Корректировка1.1 (СИ)

Шорох за спиной заставил меня резко обернуться. В проеме открытого окна устраивался здоровенный рыжий кот. Ну, то есть это могла быть и кошка, но мне почему-то сразу стало ясно, что расположившаяся на подоконнике зверюга именно кот. Уж больно наглый у него был вид.

- Эй! - сказал я ему, - Чего это ты сюда, как к себе домой вперся?

Рыжий, не обратив на меня никакого внимания, принялся вылизывать правую лапу. А ведь он и вправду может здесь жить, дошло до меня. Наверняка у квартиры есть хозяева и они в любой момент могут вернуться, а я в таком виде. Решат, что залез вор и вызовут милицию. Голый вор - оригинально.

И тут раздался звонок. Я вздрогнул и облившись холодным потом, заметался по комнате. Звонили в дверь. Тут я, наконец, сообразил, что если звонят, значит, нет ключей и на цыпочках прокравшись к двери, глянул в глазок. На площадке стояла бабка добродушно-глуповатого вида, одетая, несмотря на жару, в линялую кофту и длинную холщевую юбку с выцветшими цветами, за ней маячила девчонка лет шестнадцати, русоволосая в коротком ситцевом сарафанчике.

Вас мне только не хватало, подумал я, отступая вглубь коридора - не открывать же им. Бабка с девчонкой о чем-то переговаривались за дверью. Звонок громыхнул еще пару раз и все стихло.

Убедившись в глазок, что площадка пуста, я вернулся в зал.

Кот тоже куда-то делся. Ну и, слава богу, с облегчением подумал я, закрывая окно, шляются тут всякие, а потом ложечки пропадают.

Кстати о ложечках, надо проверить, чем мы тут располагаем. Может одежонка какая отыщется.

Одежонки не нашлось. Шкаф был абсолютно пуст, если не считать пары плечиков сиротливо покачивающихся на перекладине. Зато на антресолях, в компании нескольких сушеных тараканов нашлась фуфайка и старый спортивный костюм. Внимательно осмотрев это линялое чудо, я с опаской в него облачился. В зеркале отразился студент, собравшийся на сельхозработы. Майка с ностальгическими завязками на вороте и запузыренные трикотаны были настолько застираны и потеряли форму, что даже первоначальный цвет их определить не представлялось возможным, не говоря уже о том мужские они или женские. Ладно хоть без дыр.

Следующей для осмотра пришла очередь кухни.

Что-то бандитская рожа этого кота мне больно знакома, размышлял я, роясь в кухонных шкафчиках. Не его ли видел, когда с риелторшой шел смотреть квартиру. Да ну нафиг - между этими событиями сорок с лишним лет. Просто совпадение, мало ли рыжих котов на свете.

Из кухонной утвари нашлось несколько старых кастрюль и десяток щербатых тарелок, граненые стаканы разной емкости, а в раковине с облупившейся эмалью валялось семейство алюминиевых вилок-ложек. Были они помятые с гнутыми зубчиками и к тому же грязные, словно землю ими копали.

Пусто оказалось и в холодильнике лишь сугробы инея в морозилке. Непохоже, что квартира обитаема. По крайней мере, на постоянной основе. Значит внезапного прихода хозяев можно не опасаться.

Я подошел к телевизору. "Горизонт-101" гласила надпись в нижнем левом углу. Полированная деревянная дура на длинных ножках смотрелась солидно. Да и весила солидно - килограмм пятьдесят, насколько я помню. Выпуклый белесый экран отразил мою озадаченную физиономию на фоне окна. Работает ли? Я щелкнул тумблером.

Телевизор работал. Сперва засветилась лампочка с надписью "сеть", затем, после долгого гудения нагревающихся электронных ламп и потрескивания из динамика полилась задорная музыка и наконец осветился экран, явив черно-белую картинку, где сквозь рябь помех отплясывали под переливы гармошки девушки в сарафанах и кокошниках. Через минуту девушек сменили непривычно опрятные механизаторы, важно отвечающие на вопросы корреспондента. Механизаторы прибыли на выставку сельхозтехники и их ответы иллюстрировались кадрами с рядами всяческих комбайнов, культиваторов и поливальных установок. Устав на них любоваться, я пощелкал каналами: на одном была настроечная таблица, сопровождаемая противным гудением, а по остальным и вовсе сериал белые мурашки. Оно и понятно, в те времена с утра работала лишь первая программа, остальные с шести-семи часов вечера. Я вернулся на первую, там как раз начался выпуск новостей. Строгий диктор заступался за Анжелу Дэвис и клеймил американскую военщину за новые бомбардировки Ханоя, затем сменив пластинку, упомянул очередной пленум ЦК КПСС. Так, уже какая-то временная привязка. Помехи усилились. Понимая лишь каждое третье слово, я лихорадочно крутил телескопические рожки стоящей на телеке, комнатной антенны, но толку от этого было чуть - никаких конкретных дат я так и не узнал. Диктор рассказал что-то про вести с полей и новости закончились, сменившись концертом в честь Дня рыбака. В Союзе было много разных Дней, подумалось мне, и геолога с учителем, и металлурга и даже физкультурника, а сейчас все больше бухгалтера да брокера.

Ладно, ящик подтвердил главное - я действительно в советском прошлом.

Может радиоточка что-то прояснит.

Однако подозрительного вида динамик порадовал лишь передачей "Театр у микрофона". Несколько минут я вслушивался в проникновенные голоса артистов и с удивлением понял, что транслируемый спектакль ничто иное, как "Зеленый фургон" Козачинского. Кажется, в антракте передают последние известия, припомнил я, и оставив радио включенным, пошел открыть окно - от прямых солнечных лучей становилось все жарче.

И сразу понял, что поступил опрометчиво.

Под окном стояла давешняя девчонка в сарафане и смотрела прямо на меня.

- Нюра, - воскликнуло за спиной радио, - ну можно ли так врываться? И патлы, патлы свои пригладь!

- Добрый день! - сказала девчонка.

- Привет, - только и оставалось ответить мне.

- А вы родственник Виктора Мефодьевича?

Отказываться от такой подсказки было глупо.

- Э-э... Племянник.

- А Виктор Мефодьевич, как май, так в поле и до октября, - затараторила девчонка. - А мы с бабой Фросей приглядываем за квартирой. Мы рядом в четвертой живем. А цветов у него нету кроме кактуса, а его и поливать не надо. Поэтому мы ключи и не берем. Но Виктор Мефодьевич предупредил, что может кто-то из родственников появиться. А сегодня смотрим, окно открыто.

- Так это вы звонили? - промямлил я. - Извините, что не открыл, я как раз в ванной был... с дороги, сами понимаете... помыться надо, то се.

- Да ничего! - девчонка радостно закивала, отчего ее русые косички смешно запрыгали, и мне пришло в голову, что неплохо было бы познакомиться с ней поближе, чтоб разъяснить, так сказать, диспозицию.

- Какая симпатичная у меня соседка, - дружелюбно улыбаясь, начал я воплощать свою идею. - Зашли бы ко мне по-соседски в гости, а то, что мы через всю улицу кричим? Заодно и познакомимся.

- А и зайду, - не стала кочевряжиться девушка, - сейчас только до булочной сбегаю. Тут рядом, минут десять.

Через десять минут она конечно не появилась. Не появилась и через двадцать. Томясь от безделья, я слонялся из комнаты в кухню и обратно. Слушал радио и размышлял, кто такой может быть этот загадочный "дядюшка" с поповским отчеством. Несколько раз пробовал дверь - заперта.

Через полчаса, наконец, раздался звонок.

Увидев девушку, я сразу понял причину задержки. Русые косички были расплетены, а длинные волосы тщательно расчесаны. Застиранный сарафанчик сменился на клетчатую юбку выше колен, и белую блузку с голубыми листочками. На ногах белые же туфельки-лодочки на низком каблуке, а губы тронуты помадой.

За секунду я обозрел ее всю, от крепких ножек до распирающих блузку полушарий и остановился на лице. Странно, почему раньше мне всегда нравились тощие девки. Это же просто девочка-персик - нежная кожа, щечки яблочки, губки бантики, глазки цвета сливы.

А я стою тут перед ней, в затрапезном прикиде, босяк босяком. Впрочем, судя по отсутствию брезгливости во взгляде, это ее ничуть не смущает. Во времена моей юности люди были куда проще, носили что придется - страна только выбралась из нищеты. А к стилягам - тогдашним хипстерам, наоборот, относились с подозрением.