Раздвоение хвостов

оловами. К концу процедуры Зигмунд упал в обморок.

Очнулся он вечером, в полумнаке, он соленых поцелуев Майи.

– Не волнуйся, милый, он больше не встанет и не помешает нам, – шептала она, – у него же теперь в пятке такая дыра, что хоть ключ вставляй. Мы здесь с тобой, на полу. Надо бы принести коврик почище, для санитарии. Да ты не сдерживайся, люби меня, люби изо всех сил, никто не войдет, я заперла дверь.

И она душно навалилась.

– Я как-то не совесем готов, – застеснялся Зигмунд и в виде извинения погладил Майе спину. – Я ведь только из обморока.

– Да, – сказала Майя серьезно, – ты сегодня плох. Жаль, что ты не понимаешь. Господи, что только ты нес во время консилиума!

– Я все помню, – ответил Зигмунд.

– Ничего ты не помнишь! Ты помнишь только свои иллюзии, ты живешь в иллюзорном мире. То что ты видишь – это не то что ты видишь. Твое зрение обманывает тебя. Разве ты не замечаешь, как странен и старшен стал мир вокруг тебя? Разве то что ты видишь и слышишь, возможно? Неужели ты думаешь, что та чушь, которую ты воспринимаешь, это и есть реальность? Ты тяжело болен. Я почти теряю с тобой контакт.

Зигмунд сел и задрал Майе халат. Ее ноги были волосаты на ощупь.

– Нет, – возразила Майя, дальше этого места я не разрешаю. Пока не разрешаю, милый.

И она быстро чмокнула Зигмунда.

– Почему ты носишь длинный халат? Тебе бы пошла короткая юбка.

– Знаю. Но у меня здесь одно распространенное уродтство. Я стесняюсь.

– Ну мне ты можешь сказать.

– Не сейчас, солнышко.

Оставшись один, Зигмунд вначале расстроился, а затем предался любовным мечтам. Его вылечат и все будет нормально. Майя ему определенно нравилась.

Майя была из настоящих женщин, что с того, что внешность не удалась? Главное в женщине женственность, а она видна даже сквозь неправильное тело. Так он подумал и вздохнул. Потом развернул книжку и стал читать при свете луны.

Книжка называлась «Отсутствие двери» и на глаза Зигмунду попался рассказ о том, как порой раздваивается реальность.

Но почему «Отсутствие двери»? – подумал он. – Это неправильно. Выход есть всегда, его только надо найти. В моей палате целых шесть дверей, пускай запертых. Но если я захочу выйти и уйти, я выйду и уйду.

Поэтому он подошел к ближайшей двери и уверенно толкнул. Дверь стояла как каменная. Приглядевшись, Зигмунд заметил, что дверь аккуратно нарисована на бетонной стене. То же случилось с другими четырьмя. Последняя, шестая, слегка подавалась нажиму, но Зигмунд уже истощил свои силы. Окна выходили прямо на другие окна. Луна, при внимательном разглядении, оказалась электрической.

Старик с прободненной стопой начал бормотать во сне и сел на кровати. Его глаза были закрыты.

– Пробуешь бежать? – бормотал старик, – пробуй, пробуй, не один ты хотел.

Я тоже вначале не верил в раздвоение позвоночника. Тискал тебя Майя сегодня?

– Не тискал, а тискала, – поправил Зигмунд и перестал слушать бред больного, путавшего даже столь очевидные вещи.

С этой ночи он решил уйти