Искатель. 1980. Выпуск №3

— Я старался быть осторожным.

— Понятно. — Снова маленькая пауза. Потом новый вопрос: — Что было для вас самым трудным?

Я заморгал, усмехнулся и солгал:

— Носить эти мерзкие остроносые туфли.

Он кивнул, будто я сказал ему самую что ни на есть правду. А может, это и была правда? От остроносых туфель страдали не пальцы ног — страдала моя гордость.

Бекетт спросил как бы вскользь:

— А еще раз проделать что-нибудь подобное вы бы согласились?

— Наверное. Пожалуй, да. Только при других обстоятельствах.

— В каком смысле?

— Видите ли… во-первых, у меня совсем нет опыта. К примеру, мне просто повезло, что Хамбер днем никогда своей конторы не запирал, иначе я бы вообще туда не попал. Открывать двери без ключей я не умею. Не помешал бы и фотоаппарат… Я бы отщелкал на пленку всю голубую папку в конторе Хамбера, да мало ли что еще, но в фотографии я почти полный профан. Будь я знаком с боксом и самбо, Эдамс, наверное, остался бы в живых, да и себя я не позволил бы так отделать. Кроме всего прочего, у меня не было возможности быстро связаться с вами или Эдвардом.

— Да, вы правы. И все же, несмотря на все неудобства, вы свою работу выполнили.

— Мне просто повезло. Два раза рассчитывать на везение не приходится.

— Пожалуй, что так. — Он улыбнулся. — Как вы собираетесь распорядиться двадцатью тысячами фунтов?

— Я… собираюсь вернуть большую часть Эдварду.

— То есть как это?

— Я не могу взять такую сумму. Мне хотелось только одного — вырваться, пусть ненадолго. Такое большое вознаграждение предложил не я, а Эдвард. Наверное, он считал, что на меньшее я не соглашусь, но он ошибался… Я бы взялся делать эту работу бесплатно, будь такое возможно. Поэтому я возьму лишь те деньги, которые заработал бы, не уезжая из Австралии. Он знает, вчера я сказал ему об этом.

Наступило долгое молчание. Наконец Бекетт выпрямился и снял телефонную трубку. Набрал номер.

— Говорит Бекетт, — сказал он. — Насчет Дэниэла Рока… Да, он сидит у меня. — Из бокового кармана он вынул какую-то карточку. — По пунктам, которые мы с вами обсуждали утром… Я с ним поговорил.

Какое-то время он слушал, потом снова откинулся в кресле, не переставая смотреть прямо мне в глаза.

— Готовы? — Он говорил в трубку. — С первого по четвертый — все положительно. Номер пять удовлетворительно. Номер шесть — это его слабое место… не смог до конца сыграть свою роль с Элинор Таррен. Она сказала, что он умен и хорошо воспитан… Наверное, дело в том, что Элинор не только хороша собой, но и умна, поскольку с младшей сестрой он продержался… Да, очень красивый, может быть, вам это когда-то пригодится. Да, это суровый урок… полное отсутствие профессионализма…

Такая бесцеремонная вивисекция была мне не очень по душе, но встать и уйти я не хотел, значит, оставалось только сидеть и слушать. Глаза его все так же бесстрастно смотрели на меня.

— Номер семь… нормальная реакция. Восемь, пожалуй, сверх меры, но для вас это даже лучше. — Он мельком глянул на карточку, которую держал в руке. — Девятый… что ж, он родился и провел детство в Англии, но считает себя австралийцем, и пресмыкаться, пожалуй, ему тяжело… Не знаю, об этом он отказался рассказывать… Комплекс великомученика? Не сказал бы, нет. Разумеется, идеальных данных вы не найдете ни у кого… Номер десять. ППШ. Категорическое нет по двум П — слишком горд. Что касается Ш, он из тех, кто скорее будет звать на помощь. Да, он сидит передо мной. Нет, и бровью не ведет… Да, думаю, что да… хорошо… Потом позвоню.

И он положил трубку. Я ждал.

— Итак? — сказал он наконец.

— Если вы хотите спросить, что я об этом думаю, могу ответить одно — «нет».

— Потому что не хотите или из-за сестер и брата?

— Филипу всего тринадцать лет.

— Понятно. — Он махнул рукой, словно с какой-то обреченностью. — Все равно, лучше я вам расскажу. Вы должны знать, от чего отказываетесь. Я сейчас беседовал с коллегой, у него я провел и утро — он возглавляет один из отделов нашей контрразведки. Он ведает не только политическим, но и научным, и промышленным шпионажем, да и многим другим. Работники его отдела занимаются именно тем, что с таким успехом проделали вы, — сливаются с фоном, становятся незаметной частью его. Просто поразительно, как мало внимания даже обученные агенты обращают на обслуживающий персонал и рабочих… Его людям удалось добиться прекрасных результатов. С их помощью часто проверяют подозреваемых иммигрантов и политических беженцев, которые могут оказаться совсем не теми, за кого себя выдают, причем наблюдение ведется не издали, а в тесном каждодневном общении. Недавно, например, несколько сотрудников отдела были приняты рабочими на одно из строительств, идущих под грифом «совершенно секретно». Там была довольно тревожная утечка информации…

— Филипу, — повторил я, — только тринадцать лет.

— Мы не собираемся сразу окунать вас в такую жизнь. Как вы сами верно заметили, у вас нет достаточной подготовки. Прежде чем поручить вам ответственное задание, вас нужно натаскивать в различных областях не меньше года.

— Не могу, — сказал я.

— Между заданиями все люди моего коллеги получают отпуск. Если на выполнение задания уходит четыре месяца, как в вашем случае, отпуск составляет полтора. Они работают максимум девять месяцев в году. Вы часто сможете проводить летние каникулы дома.

Я открыл рот, чтобы возразить, и снова закрыл его.

— Подумайте о моем предложении, — мягко заключил он. — Мне нужно еще кое с кем встретиться. Через час я вернусь.

Опершись о ручки кресла, он поднялся и не спеша вышел из кабинета.

А я стал думать. Годы, ушедшие на создание конного завода, как многого я на нем достиг! Я ведь еще относительно молод, а репутация у меня дай Бог каждому. К пятидесяти годам, если все сложится удачно, мой завод в масштабах Австралии будет котироваться очень высоко, а сам я встречу пожилые годы уважаемым, влиятельным и обеспеченным человеком.

А что мне предлагает Бекетт? Одинокая жизнь, работы одна тяжелее другой, безотрадное жилье, постоянный риск, и вполне возможно, что венец всему — простреленная голова.

Если рассуждать логически, выбора у меня нет. Белинде, Хелен и Филипу пока что нужен надежный дом, нужно все, что вместо отца могу им дать я.

Но если забыть о логике… Ведь оставил же я семью без попечения, причем уговаривали меня недолго. Бекетт прав: строить из себя великомученика мне всегда претило. А процветающий бизнес уже однажды довел меня до полного исступления.

Я вспомнил времена, когда мне очень хотелось все бросить, но я не бросал… Вспомнил, как держал в руке бесшумный свисток Элинор и вдруг почти физически ощутил, как в мозгу вспыхнула разгадка. Вспомнил, какое удовлетворение испытал, когда стоял в выжженном загоне, где травили Кандерстега — Эдамс и Хамбер были окончательно раскрыты, повержены. Никакая продажа лошади не приносила мне такого чувства спокойствия, завершенности важного дела.

Прошел час. Полковник Бекетт вернулся.

— Ну что? — спросил он. — Да или нет?

— Да.

Он громко рассмеялся.

— Все так просто? Без вопросов и оговорок?

— Никаких оговорок. Но мне нужно вернуться домой, сделать необходимые распоряжения.

— Разумеется. — Он поднял телефонную трубку. — Мой коллега будет рад встретиться с вами до вашего отъезда. — Пальцы его опустились на диск. — Сейчас я с ним договорюсь.

— Один вопрос.

— Да.

— Что такое ППШ из пункта номер десять?

Он улыбнулся как бы про себя, и я понял: он ждал, что я задам этот вопрос. Значит, хотел, чтобы я узнал ответ. Ловко, ничего не скажешь! Ноздри мои зашевелились — я словно почуял запах какого-то нового, неведомого мира. Мира, в котором я буду своим.

— Могут ли подкуп, принуждение или шантаж, — небрежно ответил он, — склонить вас к работе на другую сторону.

Он набрал номер, и жизнь моя потекла по новому руслу…

Перевел с английского М.Загот