Три стигмата Палмера Элдрича

Время летело стремительно. Мир, в котором существовали Лео Булеро и сотрудники Отдела прогнозов, так же стремительно рос и мужал. Сам же Барни топтался на месте…

«Никогда мне не стать консультантом Нью-Йорка. Я так и буду торчать в этом богом забытом Детройте.

Хорошо бы возглавить нью-йоркское отделение, вот тогда я был бы счастлив. Что у меня есть, кроме работы? Ничего, ровным счетом ничего. Работать в полную силу и занимать соответственное положение – вот что важно. Все прочее – чушь».

– Я ухожу. – Барни поставил стакан на стол, пошатываясь, добрался до прихожей и снял с вешалки плащ.

– Надеюсь, ты вернешься не поздно? – Эмили проводила его до самой двери.

Барни покачал головой. Какой кошмар, вот уже целых два года они живут в этом жутком доме. Доме номер 11139584.

– Как получится, – буркнул он в ответ и открыл дверь.

В коридоре кто-то стоял. Высокий седой человек с непомерно большими стальными зубами, с неподвижными, лишенными зрачков глазами-щелями, с поблескивающей металлической кистью…

– Привет, Майерсон! – гость сверкнул железной улыбкой.

– Палмер Элдрич, – пробормотал Барни и, повернувшись к Эмили, добавил: – Его фотографии появляются в газетах каждый день! Это самый знаменитый промышленник планеты! – И в тот же миг Барни посетило странное чувство – ему вдруг стало казаться, что все это когда-то уже происходило с ним. Окончательно смутившись, он спросил: – Неужели вы пришли ко мне?

– Вы позволите мне поговорить с вашим супругом? – обратился Элдрич к Эмили. Та кивнула и послушно прикрыла за Барни дверь. Улыбка тут же исчезла с лица Элдрича. Он зло зашептал:

– Майерсон, вы как-то странно распоряжаетесь своим временем. Зачем вы полезли в прошлое? Не стоило давать вам Чу-Зи. Честно говоря, таких извращенцев, как вы, я еще не встречал! У вас осталось совсем немного времени. Через десять минут я отправлю вас назад, в ваш Чумной Барак. Если вы чего-то действительно хотите, то решайтесь побыстрее, слышите!

– Что такое Чу-Зи? – еле слышно спросил Барни.

Металлический кулак со страшной силой ударил Барни в грудь, и он полетел куда-то в кромешную тьму.

Барни хотел закричать, но вдруг сообразил, что никуда не летит, а наоборот – лежит. Лежит на спине… В голове звенит, виски ломит… Он открыл глаза. Комната, в которой он находился, совершенно ему незнакома.

«Я попал в чужую квартиру! Лег в чужую постель, натянул чужую пижаму…»

Барни повернул голову и увидел рядом с собой молоденькую девицу с белыми, как хлопок, волосами.

– Я опоздал, – захрипел Барни чужим голосом.

– Нет, милый, – прошептала девица, не открывая глаз. – Успокойся. От моего дома до нашей работы минут пятнадцать езды. – Зевнув, она открыла глаза и, заметив его тревогу, улыбнулась. – Каждое утро ты говоришь одно и то же. Лучше пошел бы приготовил нам кофе. Без чего не могу, так это без кофе.

– Нет проблем. – Барни тут же выбрался из-под одеяла.

– Зайчик ты мой, – сказала девица насмешливо. – Всего-то ты пугаешься. То из-за меня волнуешься, то на службу боишься опоздать… И все бегаешь, и бегаешь…

– О боже! – простонал Барни. – Как я мог все оставить!

– Что значит «все»?

– Эмили. – Барни посмотрел на девицу и припомнил, что ее зовут Рони. Фамилию же забыл напрочь. – Я потерял все.

– Вон ты о чем! – усмехнулась Рони. – Может быть, теперь мне следует сказать что-нибудь ласковое, чтобы твоя бедная душенька так не терзалась?

– Ведь я только что ушел из дома! Можно подумать, пронеслись годы, а не жалкая пара минут! Я расстался с ней перед самым приходом Элдрича!

– О каком приходе можно говорить, когда Палмер Элдрич валяется на больничной койке где-то в районе Сатурна! Его звездолет попал в аварию, и ООН определила Элдрича в один из своих госпиталей. Неужели ты об этом не слышал? – Рони говорила с легким презрением, однако в голосе чувствовалась изрядная доля любопытства.

– Палмер Элдрич только что был у меня! – отрезал Барни.

Я должен вернуться к Эмили.

Он поднял с пола свою одежду и, пошатываясь, направился к ванной. Заперев за собой дверь, Барни вымылся, кое-как побрился и оделся. Потом выполз из ванной и бросил девице, все еще нежившейся в постели:

– Мне пора уходить. Не сердись на меня – по-другому я просто не могу.

Через минуту Барни уже стоял внизу, под антитермальным козырьком, в ожидании такси.

Такси – сверкающая новая машина – едва ли не мгновенно довезло его до дома Эмили. Барни расплатился и поспешил к знакомой парадной. Еще через мгновение он уже поднимался на лифте. Со временем происходило что-то странное – оно замерло на месте. В этом застывшем мире Барни был единственным движущимся объектом.

Он подошел к двери и позвонил.

Дверь открыл какой-то мужчина.

– Я вас слушаю?

Мужчина был достаточно благообразен; особую значительность его лицу придавали густые брови и темные, зачесанные на пробор волосы.

– Я вас знаю – проговорил Барни. – Вы – Ричард Хнатт.

– Да, вы не ошиблись, – удивленно пробормотал Хнатт. – А вот я вас, честно говоря, что-то не припомню…

За спиной Хнатта появилась Эмили, одетая в серый свитер и старенькие, заляпанные краской джинсы.

– Господи! – воскликнула она. – Да это же Барни! Мой бывший муж. Заходи!

Она распахнула дверь пошире, и он вошел в квартиру, отметив про себя, что Эмили, кажется, обрадовалась его приходу.

– Очень приятно! – бесцветным голосом проговорил Хнатт и хотел было подать Барни руку, но тут же передумал и спрятал ее за спину. – Кофе хотите?

– С удовольствием. – Барни сел за стол. И тут же как чокнутый, выпалил:

– Эмили, мне не следовало разводиться с тобой. Я хочу, чтобы ты вновь стала моей супругой. Пусть у нас все будет так, как раньше.

Эмили залилась звонким смехом и отправилась на кухню за чашкой и блюдцем. Скорее всего, смех и был ответом на вопрос… Барни вздохнул и горестно покачал головой.

Хнатт расположился по другую сторону стола и, немного помолчав, заметил:

– Эмили – моя жена. – Лицо его было мрачным как туча, однако он держал себя в руках.

– Так можно ведь развестись! – заявил Барни громко, обращаясь скорее к Эмили, чем к ее новому мужу. – Я хочу знать – выйдешь ты за меня замуж или нет? – Барни собрался уже пойти на кухню, но в это мгновение Эмили вернулась и поставила перед ним посуду.

– Конечно же нет! – ответила она с милой улыбкой на устах.

Она прекрасно понимала, что Барни говорит искренне, что им движет не минутный порыв переменчивых чувств, а нечто неизмеримо большее, – Барни видел это в ее прекрасных, полных сострадания очах. Так же, как видел он в них и кое-что другое – вечное «нет» ему самому и тому миру, к которому он принадлежал.

«Когда-то я бросил ее, и вот теперь пожинаю плоды предательства. Тот хлеб, что был брошен мною в воду, вернулся ко мне. Неумолимое течение принесло его назад – напитанный водою хлеб встал мне поперек горла – ни проглотить, ни отрыгнуть его уже невозможно… Я получил именно то, что должен был получить. Причем сотворил все собственными руками».

Он тупо взирал, как Эмили наливает кофе. Ее руки. Руки жены. Он отказался от всего. И означать это могло лишь то, что он стремился к смерти, иначе объяснить этот разрыв просто невозможно. Не настолько же он, в конце концов, глуп, чтобы…

– Барни, скажи лучше, как ты живешь? – спросила Эмили.

– Превосходно! – прохрипел он.

– Я слышала, ты теперь живешь с какой-то молоденькой девицей?

Эмили вновь села за стол.

– Это уже в прошлом, – еле слышно пробормотал Барни.

– И кто же у тебя теперь? – Она спросила его об этом таким тоном, словно говорила не со своим бывшим мужем, а с каким-нибудь старинным приятелем или даже с соседкой. Ужас! Как только у нее язык поворачивается!

– Кажется, я понял тебя, – проговорил Барни. – Ты боишься, что рано или поздно я тебя вновь оставлю. Как говорится, обжегшись на молоке… будешь дуть и на воду. Ну так вот, этого не случится. Могу поклясться.