След Фата-морганы

- Вы нас подвезете, - сказал незнакомец. - Я люблю утренние поездки.

Его наглость буквально завораживала. Я без звука влезла в коляску, позволила ему сесть рядом с собой и даже не поморщилась, когда Дану Алисо взгромоздился на сидение напротив. Этот жалкий старик всегда был мне неприятен, а в роли государственного преступника особенно. Его седая бороденка вечно была растрепанна, а теперь в ней еще и запутались соломинки из тюремной постели. Папа не слишком-то тратился на содержание заключенных, и без того худой Дану вообще стал похожим на ходячий скелет. И вот такое пугало сидело совсем рядом! А я не поморщилась. Я была занята. Я обдумывала: как бы поэффектнее упасть в обморок и при этом не спровоцировать выстрел. Вообще-то я неплохо падаю в обмороки, но под дулом револьвера еще не приходилось.

- Трогай, любезный! - рявкнул незнакомец кучеру, тот спросонок стеганул лошадей, и я очень удачно привалилась к похитителю. Конечно, риск был, курок - штука нежная, но мне повезло: нервы незнакомца оказались крепкими, он не выстрелил. - Поезжай к лесу, - велел он кучеру, ловя мое сползающее тело. Делал он это весьма энергично и, надо сказать, профессионально.

- Как ты меня отыскал, Пташка? - тихо спросил Дану Алисо.

Пташка довольно небрежно задвинул меня в угол сидения. Коляска выехала за ворота замка, звонкий цокот копыт по булыжнику сменился глухим топотом по проселочной дороге. (Папа никак не соберется замостить дороги вокруг нашей летней резиденции.)

Пташка молчал не менее пяти минут.

- Разве я мог оставить тебя в беде? - наконец произнес он.

Как трогательно! Я могла бы расчувствоваться, если бы не мысль о проклятом револьвере, который похититель наверняка все еще держал в правой руке. Убедителен ли мой обморок? Едва мы минуем пустошь и въедем под сень леса, нас обнаружит четвертый пост конных гвардейцев. Осто, безусловно, подлец, но гвардия у него вымуштрована. Стоит только крикнуть...

- Я уже простился с жизнью, - продолжал Дану Алисо все так же негромко. - Старому жабоглоту не терпелось меня повесить.

“Старый жабоглот”? Слышал бы это папочка!

- Я многим обязан тебе, Алисо, - из-под опущенных ресниц я успела разглядеть, как Пташка сует за пояс свой нелепый револьвер. Мы въехали в лес, где под каждым кустом должен сидеть гвардеец. Я опять начала сползать с сидения и не без удовольствия ощутила крепкую руку, которая привлекла меня к себе. - Черт, какая слабонервная девица оказалась!

Я изо всех сил саданула похитителя локтем, и сдавленный вопль прозвучал для меня музыкой. Я, вероятно, спрыгнула бы с коляски, если бы не Дану Алисо. Мерзкий старикашка успел схватить меня, пока его приятель корчился от боли и сжать с нестарческой силой. Я заверещала лучшим из своих истошных криков, призывая гвардию, а перепуганный кучер зачем-то вновь стеганул кнутом гнедую пару. Мы понеслись, как угорелые, но я услышала рев боевого рога. Сейчас меня спасут!

Увесистая пощечина оборвала мои музыкальные упражнения. Зубы лязгнули, я прикусила язык и внезапно ощутила холодное дуло где-то возле левого уха.

- Молись! Чтобы нас не догнали, принцесса!

Кучер нещадно хлестал обезумевших лошадей. Ничего, скоро ты ответишь за содействие преступникам, олух! Что за народ у папочки?!

Рог звучал уже совсем рядом. Я увидела догоняющих нас всадников с изображением золотого ириса на плащах. Их было не меньше десятка, а впереди скакал сам Лани - бывший начальник дворцовой стражи. Зачем только папа его разжаловал?! При нем бы и муха не пролетела бы во дворец, не то, что Пташка. Лани привстал на стременах, пытаясь рассмотреть происходящее в коляске, и Пташка немедленно выстрелил. Стрелял этот негодяй неплохо: Лани схватился за грудь и осел в седле. Остальные открыли беспорядочную стрельбу из пистолетов. Несколько пуль пролетели над нашими головами, и кучер с криком рухнул с козел. Так тебе и надо!

Пташка палил безостановочно, и каждый выстрел находил цель. Лошади падали на всем скаку, потом вскакивали и уносились прочь, а всадник оставался лежать. Приотставший, видимо раненный, Лани что-то крикнул гортанно, уцелевшие придержали лошадей, развернулись и помчались обратно. Где-то там поворот на Эльсу, они могут проехать по тропе и успеть перехватить нас раньше, чем мы достигнем моста.

Пташка торопливо перезарядил револьвер и с тревогой посмотрел вперед. Оставленные без кучера лошади постепенно замедляли бег, брошенные вожжи волочились по земле и достать их не было никакой возможности.

- Придется прыгать, Дану!

Дану Алисо соскочил с коляски с прытью, которую никак нельзя было ожидать от старца. Я не успела обрадоваться освобождению: Пташка сдернул меня вслед за Дану, и мы кубарем покатились в придорожные кусты. К сожалению, никто из похитителей шею себе не свернул, а я больно ушибла коленку. Я не спешила вставать, но меня подняли и заставили бежать вперед. Тот, кто бегал по лесу, меня поймет. Это ужасно неудобно: все время надо через что-то перепрыгивать, продираться и при этом еще и не падать, и на грибах не поскальзываться, и ухитряться не разодрать лицо о сучья. Тьфу! И ни одного гвардейца на пути!

Дану Алисо совершенно запыхался, когда мы, наконец, вышли к реке гораздо выше моста, где должна была ожидать нас засада. Старикашка повалился на землю и заявил, что дальше не пойдет. Пташка подхватил его под одну руку, меня заставил взяться за другую, и мы вдвоем поволокли мерзкого старца к глинистому обрыву. Я украдкой косилась на Пташку. Никогда не любила блондинов, особенно голубоглазых, но на этого стоило посмотреть. Когда он вывалялся в пыли так, что стал похож на брюнета, голубые глаза заблестели на темном ослепительными льдинками. Непременно велю перед казнью написать с него портрет. Нет, с нас двоих! Мы вдвоем на фоне заката!

Мы сползли по обрыву и втиснулись в какую-то яму в полуметре от поверхности воды. Яма была достаточно широкой, чтобы в ней поместились трое, но слишком узкой для благонравных девиц. Одним коленом я упиралась в бедро Пташки, на втором сидел Дану Алисо. Еще я старых пеньков не нянчила! Я сердито заерзала, намереваясь спихнуть старикашку, но тут какая-то сухая ветка впилась в кожу так, что я прокляла мини-юбку. Громко.

- Заткнись! - посоветовал Пташка.

Он так усердно прислушивался, что уши едва не шевелились на его породистой голове. Мне стало скучно. Ненавижу добропорядочных людей! Зачем тогда носить мини-юбки? Пташка смотрел куда угодно, только не на меня. Вероятно, предпочитал блондинок.

- Что делать будем? - Дану Алисо сполз, наконец, с моего колена, высунулся наружу и стал пялить глаза на реку. Мною овладело адское желание пнуть его в тощий зад так, чтобы старикашка полетел рылом в воду и прекратил портить мне настроение. Клянусь, я так бы и сделала, если бы не воспоминания о граблеподобных  руках Пташки. Этот идиот вполне способен придушить меня тихо. Я еще не потеряла вкус к жизни.

- Сейчас-сейчас.

Он продолжал слушать, и тут я тоже кое-что услышала. Женский визг. Визжали так, словно от уровня звука зависела, по крайней мере, честь исполнительницы.

- Ага, - сказал Пташка и полез наверх.

Я тут же потянулась за ним, но гнусный старик проворно обхватил мои колени, и я в отместку села ему на голову. Мы возились минут пять, он уже совершенно забыл, зачем пытался меня ловить, а я очень удачно укусила его за палец. Дело выруливало на боевую ничью, когда сверху донесся зычный голос Пташки.

- Ко мне! - ревел он.

Я выплюнула чужой палец, а Дану Алисо отпустил то, что держал, и мы наперегонки полезли вверх по обрыву. Я оказалась проворнее и застала Пташку коленопреклоненным над телом полураздетой блондинки. Рядом в эффектных позах разложились трое гвардейцев со спущенными штанами. Вероятно, они как раз разоблачались, когда Пташка в корне пресек их затею. Жалко, я не видела, как он это сделал, но гвардейцы были в отключке все. Дама тоже. Пташка старательно шлепал ее по щекам. Даме на вид было не больше пятнадцати, румянец у нее на щеках цвел натуральный, хотя Пташка цвета слегка добавил. Когда она открыла глаза, они, естественно, оказались голубыми.