Искатель. 1980. Выпуск №3

Прошел через двор к стоявшему у ворот мотоциклу — меня снова никто не заметил. Но с первого раза он не завелся — просто раздался треск стартера, — и на шум из-за денников вышел Касс.

— Кто здесь?! — выкрикнул он. — Это ты, Дэн?! Чего это ты вернулся? — И он зашагал в мою сторону.

Я бешено топнул по стартеру. Двигатель заурчал, закашлял и взревел. Я стиснул сцепление и включил скорость.

— Стой! — заорал Касс. Он побежал ко мне, но я уже вывел мотоцикл за ворота и повернул в сторону Поссета. Из-под колес полетел гравий.

Рычаг газа вделан в правую рукоятку руля мотоцикла. Чтобы увеличить скорость, его нужно прокрутить на себя, а сбросить газ — от себя. В нормальных условиях этот рычаг крутится очень легко, но сейчас… Стоило мне покрепче сжать его, рука откликнулась такой яростной болью, что я чуть было не вывалился из седла.

До Дарема — шестнадцать километров на северо-восток. Но остановись я сейчас, Элинор может умереть. Выбора у меня нет. Но до чего тряская дорога!

Если Элинор поехала прямо в колледж, значит, вскоре ей захотелось спать. Кажется, люминал действует в течение часа. Но люминал, растворенный в алкоголе, — это совсем другое дело. Реакция будет быстрее — от двадцати минут до получаса. А может, дольше? За двадцать минут она могла спокойно доехать от конюшни до колледжа. Ну а потом? Поднялась в свою комнату. Почувствовала сонливость. Легла. И заснула.

Я уже в Дареме. Поворот, еще один. Остановка перед светофором. Рука разрывается от боли. Остался километр. Проехать его с черепашьей скоростью, чтобы не сжимать проклятый рычаг? Но за эти минуты яд может совершить непоправимое. Стиснув зубы, я понесся к колледжу.

Глава 18

Начало темнеть. Я влетел в ворота колледжа, заглушил двигатель и по ступенькам кинулся к двери. Привратника за столиком не было, вообще кругом — ни души. Я побежал по коридорам. Тут я поворачивал, вот знакомые ступеньки, теперь два пролета наверх… Черт, кажется, я заблудился. В какую сторону дальше? Где комната Элинор?

Навстречу мне шла пожилая сухопарая женщина в пенсне, она несла кипу бумаг и толстую книгу. Наверное, преподавательница.

— Извините, пожалуйста, — обратился я к ней, — как найти комнату мисс Таррен?

Она подошла поближе и внимательно посмотрела на меня. Мой вид явно не произвел на нее впечатления. Эх, где моя респектабельная внешность!

— У вас кровь на лице, — заметила она.

— Это просто порез… пожалуйста, ей надо помочь… — Я взял женщину за руку. — Проводите меня до ее комнаты, и если она жива и здорова, я тут же исчезну. Но боюсь, ей позарез нужен доктор. Можете вы мне поверить?

— Хорошо, — неохотно согласилась она. — Идемте, посмотрим. Вот сюда, за угол… теперь сюда.

Мы подошли к двери Элинор. Я громко постучал. Тишина. Тогда я нагнулся к замочной скважине. Изнутри торчал ключ, и ничего не было видно.

— Откройте дверь, — решительно повернулся я к женщине, которая с сомнением смотрела на меня.

Она прикоснулась к дверной ручке и повернула ее. Но дверь не подалась. Она была заперта.

— Послушайте, — взволнованно заговорил я, — дверь заперта изнутри, значит, Элинор Таррен там. Она не отвечает на стук, потому что не может. Ей срочно нужен доктор, поверьте мне, ради Бога. Есть здесь доктор?

Она сурово посмотрела на меня через пенсне и кивнула. Похоже, все-таки поверила.

— Скажите ему, что она отравилась люминалом с джином. Примерно сорок минут назад. Только умоляю вас, побыстрее. Другой ключ от этой двери есть?

— Ключ-то есть, но нельзя вытолкнуть тот, что в двери. У нас такие случаи уже бывали. Придется ломать замок. Я пойду позвоню.

Она степенно пошла по коридору. Сумасшедшего вида молодой человек с кровью на лбу, сообщение о том, что одна из ее студенток одной ногой уже на том свете, — ничто не могло нарушить ее душевного равновесия. Непробиваемая университетская матрона.

Архитекторы времен королевы Виктории, строившие этот колледж, хорошо позаботились о том, чтобы докучливые кавалеры не могли ворваться в девичьи апартаменты без спроса. Двери были сделаны на века. Но сухопарая профессорша дала понять, что, взломав дверь, я смертного греха не совершу. Так чего ждать? И я выломал замок ударом каблука.

Она лежала в неудобной позе поверх голубого покрывала, забывшись в глубоком сне, а серебристые волосы плавно ниспадали на подушку. Нежное, прекрасное создание.

Раз она не слышала, как я ломился в дверь, значит, вряд ли она проснется от прикосновения. Я встряхнул ее руку. Не шевелится. Пульс нормальный, дыхание ровное, цвет лица — приятный, как обычно. И не подумаешь, что с ней что-то случилось. Но ведь случилось же!

Сколько можно искать доктора? Ведь профессорша ушла звонить уже целых десять минут назад!

В ту же секунду — сработала телепатия! — дверь распахнулась, и на пороге появился подтянутый, солидного вида пожилой мужчина в сером костюме.

Один. В левой руке — чемоданчик, в правой — противопожарный топорик. Он окинул взглядом комнату, посмотрел на расщепленный дверной косяк, захлопнул за собой дверь и положил топорик на стол Элинор.

— Ладно, хоть какое-то время сэкономил, бросил он. Потом без особого энтузиазма оглядел меня с ног до головы и жестом приказал отойти в сторонку. Он начал осматривать ее, а я стоял и ждал.

— Люминал с джином, — пробормотал он. — Вы в этом уверены?

— Абсолютно.

— Она приняла это по своей воле? — Он начал открывать чемоданчик.

— Нет. Ни в коем случае.

— Эти коридоры обычно кишмя кишат девицами, — сказал он вдруг безо всякой связи, — но, наверное, у них сейчас какое-нибудь собрание. — Он внимательно посмотрел на меня. — Вы в состоянии помочь?

— Да.

— Уверены? — усомнился он.

— Скажите, что нужно сделать.

— Хорошо. Найдите большой кувшин и ведро либо большой таз. Я займусь ею, а потом вы мне расскажете, как все произошло.

Он вынул из чемоданчика шприц, наполнил его и сделал Элинор укол в вену с внутренней стороны локтя. Я подошел к стенному шкафу и там нашел кувшин и таз.

— Вы были здесь раньше, — заметил он, в глазах его мелькнуло подозрение.

— Один раз, — признался я. И ради Элинор добавил: — Я работаю у ее отца. Между нами ничего нет.

— Вот оно что. Ну ладно. — Он вытащил иглу, разобрал шприц и быстро вымыл руки.

— Сколько она приняла таблеток?

— Это были не таблетки. Порошок. Минимум одну чайную ложку. А то и больше.

Он встревожился, но сказал:

— Не может быть, чтобы так много. Она бы почувствовала горечь.

— Так ведь вместе с джином… Он и сам не сладкий.

— Вы правы. Сделаем ей промывание желудка. В основном эта дрянь, конечно, уже впиталась… Все равно, надежда еще есть.

Он велел мне налить в кувшин теплой воды, а сам осторожно протолкнул трубку из толстого пластика в горло Элинор. Потом очень удивил меня тем, что к торчащему изо рта концу приложил ухо и стал слушать. Оказывается, если больной без сознания и сам глотать не может, нужно убедиться, что трубка вошла в желудок, а не в легкие.

— Если в трубке слышно дыхание, значит, она попала не туда, — пояснил он.

Он достал маленькую воронку, сунул ее в трубку и осторожно начал лить воду из кувшина. Когда немыслимое, как мне показалось, количество воды исчезло в трубке, он остановился, передал мне кувшин и велел поставить таз ему под ноги. Потом убрал воронку и вдруг резко опустил конец трубки прямо в таз. Вода полилась через трубку обратно, а вместе с ней — содержимое желудка Элинор.

— Так-так, — спокойно заметил он. — Она перед этим что-то ела. Пирожное, кажется. Это хорошо.

Она поправится? — Голос мой дрожал от волнения.

Он мельком взглянул на меня и извлек трубку из горла Элинор.

— Вы говорите, она выпила это меньше чем за час до моего прихода?

— Минут за пятьдесят.

— А перед этим ела… да, она должна поправиться. Организм крепкий. Я ввел ей мегимид — это сильное противоядие. Примерно через час она проснется. Переночует в больнице, а назавтра вся хворь вообще из нее выйдет. Будет как новая.