Прыжок в прошлое (Бригадир державы - 1)

Аля хотела было возразить, но раздумала и промолчала. Она села на постели, и я обтер ее, испытывая при этом не только гигиеническое удовольствие.

- А что такое "подмыться"? - вдруг спросила девушка.

Я смутился и стал думать, как бы поделикатнее осветить эту публично не обсуждаемую процедуру. Однако говорить мне ничего не пришлось, у меня это просто вытащили из головы.

- Отвернись, - попросила девушка, безо всякого смущения вставая с постели. Я полюбовался легкой фигуркой и с сожалением отвернулся. По полу прошлепали босые ноги, и послышался плеск воды.

- Может, тебе помочь? - с тайной надеждой предложил я.

- Не оборачивайся! - испуганно остановила Аля мой душевный порыв.

Я подошел к лавке, сел и в окно уставился на темнеющий двор. "Нужно заказать ужин", - подумал я, стараясь ни обращать внимание на соблазнительный плеск воды за спиной.

- Теперь можно, - наконец раздался вполне бодрый голосок. Я обернулся. Аля успела не только помыться, но и надеть свою холщовую хламиду. - Очень есть хочется, - сказала она, не обращая внимания на мой молчаливый протест против любых, тем более таких жутких, одежд.

Я выглянул в коридор и попросил Тихона принести ужин.

Пока товарки Али накрывали на стол, мы почти не разговаривали. Вопрос о сложенном на лавке платье висел в воздухе, не выпадая в осадок. Не то чтобы я вредничал, наверное, больше боялся того, что платья ей не подойдут, и наступит большое разочарование.

Наконец, еда была принесена. Мы сели за стол. Получилось так, что днем я не успел толком поесть, и был изрядно голоден.

У Али, как только ей полегчало, тоже прорезался волчий аппетит. Мы с жадностью накинулись на вкусную деревенскую снедь.

Оказалось, что девушка совсем не умела пользоваться столовыми приборами и не догадывалась об этом. Мне было не очень приятно смотреть, как она берет руками куски и ест, чавкая.

Все это я фиксировал краем сознания, чтобы Аля не догадалась, о чем я думаю. Судя по тому, что она никак на меня не реагировала, похоже, что я нашел способ не давать ей бесконтрольно копаться у себя в голове. Глядя на девушку, я подумал о том, что между ней и моей бывшей женой есть что-то общее.

- Ты женатый, барин Алеша? - внезапно потеряв интерес к еде, спросила Аля.

- Нет, - кратко ответил я.

- Вдовый? - продолжала она допытываться, не удовлетворившись ответом.

- Разведенный, - невнятно буркнул я, не вдаваясь в подробности.

- Это как так? - удивленно спросила юная вдова, не поняв смысл незнакомого слова.

Я объяснил, что там, где я живу, когда люди не могут жить вместе, они разводятся.

- Так это же грех! - ужаснулась Алевтина.

- Никакого греха в этом нет. Даже церковь признает разводы. А у меня был не церковный, а гражданский брак, - опрометчиво проговорился я, испугавшись, что теперь придется рассказывать о принципе работы загсов.

Однако Алю заинтересовало совсем другое.

- Значит, я со своим мужиком тоже могу развестись?

- Зачем тебе разводиться, ты теперь вдова.

- Как так вдова? - удивленно спросила она.

- Бабка Ульяна сказала, что твой муж умер.

- Ишь, ты, - только и произнесла Алевтина и надолго задумалась.

Было похоже, что новость сильно огорчила ее. Меня это почему-то обидело.

Как ни глупо было ревновать ее к несуществующему прошлому, я все-таки ревновал.

- А она красивая? - вдруг, невпопад с моими мыслями, спросила она.

- Кто красивая?

- Твоя жена.

Вот уж действительно, кто о чем, а вшивый о бане.

- Красивая.

- Красивей меня?

- Вы совсем разные, - честно сказал я и подумал, что этот вопрос надолго войдет в наши отношения. Действительно, сравнивать обеих женщин было невозможно. Одна - уверенная в себе, ухоженная, умеющая подчеркнуть свои достоинства, элегантно одетая, и другая - в холщовой рубахе, с незатейливыми косами, не умеющая прилично есть за столом.

- Очень красивая, - вдруг печально сказала Аля, - я таких отродясь не видала. Только одежда какая-то небывалая, и голова простоволосая.

- Это точно, - согласился я, - а ты ее ясно видела?

- Да, почти как живую, как будто мы раньше встречались.

Аля как-то сникла и загрустила. Хорошо, хоть ревность не протекала у нее в агрессивной форме. Я попытался ее отвлечь едой и разговорами. Она машинально отвечала, слушая меня в пол-уха. Наконец, что-то решив, вымучено улыбнулась и сказала:

- Все равно ты меня больше любишь.

Я хотел ее поцеловать, но она уклонилась от моих губ. Мы в молчании закончили есть. Насытившись, Аля перевернула вверх дном десертную тарелку и на нее сверху положила ложку. Я про себя хмыкнул, но промолчал. Она подозрительно покосилась на меня, но оставила все как есть. Впоследствии она тарелки больше не переворачивала.

Мы молча сидели в полумраке комнаты. Чувствовалось, что ее что-то беспокоит.

- Тебе плохо? - попытался я узнать причину ее необычного состояния.

- Нет, мне хорошо, - ответила она нарочито равнодушным голосом. - Я вот думаю, не прибрать ли здесь, а то какие-то тряпки набросаны...

- Какие тряпки? - удивился я.

Девушка посмотрела мне за спину, я оглянулся и понял, какая я бесчувственная скотина и кретин. Я совершенно забыл про принесенную одежду. Устроить девчонке изощренную пытку смотреть на новую одежду и не дать возможность ее примерить, на это способен только садист или мужчина.

- Что же ты раньше не сказала, - упрекнул я ее, - у меня эти платья из головы вылетели.

- Я знаю, - скромно призналась Аля и ехидно докончила: - Ты про свою жену думал.

Я не стал возвращаться к скользкой теме и принялся раскладывать на кровати добытые туалеты. Аля, всю жизнь прожившая в деревне, ни разу не видела городского платья. Дамы к барину не ездили, а своих крепостных подружек он дворянскими нарядами не баловал. Ее, бедолагу, ни разу в жизни не свозили даже на ярмарку.

- Посмотри, что я нашел в сундуках, может быть тебе что-нибудь подойдет, - сказал я.

Аля без церемоний сбросила с себя рубашку и попыталась надеть на себя самое роскошное платье, однако тут же запуталась в хитросплетении застежек и завязок. Я попытался ей помочь, но все время отвлекался на мелькающие в пышной материи женские прелести, чем сердил "барыню".