнула она. - А я-то, дура, и не поняла.

- И кольцо с камушком не забудь, - напомнил я. Бедная женщина дикими глазами посмотрела мимо меня, перекрестилась и бросилась бегом исполнять приказание. Аля рассмеялась.

- Видишь, как рождаются сказки? - спросил я. Мы с волнением ждали возвращения ключницы, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Пелагия Ниловна довольно долго отсутствовала, видимо, переживая очередной удар судьбы. Наконец, она вернулась.

- Вот, барин, барышнины вещи, - сказала она совершенно трезвым голосом и положила передо мной на стол золотое кольцо с огромным изумрудом и резной крестик с инкрустированным эмалями Спасителем. Обе вещицы, без сомнения, были музейного уровня. Крест был непривычно удлинен и показался мне скорее католическим, чем православным.

Впрочем, я в таких вещах совсем не разбираюсь.

Аля сразу завладела кольцом, а я поднес крестик к окну и попытался его исследовать на предмет происхождения.

Работа ювелира была слишком тонка для моего зрения. Разобрать без лупы детали отделки оказалось невозможно.

С обратной стороны креста была выгравирована какая-то подпись. Мы с Алей поменялись изделиями. Кольцо было невероятно сложного плетения из червонного и зеленого золота с красивым изумрудом. Такие вещи не могли не иметь своей истории, и это вселяло надежду отследить владельцев.

У Али появлялся реальный шанс разыскать своих родственников.

Пока мы занимались украшениями, честная ключница тихо, по-английски покинула нас.

- Судя по этим вещам, ты из богатой семьи. Выходит, ты не крестьянка, а дворянка. Обратила внимание, как Пелагия тебя сразу начала "барышней" именовать?

- Но я же мужняя жена, значит, солдатка, - грустно сказала новоявленная барышня.

Я вспомнил, что, действительно, Аля, как замужняя женщина, попадала под юридический казус. В России социальное состояние женщин признавалось по состоянию мужа. Выходит, Леопольд Африканович, уходя из жизни, сделал ей последнюю подляну, выдав замуж за крепостного.

Я вспомнил оперетту "Холопка", как раз из времен Павла Петровича. Там, если кто не помнит, актриса вышлa замуж за побочного сына князя, оказавшегося по документам крепостным, и сама стала крепостной.

Кем является теперь Аля, я не знал. Формально же она вдова солдата. Сохраняет ли она крепостную зависимость от помещика, было неясно.

"А если я на ней женюсь"... - опрометчиво подумал я. Алевтина так и стрельнула в меня глазами.

Больше думать на эту тему в ее присутствии я не решился. Я знаю ее третий день, она, возможно, черт-те какая моя прабабка, а я размышляю о женитьбе! Такой прыти я от себя никак не ожидал. Аля, видимо, тоже. Разумеется, от меня. Во всяком случае, она тут же прекратила разговор и принялась сосредоточено рассматривать свои детские вещи.

Глава тринадцатая