Необыкновенный дар

Володя думает о том, что скажут ему в районной поликлинике.

Ничего особенного врач-психиатр не сказала. Посмотрела в зрачки, спросила, как зовут, сколько лет. Может, была неразговорчивой, а может, говорить было некогда - разговаривал Прокопий Кузьмич, старался подать пациента в наилучшем виде:

- Через стенку, через улицу, даже через два дома слышит! Удивляюсь, Серафима Гавриловна, откуда у него такое? Феномен! Мессинг! Что Мессинг? Мессинг против него мальчишка! Кристалл-самородок. Посмотрите на него, Серафима Гавриловна!

Серафима Гавриловна заполнила бланк с печатью и долго растолковывала Володе, как найти в Краснодаре мединститут и в мединституте профессора Ринкина.

- Прямо к нему! - сказала она. - Он специалист по аномальному мышлению.

Володю царапнуло слово "аномальному", но бумажку он взял, положил в карман.

- Вот и хорошо! - приговаривал при этом Прокопий Кузьмич. - Дар у него изумительный, Серафима Гавриловна!

Проводил Володю до автостанции и, прощаясь у автобуса, похлопывал Володю по плечу:

- Найдут применение твоим способностям, подходящую работу! Следователем, например. Берегись, ворье! - Прокопий Кузьмич засмеялся. - А то завмагом в большом магазине, чтобы продавцы не того...

Прокопий Кузьмич пошевелил пальцами в воздухе и опять засмеялся.

Володя вздохнул: что его ждет?

В город он приехал вечером. Устроился в гостинице. Не выходил из номера, думал: какой будет встреча с профессором? Жизнь его менялась коренным образом. Пока он был в поселке, с Тамарой, "необыкновенный дар", как говорит Прокопий Кузьмич, был для Володи наподобие флюса: раздуло щеку, чувствуешь припухлость при каждом шаге. Можно привыкнуть на какое-то время: с тобой случилось - сам переживаешь.

А теперь "флюс" начнут осматривать, ощупывать, могут сделать больно. Да и что получится из всего этого?

Володя ворочался в кровати, забылся далеко за полночь.

Проснулся в дурном настроении. Пошел отыскивать институт. Нашел. Походил по этажам, отыскивая профессора Ринкина Эдуарда Павловича - так было написано на конверте. Нашел на втором этаже, постучал в дверь.

- Войдите! - ответили из-за двери.

Вошел:

- Вы Эдуард Павлович?

- Чем могу?.. - Человек за столом откинулся в кресле.

Володя подал ему конверт. Сел на стул. Эдуард Павлович кивнул ему: присаживайтесь.

Эдуард Павлович оказался человеком высоким, полным, с вихрастой седеющей головой, с серыми глазами навыкате; толстая верхняя губа нависала над нижней наподобие надутой автомобильной шины. Губа не понравилась Володе.

- Гм... - сказал Эдуард Павлович, прочитав письмо Серафимы Гавриловны.

Прочитал еще раз. Посмотрел на Володю.

- Значит, молодой человек, - спросил, - читаете мысли?

- Читаю, - сказал Володя.

Глаза навыкате обшаривали лицо Володи с откровенной насмешкой. "Самоуверенный шарлатан", - очень четко произнес мысленно Эдуард Павлович,

Володя молчал. В голове у него шумело после бессонной ночи.

- Не скажете ли вы, о чем я сейчас думаю? - спросил Эдуард Павлович.

_ О том, что сегодня в автобусе вам дали счастливый билет, - ответил Володя.

- Гм... - хмыкнул Эдуард Павлович.

Не спуская с Володи глаз, нагнулся, открыл нижний ящик стола, на ощупь взял что-то, стиснул в ладони.

- Что у меня в руке?.. - спросил быстро, не давая Володе подумать. Что в руке, он и сам толком не знал. Картонная коробочка. А вот с чем, пусть прохвост отгадает.

Володя сказал:

- Не знаю.

- Гм... - сказал профессор, но уже другим тоном.

И опять четко подумал: "Законченный шарлатан!" Видите?.. - разжал пальцы.

На ладони лежала коробка с канцелярскими кнопками. Справедливости ради надо сказать, что, когда Эдуард Павлович стискивал коробку в руке, он предполагал, что коробка со скрепками.

- Значит, ваши "возможности", - Эдуард Павлович выделил слово "возможности", подчеркнув, что оно в кавычках, - не безграничны?

Тут же он икнул и поморщился.

- Конечно, - сказал Володя, - не безграничны.

Но вот сегодня утром вы завтракали. Домработница Катя подала вам два сваренных всмятку яйца. Вы еще подумали: яйца почти коричневые от черной курицы... Одно яйцо оказалось тухлым. Вы огорчились и выругали домработницу Катю за то, что она не умеет выбирать яйца на рынке. Вы ее выругали так: "Дубина стоеросовая..." Катя слышала через дверь и обиделась. Потому что не знает, что такое "стоеросовая". Я тоже не знаю. А вам после тухлого яйца плохо...

По мере того как Володя все это говорил, глаза у Эдуарда Павловича расширялись и под конец полезли на лоб.

- Ну... - сказал он, встряхнув головой, - о-отлично.

- Если вы меня еще раз назовете шарлатаном и прохвостом, - сказал Володя, - я поднимусь и уйду.

- 0-отлично... - тянул Эдуард Павлович, выпрямившись в кресле, и вдруг оглушительно захохотал. Не знаете, что такое "стоеросовая"? Ха-ха-ха!.. - На глазах его были слезы. - Я тоже не знаю! Хоть убей, не знаю!.. Вашу руку, молодой человек! - Потянулся через стол к Володе волосатой рукой.

Володя пожал ему руку.

- Мир на вечные времена! - сказал Эдуард Павлович и вытер со щеки остатки слез. - Ведь действительно смешно, а?..

Они еще долго беседовали. Договорились, что Эдуард Павлович покажет Володю научным сотрудникам, они поговорят с Володей накоротке и тогда все вместе подумают, как рационально использовать открывшиеся у Володи способности.

-- Замечательные способности! - Эдуард Павлович дружески улыбался Володе, кивал и проводил до двери, обняв за плечи.

Володе уже не казалась противной полная верхняя губа Эдуарда Павловича, Володя почувствовал к Эдуарду Павловичу расположение.

- Завтра в девять часов, - говорил Эдуард Павлович, - только без опозданий. Тут любят аккуратность.

День Володя провел кое-как. Заметил, что ему невыносимо в толпе. На рынке, в магазине, на улице шум у него в голове стоял такой, что голову распирало, впору набивать обручи. Точно в вороньей стае: все кричат на разные голоса и не поймешь, о чем. И все будто в кривом зеркале: слова и мысли вперегонки, забивают друг друга, схлестываются, как в радиоприемнике, волны, когда накладываются одна на другую.