Мег. Первобытные воды

– Подводные огни «Нептуна»… Они включены?

– С чего вдруг? А почему тебя это интересует?

– Думаю, под тушей кита происходит нечто странное.

Перемахивая через оставшиеся ступени, Джонас выскакивает на главную палубу.

Капитан Робертсон достает портативную рацию:

– Лавак, включить подводные огни!

– Есть, сэр!

Джонас перегибается через леер правого борта, и как раз в этот момент прожекторы озаряют море, создавая вокруг «Нептуна» светящееся лазурное озеро. Туша кита подсвечена снизу, кусочки мяса кружатся в лучах света.

Капитан Робертсон присоединяется к Джонасу:

– Итак? Нашел, что искал?

– Мне показалось… будто что-то люминесцирует под тушей кита. Возможно, все это мое больное воображение. Сам не знаю. Что бы там ни было, оно исчезло.

Робертсон лукаво ухмыляется:

– Пиротехника глубинных слоев. Скорее всего, из впадины в поисках пищи всплыла колония сифонофор. Я слышал, размеры некоторых из них превышают восемьдесят футов. А их биолюминесцентное свечение – это нечто.

– Да, вполне возможно. Но есть еще одно существо, шкура которого испускает призрачное сияние, и это отнюдь не угорь в желе.

Капитан хлопает Джонаса по спине:

– Расслабься, приятель. Нельзя жить одним лишь прошлым. Давай-ка лучше пропустим по стаканчику на ночь. Это позволит тебе уснуть. Денек сегодня выдался не из легких.

– Я, пожалуй, пас.

– Как тебе будет угодно. – Капитан удаляется в свою каюту.

Подводные огни меркнут, и только восковая луна освещает Джонасу путь.

Джонас бросает взгляд на темные очертания мертвого кита. Ничего. Джонас, соберись и не впадай в старческий маразм.

И все же, понимая, что не сможет спокойно уснуть, Джонас решает пройтись по главной палубе в надежде прочистить мозги.

Оказавшись у носа судна, он неожиданно слышит какие-то шепотки. Идет на источник звуков к «Зодиаку». Какая-то парочка, прячась под одеялом, похоже, целуется взасос.

Джонас улыбается, вспоминая свое университетское прошлое. Господи, сколько воды с тех пор утекло!..

Одеяло неожиданно сползает. И Джонас узнает девушку, лежащую сверху:

– Даниэлла Тейлор!

– Вот дерьмо! – Дани складывается, точно аккордеон, набрасывает на голое тело одеяло и вихрем несется к ближайшему трапу.

Джонас, по-прежнему в шоке, обращает взгляд в сторону распростертого в лодке мужчины.

– Э-э-э… Добрый вечер, профессор Джонас. Решили прогуляться?

– Мистер Фергюсон, у нас сегодня уже был один покойник. Вам что, не терпится стать вторым?

– Полегче, здоровяк. Твоя дочь уже давно выросла, если ты не заметил. Настало время дать ей право самой принимать решения.

Джонас, сжав кулаки, с трудом преодолевает желание хорошенько навалять наглому австралийцу:

– А теперь, умник, слушай меня очень внимательно. Согласно закону, она пока несовершеннолетняя, по крайней мере еще одну неделю, но независимо от ее возраста она моя маленькая девочка. И вообще, я отлично знаю, что тебе нужно и чем все это закончится, поэтому давай на том и порешим: еще раз застукаю тебя с ней, и ты горько пожалеешь, что я не скормил тебя акулам.

Гора Мадонна

Уотсонвилл, Калифорния

На ослепительно-синем полуденном небе ни облачка.

Дэвид Тейлор вытирает взмокшие ладони о пропотевшие шорты, поправляет козырек бейсболки с эмблемой «Филадельфия Филлис» и упрямо продолжает толкать велосипед вверх по гравийной обочине однополосного шоссе.

Пятичасовая поездка на велосипеде вконец измотала Дэвида. Утром, незаметно улизнув из больницы, он автостопом добрался до дедушкиного дома, набил рюкзак припасами и позвонил матери по сотовому, чтобы отметиться.

– Дэвид, ты уверен, что справишься? Мне придется на день-два задержаться.

– Мама, все отлично. В холодильнике полно еды, и у меня еще куча дел. Кстати, а где сейчас дядя Мак? Хочу послать ему открытку с пожеланием скорейшего выздоровления.

Дэвид нашел реабилитационный центр в «Желтых страницах», затем позвонил узнать, как туда добраться.

Поездка по Тихоокеанскому прибрежному шоссе оказались сплошным мучением, но зато дальше, по шоссе через Уотсонвилл, Дэвид ехал с ветерком.

Сходив в туалет и перекусив на скорую руку в супермаркете, он начал долгий подъем по шоссе 152.

И уже через десять минут у него устали ноги.

Гора Мадонна, где некогда жили индейцы племени олони, представляет собой часть горного хребта Санта-Круз. С зелеными лугами на вершине и лесами из секвойи, гора эта является охраняемым национальным парком, дающим возможность публике полюбоваться видами залива Монтерей на западе и долины Санта-Клара на востоке.

Дэвид выходит на дорогу, ведущую в реабилитационный центр, только к половине второго.

Северокалифорнийский центр по избавлению от наркотической и алкогольной зависимости раскинулся на площади тридцать два акра на вершине горы Мадонна. Скорее дом в горах, нежели медицинское учреждение, центр этот, с его многочисленными горными тропами и великолепным видом на долину Пахаро, предоставляет пациентам возможность единения с природой в ходе реабилитации.

Причиной пристрастия к алкоголю и наркотикам может быть плохая наследственность, душевные заболевания или неблагополучное окружение. Поэтому философия программы центра состоит в том, чтобы помочь пациенту на тяжелом этапе детоксикации путем назначения ударных доз витаминов и сочетания индивидуальных занятий с групповой терапией. Конечная цель подобного комплексного подхода – вернуть пациенту чувство ответственности за свою жизнь. И хотя реабилитация требует от человека полной отдачи до конца жизни при отсутствии всяких гарантий, семь из десяти пациентов, прошедших курс терапии по этой программе, в течение пяти лет не притрагиваются к наркотикам, что значительно больше, чем число избавившихся от наркозависимости в рамках других программ.

Дэвид оставляет велосипед у дерева и направляется к главному входу.

Проскользнув мимо стойки администратора, он торопливо проходит по коридору, натыкается на закрытую дверь аудитории и заглядывает в окошко наверху.

Человек десять сидят кружком посреди комнаты. Мака среди них нет.

– Эй, малыш! Тебе сюда нельзя.

У Дэвида екает сердце. Он поворачивается, морально готовый к тому, что его арестуют или побьют.

Перед ним мужчина слегка за тридцать. Каштановые волосы, зеленые глаза, одет в джинсы и выцветшую зеленую футболку «Иглс».

– Расслабься, малыш, я не адвокат. И что ты здесь потерял?

– Ищу друга. Джеймса Макрейдса.

– Неужели? А откуда ты знаешь Мака?

– Он мой крестный. Мне нужно с ним увидеться. Так, семейные дела.

– Не знал, что у Мака есть семья. А как тебя зовут?

– Дэвид. Дэвид Тейлор.

– Вот эту фамилию я уже слышал. Ну а я Роб Паркер. Опекун Мака.

– Что значит «опекун»?

– Опекун – это парень, которому Мак должен позвонить, если ему вдруг захочется нарушить трезвый образ жизни.

– А как он поживает?

– Он зол на весь мир, и сейчас у него стадия отрицания, что нормально для этого этапа лечения. Пошли, я тебя к нему провожу.

Паркер ведет Дэвида по узкому коридорчику к расположенному снаружи бассейну, пересекает террасу и останавливается перед деревянной дверью в сауну:

– Мак в сауне. Проводит тут кучу времени. Будь с ним поласковее. Ему сейчас тяжеловато приходится.

Дэвид тянет на себя тугую дверь и входит.

Его встречает обжигающая лицо волна сухого жара.

– Сейчас же закрой эту сраную дверь!

На деревянной скамье лежит одинокая фигура, голова и бедра обмотаны полотенцами.

– Дядя Мак?

Мак снимает с лица полотенце:

– Дэвид? Господи, малыш, что ты здесь делаешь?!

– Приехал с тобой повидаться.

– А папа с мамой тоже тут?

– Нет, я один.

Мак садится:

– А как, черт возьми, ты сюда добрался?! Впрочем, какая разница! Приятно увидеть родное лицо. Итак, что случилось?