Агнец в львиной шкуре (СИ)

— Ласточка моя! — Я ласково погладил ее теплую ладонь. — Обещаю тебе, что с нами ничего — слышишь? — ничего не случиться! Мы обязательно вернемся домой, вырастим с тобой наших детей, и будем жить, и служить нашему обществу долго-долго, пока не погаснут звезды!.. Но разве ты не видишь, сколько горя и страданий принесла здесь многим людям эта революция? Хо сравнивал ее с огненной лавой, уничтожающей все живое на своем пути… И он был прав! Сколько надежд и человеческих судеб сожгла эта «лава» здесь, на Гивее!

Юли опустила глаза, хмуря брови.

— Максим! В тебе говорят месть и ожесточение. Это плохие чувства! Мы не можем позволить им завладеть нами, иначе добро наше обернется еще большим злом и несчастьем…

— Это не месть, родная моя, нет! И не ожесточение! Хотя я чувствую, как меняюсь под гнетущим спудом этого мира, как в моей душе что-то непоправимо ломается, несмотря на все хорошее, что было заложено в нас Трудовым Братством. Злая тень этого мира исподволь вползает в мое сердце, пытаясь потеснить царящее там добро. И от этого мне становится страшно! Я убиваю людей, чьи жизни на Земле считаются бесценной святыней! Я переполнен ненавистью к своим врагам, которой раньше никогда не знал… Но я не хочу, чтобы все это завладело мной окончательно! Не хочу!

Я стиснул кулаки, чувствуя, как все пылает в моей груди.

— И все же, бегство из этого мира — не лучший, не самый правильный выход для нас с тобой. Мы должны постараться исправить его. Разве не наш долг, как землян, помочь торжеству справедливости на этой планете? Разве не будет потом терзать тебя и меня сознание позорного бегства из огня и пепла сожженной планеты в безопасное и заботливое лоно Земли?.. Разве не будут по ночам взывать к нам тысячи глаз и тысячи рук безвестно погибших, замученных людей, прося нас о помощи?

Юли молчала, продолжая, хмурится.

— Вспомни, чему нас учили с детства. Каждый человек уникален по природе своей, имея бесспорное право на жизнь… Каждый человек достоин счастья и процветания, а душа его священна и охраняема силой Земли от любого проявления зла в любом уголке Вселенной! А эта революция и люди, стоящие за ней? Разве ни есть они главное проявление того самого зла, с которым все время боремся мы, которое несет людям одни несчастья и страдания, неоправданно вознося одних над другими?

Юли отрицательно замотала головой.

— Все это так, но имеем ли мы право, самостоятельно принимать такие решения, не заручившись одобрением и поддержкой всего общества? — Она вопрошающе смотрела мне в глаза, терзаясь сомнениями. — Ведь речь идет о судьбе целой планеты! Чужого народа, у которого своя история, свой путь! Вправе ли мы с тобой, Максим, вмешиваться в ход общественного развития так далеко от Земли?.. Готов ли ты взять на себя такую ответственность?

Теперь настала очередь нахмуриться мне.

— Во многом ты права… Но выслушай меня внимательно. Ты знаешь, лет пятнадцать назад я никак не мог понять, почему в системе ОСО вдруг появилась кажущаяся ненужность. Нет, Охранные Системы не перестали существовать вовсе. Биологическая защита и ПОТИ — оплот из оплотов безопасности земной жизни и физического здоровья людей. Они были, есть и будут. Но внезапно и как-то незаметно исчезли с Земли все старые сотрудники оперативных подразделений. Школа ОСО продолжала готовить молодежь, и считалось, что она будет резервом безопасности общества. Но, по сути, все мы были только неопытными юнцами, не имеющими, ни жизненного опыта, ни профессиональной сноровки. Мы были стажерами, которым общество с легкостью доверило свою безопасность. От чего так случилось? От благодушия и успокоенности? Или от попустительства и халатности кого-то в Совете ОСО?.. А потом случилась эта революция на Гивее, и я, уже находясь здесь, вдруг совершенно отчетливо понял, что люди Земли принимали активное участие в ее подготовке и свершении, но принимали тайно, даже от всех нас! Понимаешь? Уже тогда мы вмешивались в дела этого народа, и это выглядело само по себе неправильно и недостойно, потому что было окутано ложью с самого начала. Это было ошибкой Земли, которую там осознали слишком поздно. Мы поставили у власти здесь, на Гивее, не тех людей — людей жестоких, алчных и бессовестных. В этом целиком наша вина. Вместо цветущего рая мы получили мертвое поле, залитое безжизненной лавой. Не уничтожив зло, мы лишь сменили его личину. Не избавив людей от горя и страданий, мы лишь принесли им новые страдания… Наше солнце ослепило нас, и мы пошли не тем путем. И теперь нам нужно исправить эту ошибку, если хочешь, искупить свою вину, потому что мы с тобой плоть от плоти земляне. Возможно, Земля и не примет наше решение… Что ж, пускай так! Но, неужели, ты забыла первый и самый главный постулат нашего Кодекса Чести? «Везде, где бы ни творилось зло, унижая, угнетая и заставляя страдать людей, лишая их счастья и самой жизни, наше святое право добиться восторжествования добра и справедливости!» Разве не так?

Я внимательно смотрел на Юли. Она молчала, глядя на полосы красного света, висевшие в пыльном воздухе под потолком. Потом вздохнула:

— Ты, наверное, прав… Может быть, я эгоистична, но мне тяжело будет снова перенести твою гибель… И я соскучилась по Земле, Максим! Мне невыносимо хочется увидеть ее просторы, упасть в траву ее лугов, насладиться запахом ее ветра, окунуться в ее чистые воды, чтобы смыть с себя всю эту кровь и грязь, которыми пропитана эта планета!.. Но я люблю тебя и не могу оставить одного на растерзание врагам. Я верю тебе!

Она прижалась к моей груди. И я крепко обнял ее, чувствуя неодолимое желание раствориться в ней без остатка.

Стремительно наступившая ночь окутала лес глухим непроницаемым мраком, разбросала на небе крупные горошины звезд. Высоко над лесом серый абрис одинокой луны просвечивал сквозь пелену облаков тусклым фонарем, не способным бороться с темнотой у подножья деревьев, дружными рядами поднимавшихся к вершине скалистого холма.

Некоторое время я стоял на краю скалы, под пологом звездного неба, всматриваясь во тьму и прислушиваясь к тревожным звукам ночи. Слабый ветерок нес из темноты приятную прохладу и сухие запахи степных трав. Безграничный звездный простор надо мной манил своей необъятностью и глубиной, завораживал, рождал в душе привычные ассоциации и чувства. Многое я отдал бы сейчас, чтобы снова испытать непередаваемую радость полета среди звезд, радость звездопроходца, открывающего новые миры, и снова возвращающегося на родную Землю после долгих скитаний…

Земля! Сколько дорогого, близкого и бесконечно прекрасного таило в себе это слово! Сколько мечтаний, надежд, переживаний и счастливых минут было связано с ним!.. Вся моя жизнь, от начала и до конца, была посвящена Земле. Даже здесь, на чужой планете, за бесконечной бездной мрака и холода, разделившей Землю и Гивею, пройдя по огненной тропе безвременья и ужаса нуль-пространства, — даже здесь я чувствовал заботливые руки Земли, и служил Трудовому Братству!

Утро нового дня обещало принести с собой коренные перемены во всей моей прежней жизни, но сейчас думать об этом мне не хотелось. Душа и тело требовали покоя и отдыха. Я повернулся и пошел по узкой тропинке, возвращаясь в лагерь. Осторожно ступая по камням и всматриваясь в темноту, достиг высокой стены частокола. У ворот, сидя на камнях, дремали, обняв оружие, двое часовых: Стоян и Хрящ. При моем появлении они встрепенулись.

— Что, тревожно? — сонно щурясь, поинтересовался Хрящ, приветствуя меня.

— Есть немного, — кивнул я в ответ.

— Зря! Утро будет доброе! — сообщил Стоян, взглянув на звезды и по-собачьи принюхиваясь к ветру.

— Тебе бы отдохнуть, — сочувственно посоветовал Хрящ, внимательно взглянув на меня. — Исхудал ты весь, осунулся вовсе…

— Ну, что ж, пожалуй, я так и сделаю. А вот вам спать на посту не следует!

— Что ты, Максим! Это мы так, немного присели, — заверил меня Стоян. — А спать и не думали вовсе! Можешь не беспокоиться, свой пост мы знаем.