Станция Солярис

го когда-то вел Бертон. Семь десятков лет минуло с той поры, и все эти годы тело Фехнера носило по волнам океана. Океан стал его могилой - а стоит ли тревожить мертвых и поднимать из могилы? Думаю, что нет.

Снаут положил жетон на панель перед собой и сказал:

- Отдадим родным... Если остались...

Он понял меня. А вот Хари, конечно же, не поняла.

- Это не доктор Сарториус? - она с каким-то испугом посмотрела на жетон, потом обернулась ко мне. - Почему ты оставил его там, Крис?

Кто такой Карл Фехнер?

- Этот человек погиб семьдесят лет назад. Он должен остаться здесь.

Губы ее приоткрылись, она хотела сказать еще что-то, но так и не сказала. Отвернулась и съежилась в кресле. Снаут потер жетон пальцем и устало произнес, глядя в пространство перед собой:

- Темнеет. Будем возвращаться, - вид у него был подавленный; я чувствовал себя не лучше.

Последние его слова прозвучали полувопросительно, и вопрос этот был адресован мне.

- Да, будем возвращаться, - отозвался я.

- Завтра продолжим по очереди, - сказал Снаут. - Сначала я, потом вы.

Я промолчал. Все было предельно ясно, но Снаут не решался объявить об этом вслух. Как и я.

Вертолет взмыл в вечернее небо и, развернувшись хвостом к угасающему мрачному закату, по прямой устремился к Станции, повисшей над океаном где-то за линией горизонта. И только теперь я понял, что устал. Это была даже не физическая усталость, которую без труда можно снять, хорошенько выспавшись и постояв затем под контрастным душем, а совсем другая... Сарториус... Фехнер... Хари...

Хари...

Я отмахнулся от невеселых мыслей, закрыл глаза и попытался представить себе что-нибудь хорошее и успокаивающее. Мелкий летний дождь, тихий лес, клочки голубого неба, облака, неторопливо и беззаботно плывущие над верхушками деревьев... Поляна, коричневые шляпки грибов в густой траве... Песчаный берег узкой быстрой речушки, стайки мальков над волнистым песчаным дном, зелень кустов, опустивших длинные ветви в воду... Коршун, с ровным гулом парящий в далеком небе... Заброшенное сельское кладбище, тропинка, ведущая к заросшим лопухами и крапивой развалинам церкви... Дубовая рощица на холме за речной долиной, залитой солнцем, нашим родным привычным солнцем... И вокруг, отовсюду - монотонный гул...

Сгущался над речной долиной красный туман, тянулся над болотцем, множеством клубящихся отростков подбирался к рощице на холме - и все тонуло в тумане, а он твердел, превращаясь в непробиваемую скорлупу, в красный лед, в котором навсегда застывало все живое... Гул катился, катился над кровавой долиной, и сзади, по пятам, тихо крался кто-то невидимый, дыша в затылок... моя собственная тень, от которой нельзя убежать...

Сдавленный возглас Снаута вырвал меня из полудремы. Я открыл глаза и посмотрел на кибернетика, а потом туда, куда был направлен его взгляд. И сонливость в тот же миг слетела с меня. Потому что впереди, возвышаясь над полем тумана, виднелось нечто, очень смахивающее на жилые строения. На