Болид

Лишившись родителей в раннем возрасте, Фрэнсис Гордон был воспитан мистером Дином Форсайтом, братом своей матери. Хотя ему должно было перейти от дяди некоторое состояние, он не считал это причиной, чтобы предаваться безделью. Точно такого же мнения придерживался и мистер Форсайт. Племянник изучал гуманитарные науки и окончил знаменитый […] [13] университет. Затем освоил право и теперь занимался адвокатской практикой в Уэйстоне, где у вдов, сирот и всех нуждающихся не было более решительного защитника. Он досконально знал все приговоры и постановления и без запинок произносил речи мягким, проникновенным голосом. Коллеги по профессии, и молодые и старые, уважали его. И он сумел не нажить себе ни одного врага. Красивый лицом, наделенный от природы прекрасными русыми волосами, выразительными черными красивыми глазами, элегантными манерами, остроумием без малейшей язвительной нотки, любезный без подобострастия, проявлявший достаточно ловкости в различных видах спорта, которыми страстно увлекалось американское провинциальное общество, он просто не мог не войти в избранный круг молодых людей города и не влюбиться в очаровательную Дженни Хадлсон, дочь доктора Хадлсона и его жены, урожденной Флоры Клэриш.

Но пока слишком рано привлекать внимание к этой юной особе. Еще не наступило время, когда она должна выйти на сцену. К тому же приличествует познакомиться с ней, когда она будет находиться в кругу своей семьи. А такой момент уже не за горами. Впрочем, нам следует проявлять последовательность в изложении этой истории, требующей величайшей точности.

Что касается Фрэнсиса Гордона, то добавим, что он обитал в доме на Элизабет-стрит и собирался его покинуть, несомненно, лишь в день бракосочетания с мисс Дженни. Но мы опять оставим мисс Дженни Хадлсон в покое. Скажем только, что добрейшая Митс была наперсницей племянника своего хозяина и баловала его, словно сына, вернее, словно внука, ведь бабушки, как известно, побили все рекорды материнской нежности.

Митс, образцовая служанка, каких теперь и не сыщешь, принадлежала к ушедшей в прошлое породе, соединявшей в себе свойства одновременно собаки и кошки: собаки — поскольку была привязана к хозяину, а кошки — поскольку привязалась к дому. Как нетрудно догадаться, миссис Митс без обиняков говорила с мистером Дином Форсайтом. Если он оказывался неправым, она выкладывала ему все начистоту. Если он не хотел признаваться в своих ошибках, то ему оставалось только одно: уйти из комнаты, вернуться в кабинет и запереть дверь на двойной замок.

Впрочем, мистеру Дину Форсайту не приходилось опасаться, что там он будет пребывать в одиночестве. Он всегда мог рассчитывать на помощь одного довольно важного персонажа, который также старался уклониться от упреков и увещеваний добрейшей Митс.

Тем человеком был Омикрон, которого, безусловно, прозвали бы Омегой, если бы он не был столь маленького роста. [14] Он перестал расти в пятнадцать лет, достигнув к этому возрасту четырех футов шести дюймов. [15] Под своим подлинным именем — Том Уиф — он, как раз в тот момент, когда перестал расти, поступил в дом мистера Дина Форсайта в качестве молодого слуги, а поскольку нынче ему уже перевалило за пятьдесят, то можно сделать вывод, что он находился на службе у дяди Фрэнсиса Гордона в течение тридцати пяти лет.

Впрочем, следует непременно пояснить, в чем заключались его обязанности на протяжении столь долгих лет: он помогал мистеру Дину Форсайту в работе, к которой питал почти такую же страсть, как и его хозяин.

Следовательно, мистер Дин Форсайт работал?

Да. Как любитель. Но, как станет ясно в дальнейшем, с необыкновенным рвением, усиленным неистовством.

Чем же он занимался? Медициной, правом, наукой, литературой, искусством, бизнесом, как многие другие граждане свободной Америки?

Ничего подобного! Вернее, наукой-то наукой, но определенной наукой — астрономией, однако не той, что требует точных расчетов, связанных с положением небесных тел. Нет, он стремился лишь открыть новую планету или новую звезду. Ничто или почти ничто из происходившего на поверхности земного шара, казалось, не вызывало у него интереса. Он обитал в бесконечном пространстве. Но поскольку там он не мог ни позавтракать, ни пообедать, то ему приходилось по меньшей мере дважды в день спускаться на землю. В то самое утро он заставил себя ждать, чем и было обусловлено ворчание добрейшей Митс, ходившей вокруг стола.

— Он так и не придет? — повторяла она.

— А где Омикрон? — спросил Фрэнсис Гордон.

— Он всегда находится только там, где хозяин! — ответила служанка. — Но у меня не хватает ног, — именно так она выразилась, — чтобы взобраться на его насест.

Насест, о котором шла речь, представлял собой не что иное, как башню, верхняя галерея которой возвышалась футов на двадцать над крышей дома. Если называть вещи своими именами, то это была настоящая обсерватория. Внизу галереи находилась круглая комната с четырьмя окнами, обращенными на четыре стороны света. Там вращались опирающиеся на подставки зрительные трубы [16] и довольно мощные телескопы. И если их окуляры были как новенькие, то вовсе не потому, что ими мало пользовались. Скорее, следовало опасаться, как бы мистер Дин Форсайт и Омикрон не испортили себе зрение, пристально вглядываясь в стекла оптических приборов.

Именно в этой комнате они проводили большую часть дня и ночи, правда, сменяя друг друга от захода до восхода солнца. Они смотрели, наблюдали, углублялись в межзвездное пространство. Их не оставляла надежда на какое-нибудь открытие, которому будет присвоено имя Дина Форсайта. Когда небо было ясным, всё шло более или менее хорошо. Но отнюдь не всегда стояла такая погода на 37-й параллели, проходящей через штат Виргиния. Сколько же в их края устремлялось облаков: перистых, кучевых, дождевых! [17] Безусловно, намного больше, чем требовалось хозяину и его слуге. Сколько горьких сетований они выслушали друг от друга, сколько угроз послали небесному своду, по которому легкий ветерок предательски гнал клочья пара!

В эти нескончаемые прискорбные часы, когда не было ни малейшей возможности вести наблюдения, астроном-любитель повторял, яростно теребя свою и без того взлохмаченную шевелюру:

— Кто знает, может, в этот самый момент новая звезда появилась в поле зрения моего объектива? Кто знает, не упускаю ли я возможности заметить, как пролетает мимо второй спутник Земли… или спутник, обращающийся вокруг Луны?.. Кто знает, не мчится ли поверх этих проклятых туч какой-нибудь метеор, [18] болид, [19] астероид? [20]

— Вполне возможно, — отвечал Омикрон. — Вернее, точно, хозяин. Утром, когда небо ненадолго прояснилось… мне почудилось…

— Мне тоже, Омикрон.

— Нам обоим, хозяин, нам обоим…

— Я! Я, конечно, заметил первым! — заявил мистер Дин Форсайт.

— Несомненно, — согласился Омикрон, утвердительно наклонив голову. — Мне показалось, что это был… что это должен был быть…

— Я утверждаю, — твердо сказал Дин Форсайт, — что это был метеор, двигавшийся с северо-востока на юго-запад.

— Да, хозяин, почти в направлении Солнца…

— Это направление кажущееся, Омикрон!

— Безусловно, кажущееся.

— Это произошло в семь часов тридцать семь минут двадцать секунд…

— Двадцать секунд, — повторил Омикрон, — как я сразу же засек по нашим башенным часам…

— И с тех пор он больше не появлялся! — закричал мистер Дин Форсайт, грозя небу кулаком.

— Нет, хозяин, тучи… тучи… тучи, которые наползли с запада — юго-запада. Не знаю, увидим ли мы за целый день хоть маленький кусочек синевы!..