Уральских гор хозяин (СИ)

А затем сознание закрутило и отбросило в сторону.

Очнулся от того что было очень холодно и мокро. И темно. Попытался встряхнуться, но тело ощущалось как то непривычно. Очень, очень непривычно.

Покричать что ли попробовать?

- Каррр.. Звук, который вырвался из моей глотки меня не то что поразил - шокировал. Это что, млять за такое?! Глюки у меня или что?! Ну ка еще раз..

- Кхаррр... От такой подляны я впал в прострацию, не осталось ни чувств, ни мыслей. А потом сознание, не перенеся шоковой нагрузки, выключалось.

В следующий раз очнулся я от ощущения некоего полета.

Хотя полет оказался никаким ни "некоим", а самым что ни на есть реальным. Птица, в которую меня забросило, летела куда то по своим делам. Птичья личность, в момент моего пробуждения, была отодвинута куда то далеко на задний плаг, и я оказался наедине с собой где то под облаками (ну так мне в тот момент показалось). Я и в той то жизни с высотой не дружил, а в новой, после всего перенесенного - тем более. Естественно, первое что сделал - запаниковал и никем не управляемый организм полетел, кувыркаясь, вниз.

Страх парализовал все тело, вплоть до блокирования физиологических инстинктов, я наверное, в тот момент даже обделаться не мог. Это нас и спасло - бывший хозяин тела, видать на чистом инстинкте выживания, вырвался на свободу, кое как выровнял полет и мы шлепнулись на землю (чувствительно, но не смертельно).

Человек - тварь живучая и адаптивная. После того как отошел от шока мы с птицем стали бодаться у него в голове. Оба были напуганы, он - внезапным вторжением в его птичью жизнь чего то ужасного и неведомого, я - всем пережитым, оба мы были голодны и хотели пить. Поэтому, спустя некоторое время, мы договорились (если это понятие применимо к птице), притерлись и пернатая тушка, в которой теперь обитало две личности, поковыляла к воде.

* * *

Летим на рекой. Точнее летит ворон... или ворона (мои орнитологические познания так далеко не заходили, главное что самец), в общем птица крупная птица темного окраса. Я лечу на правах пассажира, что дает мне возможность поразмышлять.

После того как мы с родным владельцем птичьего организма слегка притерлись, попили, поели, полетали в тестовом режиме, я направил птица к стругу, и мы затихарились на крыше каюты - надо было добывать информацию где и когда я нахожусь, и кто эти люди к которым меня забросило.

Слушая разговор, я понял что в жизни, кроме невыносимой боли, ужаса и прочих неприятных вещей что мне пришлось пережить существуют и светлые моменты.

Из подслушанных разговоров выяснилось, что главным на струге был немолодой, высокий и широкоплечий мужик. Все окружающие обращались к нему либо статусу - хозяин, либо по имени отчеству - Акинфий Никитич.

Акинфий Никитич отдавал распоряжения, главным из которых было установить на берегу реки памятный крест в честь благополучного разрешения от бремени супруги Евфимии и

рождения сына, коего нарекли в честь деда - Никитой.

Промелькнувшее в разговоре название реки - Чусовая, имя и отчество хозяина струга, упоминание креста (который и в той истории стоит и поныне) - все это сложилось в картину, которую можно назвать одним словом - Демидовы.

* * *

Именно с них началось в России горнозаводское дело и одна из самых известных династий русских промышленников, основавших в России многочисленные заводы и промыслы.

А началось все в далеком 1695-м году, когда тульский кузнец Никита, звавшийся в то время Антуфьевым, оказал услугу проезжавшему через Тулу "птенцу гнезда Петрова" - Петру Павловичу Шафирову. У Шафирова сломался дорожный пистолет, знаменитого немецкого мастера Кухенрейтера, и московскому чиновнику посоветовали отдать оружие в починку кухнецам-оружейникам, среди которых самым умелым считался Никита. Спустя некоторое время, Шафиров вновь проезжал через Тулу и позвал кузнеца, для того чтобы забрать дорогой пистоль. Принесенное Никитой оружие было в полной исправности и царев порученец не мог нарадоваться, но когда он собрался достать кошель и расплатится с мастером, тот неожиданно остановил высокого гостя и сказал:

- Так что, ваша милость этот пистоль, не твой, а моей собственной работы - и достав второй, точно такой же пистолет из под полы, продолжил - у того что вы мне изволили испортилась затравка и я ее исправить не мог. Не угодно или Вашему Превосходительству взять двух пистолетов вместо одного, потому что вина моя, так я и поплатиться должен!*

Так шутить с вельможей было небезопасно, но Никита рискнул и Шафиров по достоинству оценил его шутку. Осмотрев пистолеты, он убедился, что они ничем не отличаются друг от друга. В восторге от работы кузнеца были все присутствующие.

Спустя некоторое время была встреча с царем (коему Шафиров рассказал о тульском мастере), который не побрезговал зайти к кузнецу в гости и поработать в его кузнице, алебарды изготовленные по царскому заказу и первые фузеи, которые кузнец повез в Москву. Именно там, когда оказалось что привезенные ружья лучше чем хорошо выделанные иностранные, но при этом обойдутся казне гораздо дешевле, царь , расцеловав Никиту в лоб, сказал:

- Постарайся, Демидыч, распространиться свое дело, а я тебя не оставлю.

С этого и началось возвышение тульских кузнецов: сперва был поставлен завод на реке Тулице, на котором Антуфьевы производили оружие и боеприпасы, а затем в 1702-м году, царь Петр жалует мастерам (коих уже называет Демидовыми) Невьянский и Верхотурский казенные заводы на Урале (бывшие в ту пору, из-за плохого управления, в совершенном разорении). Так было положено основание огромной торгово-промышленной "империи", просуществовавшей без малого три сотни лет.

Демидовы основали десятки рудников, заводов и фабрик, владели землями по всей России, а также десятками тысяч работных людей. Они строили мосты и дороги, судоходные каналы и пристани. Поставляли в казну оружие и боеприпасы, торговали железом как в России, так и за ее пределами. Об их успехах, кои достигались зачастую путем преступлений и злодеяний, ходят легенды. Династия Демидовых дала миру известных немало выдающихся личностей. Среди них были промышленники и государственные деятели, меценаты и ученые, моты и чудаки, а среди многочисленных потомков были и такие что породнились с королевскими домами Европы.

В общем есть о чем подумать. Судьба (о! придумал как называть сущность, которая отправила меня в это "приключение") связала меня с третьим сыном Акинфия - самым достойным представителем третьего поколения Демидовых, родоначальникам ни в чем не уступавшем. В "той истории", он унаследовал третью часть основанного отцом и дедом богатства. При этом, к концу жизни выпуск железа на его заводах превышал по объему все демидовские заводы до раздела между сыновьями. Жестокостью нрава он превосходил и отца и деда - работных и крестьян он давил со страшной силой. Крестьяне, которых он покупал целыми селами, предпочитали смерть и шли на бунт лишь бы не попасть в демидовскую кабалу. А в своих уральских владениях он вел себя как типичный барин-самодур того (а если подумать то и нашего) времени - кутил, жестоко наказывал за малейшие провинности, обманом закабаливал людей. При этом слыл человеком просвещенным, переписывался с Вольтером, интересовался археологией, а также покровительствовал искусству и наукам.

А сейчас будущий магнат лежит в люльке, пускает пузыри и непрерывно присутствует у меня в голове в виде главного вопроса русского человека - что делать?!

Кое какая коммуникация между нами имеется - Никита "радует" меня своими

младенческими ощущениями, которые я перестаю чувствовать, лишь отлетев от него на изрядное расстояние. Если этот процесс обоюдный, то общаться мы сможем.

Вот только прожить всю оставшуюся жизнь в этой пернатой тушке мне очень, очень неохота.