Это был просто сон... (СИ)

И я наконец-то вернусь домой! К Рустаму и сыну.

Домой!

ГЛАВА 13. ВНЕ ПОДОЗРЕНИЙ

— Пошли, — сказал барлаг.

Ирина посмотрела на него. Слишком рано он пришел! Надо было уточнить, "завтра днем" — это когда конкретно!

— Я еще занята, — сказала она осторожно.

— Что? — Клаверэля, казалось, хватит сейчас удар.

— Я не могу бросить детей на улице, — терпеливо объяснила Ирина. — Мне надо отвести их в игровую и передать моей сменщице, которая подойдет чуть позже.

— Да ты издеваешься! — вспылил барлаг, хватая Ирину за руки.

— В чем дело? Что здесь происходит?

Да. Не любила Ирина госпожу заведующую, но тут готова была ей руки расцеловать за своевременное появление!

Клаверэль барлаг Ирину отпустил и сказал что-то на своем языке, что именно, разобрать оказалось невозможно. Зато Раласву сэлиданум поняла каждое слово как нельзя лучше.

— Негодяй, — задумчиво выговорила она, нехорошо улыбаясь.

— Оскорбление должностного лица при исполнении, — сказал барлаг. — Напомнить, чем карается?

Сэлиданум бешено посмотрела на него. Еще миг, и — взорвется что твоя Сверхновая. Ирина невольно зажмурилась. Она понятия не имела о причинах ссоры. Но интонации говорили сами за себя: мать и сын находились в крайнем градусе взаимного озлобления. И дошли они до него не сегодня и даже не вчера.

— Клавьме, — тихо и горько выговорила вдруг сэлиданум. — Придет день, и ты пожалеешь…

Барлаг только ухмыльнулся, и его ухмылку наблюдать было крайне неприятно. Ирина неприязненно подумала, что он говнюк все-таки. Что бы там ни произошло, а мать есть мать и так вот с ней обращаться, да еще при посторонних, нельзя.

— Прости, сынок, — сказала сэлиданум, и голос ее вдруг дрогнул. — В тот день я не смогу тебя утешить. Прости.

Она повернулась и пошла прочь. Прямая, гордая. Ее слез никто не увидит. Да она и не плакала.

— Пошли, — велел Ирине барлаг.

— Подождешь, — жестко ответила она. — Вначале я отведу детей в игровую…

Лилайон ак-лидан Ирину испугал. Был он невысок — по меркам Оль-Лейран, разумеется, — но шкаф-барлаг держал себя перед ним с глубоким почтением. И даже Клаемь, которая, конечно же, пришла тоже, явно чувствовала себя не в своей тарелке.

Но было и еще что-то. Что-то, что Ирина затруднилась бы объяснить даже самой себе. Во взгляде, в манере держаться, в том, как ак-лидан двигался, как разговаривал, в самом звуке его голоса. Во внешности — ак-лидан отличался от тех Оль-Лейран, которых Ирина встречала раньше. У него были светлые, серебристого оттенка волосы, светло-серые глаза, немного не такие лицо, руки… Он попросил медицинскую карточку, Ирина дала, стараясь, чтобы пальцы не слишком дрожали. Получалось у нее плохо.

— Ограничение в правах? — осведомился ак-лидан, едва глянув на карточку. — А где опекун?

— Я, — сказала Клаемь. — Опекун Ирины — я.

Лилайон удивился, хотел что-то сказать, но передумал и предложил только:

— Пройдемте.

… Спина взлипла едким страхом, ухнуло куда-то вниз, затем вернулось и зачастило сердце… и кто-то другой, чье лицо оставалось неясным, тянул руку и приказывал: "Иди!"… и шаг непослушного тела внезапно протянулся в вечность… в голове со страшным гулом закрутилась черная воронка… и пропала… все пропало…

… Ирина пришла в себя рывком, внезапно. Голова кружилась, тело колотилось в жестоком ознобе. Она поняла, что сидит прямо на полу, среди пестрых подушек, заменявших Оль-Лейран мебель, и с одного боку ее поддерживает Клаемь, а Лилайон ак-лидан сидит напротив, совсем рядом.

— Право же, — мягко, сочувственно сказал ак-лидан, касаясь руки Ирины, — вовсе незачем так сильно бояться…

Ирина осторожно вытянула руку из его пальцев.

— Я… н-не вас… б-боюсь, — сказала она, заикаясь, ее трясло. — Я… однажды… уже было такое… было… был… человек… вашей профессии, ак-лидан.

— Ты еще скажи, что и его тоже помнишь! — язвительно вставил Клаверэль барлаг, маячивший за спиной ак-лидана.

Лилайон обернулся и свирепо посмотрел на него. Барлаг сразу же стушевался, даже отступил на шаг, и странно же было наблюдать за ним. Шеф анэйвальской спецслужбы боялся ак-лидана. И даже не считал нужным это скрывать! Чудеса…

— Вот, выпейте, — в руках врача невесть когда объявился стакан с водой. — Поможет.

Ирина взяла стакан обеими руками, принюхалась. От воды шел слабый, приятный запах. Ясное дело, растворили в ней какую-нибудь валерьянку…

— Пейте, пейте, — сказала Клаемь. — Легче станет…

Ирина послушно поднесла стакан к губам. Вода имела странный, но вполне приятный привкус, и Ирина выпила все до дна, как ее и просили. Довольно скоро ее отпустило. Перестали дрожать пальцы, в голове чуть прояснилось.

— Простите, — сказала она со стыдом, — прямо не знаю, что со мной…

— Что же случилось? — терпеливо спросил у нее Лилайон ак-лидан.

— Не знаю, — беспомощно отвечала Ирина. — Но понимаете… мне стерли память. Ничего не осталось, только чувства… обрывки чувств. Кто-то же это сделал, верно? Мне кажется, это был человек вашей профессии, ак-лидан. Кто-то такой же, как вы. Специалист. Понимаете?

— Вполне, — сказал Лилайон.

— Вы разберитесь, пожалуйста, — попросила Ирина. — Что-то я все-таки помню. Пусть плохо, пусть искаженно, отрывочно. Но что-то же осталось!

— Я постараюсь, — пообещал ак-лидан.

Ирина кивнула. Она уже не боялась его, ничего не боялась. Страх ушел, уступив спокойной безмятежности.

— Пойдемте.

В соседней комнате Ирина увидела знакомую кушетку-саркофаг. Опять двадцать пять! Забираться в этот египетский гроб следовало раздевшись догола.

— Отвернитесь, — краснея, попросила она Лилайона и барлага.

— Я помогу, — вызвалась Клаемь.

Она ожидала чего-то, похожего на прошлый опыт общения с ментосканером — тошноты, головной боли, полной потери себя в ярком водовороте памяти…

Ничего подобного.

Тишина и ватный покой. Словно белое облако подхватило и унесло. Покой и тишина. Ни единой мысли, ни одного чувства. И это, пожалуй, было еще пострашнее боли, хотя и страха не было тоже. Старинная формула "мыслю, значит, существую" здесь не работала: Ирина существовала, но не мыслила. И это длилось и длилось — бесконечно.

Постепенно облако начало слоиться. Ирина словно бы всплывала через эти слои, постепенно освобождаясь от цепенящего плена. Первым вернулся звук…

— Что скажете, ак-лидан? — монотонный искусственный голос: Клаемь.

— Необходимо время, чтобы разобраться детальнее, — а это Лилайон ак-лидан, его голос ни с каким другим не спутаешь. — Но первое, что могу сказать — в сравнении с начальной ментограммой… тому, кто ее снимал, оторвать бы… голову… отвратная работа! Да, в сравнении видны значительные изменения. Причем изменения не к лучшему. Девочка из закрытого мира, ее вырвали оттуда насильно, искалечили личность… и адаптация к нашим реалиям проходит очень тяжело. Странно, что вы, опекун, этого не замечаете. Ей необходима помощь. Терапия.

— Ваша терапия, — сказал барлаг, — ей только помешает. Она же хочет вернуться в свой родной мир!

— Вот как? — спросил ак-лидан. — Где ее мир? Покажите мне на карте. Посмотрю на досуге в информе, что за цивилизация.

— Мы… его ищем, — стушевался барлаг.

— И как успехи? — совсем уже ядовито осведомился ак-лидан. — Можете не отвечать… Вы что, думаете, отвезти ее туда и там потом бросить? Она не сможет адаптироваться в родном мире. Она там погибнет. Проще уж сразу пристрелить, чтобы не мучилась.

— Ак-лидан!

Показалось, или в монотонном механическом голосе Клаемь и впрямь прорезались эмоции?..

— Ак-лидан сфагран нари лаитанош, — сварливо уточнил Лилайон. — Это я. Вот уже сорок восьмой год как я. И моего авторитета вполне хватит, чтобы запретить вашей подопечной выезжать за пределы Анэйвы.

— Но…