Улыбка Мицара

- Кто это? - спросила она своего спутника, студента-однокурсника.

- Сантос...

- А подробнее?

- Неужели не знаешь кубинца Рауля Сантоса? Мы учимся по его работам...

- Так это он?..

И вот сегодня неожиданная встреча здесь, в зале Звездного Совета! "Прошло три года, - подумала Мадия. - Я кончила институт, я вижу звезды и вижу солнце, а он видит только ночь, бесконечную ночь". Девушка знала многие работы этого крупного ученого.

Сантос стоял на трибуне-крупный, с выразительными, резкими чертами лица. Он свободно говорил по-русски.

Но вот Козырев кончил представлять руководителей комитетов Звездного Совета. Откуда-то сбоку в белой парадной форме вышел Игнат Лунь и остановился у стола Козырева. Мадия с любопытством глядела на космонавта, хотя уже не раз присутствовала на подобной церемонии.

- Игнат Лунь, отвечай, - с некоторой торжественностью заговорил Козырев. - Ты сознательно выбираешь свой звездный путь?

- Да!

- Дай клятву, Игнат Лунь.

- Я, Игнат Лунь, именем Объединенного Человечества клянусь хранить в бескрайних просторах Вселенной верность Земле.

- Какую звезду ты избрал, Игнат Лунь?

- Мицар.

"Он прав, - с благодарностью и неожиданным чувством симпатии к звездолетчику подумала Мадия. - Надо выяснить все обстоятельства гибели звездолета, "Уссури". Это сделает Лунь".

А Лунь, оказывается, думал не только о таинственной гибели звездолета. Он стремился к большему.

- Игнат Лунь, почему ты выбрал Мицар? - спросил Козырев.

- Я верю в теорию Тарханова о существовании цивилизации на Лории.

Свет в зале погас. Во всю стену засветился экран. Комментатор объявил:

- Планетарные маршруты Игната Луня. Прошу обратить внимание на посадку космоплана на Меркурий. Управлял кораблем Игнат Лунь. По десятибалльной системе оценок он получил наивысший балл - десять. Картины штурма Полюса недоступности Венеры. Жизнь на Венере. Экспедиция на Юпитер. Управляет кораблем Игнат Лунь. Сорок восемь полетов за три года. Средний балл - девять и семь десятых...

Козырев махнул рукой, и экран погас.

- Я предлагаю утвердить Игната Луня командором галактического звездолета, - сказал он, обращаясь к членам Звездного Совета. - У кого есть возражения? Вопросы? Нет. - Ученый протянул руку космонавту. - Итак, Игнат Лунь, твоя планета Лория. Звездный Совет надеется, что ты в течение года представишь обоснованный проект организации экспедиции на Лорию...

Козырев поджидал Мадию у главного подъезда Звездного Совета.

- Где мы ужинаем, дядя?

- В "Женьшене", - ответил Козырев, открывая дверцу кабины.

Через несколько минут они уже поднимались в этот небольшой ресторанчик. Козырев заказал ужин и, постукивая по столу черенком ножа, заговорил об Игнате Луне:

- Мне понравился этот человек. Он может сделать многое... Очень многое.

Мадия обрадованно прислушивалась к словам ученого. Ей почему-то вспомнился давний рассказ Козырева о себе.

Было это много лет назад. Козырев любил девушку. "Я буду тебя ждать", - сказала она, провожая его в полет. Он летел один на новом звездолете собственной конструкции. В этом испытательном полете проверялась новая аппаратура.

Потом Земля дала еще одно задание. На исследовательской станции случилась авария, и жизнь людей была в опасности. Козырев полетел к станции, находившейся на краю Солнечной системы. Шли дни, недели, месяцы... Электромагнитные бури затруднили, а потом сделали невозможной радиосвязь с Землей. Козырев оказался в полном одиночестве. Он не мог свыкнуться с ним. Чтобы бороться с одиночеством, он учился музыке и поэзии, которые казались ему самыми далекими от его профессии. Если говорить правду, он любил и то и другое с детства, но подавлял в себе это влечение: космос требовал от него всей жизни; он не имел права отвлекаться. Только теперь, в полете, он понял свою ошибку. Оказалось, гармония музыки была созвучна гармонии математики: и музыка и математика требовали глубины мысли, а часто отрешенности, абстракции, или, точнее, отвлеченности от привычного. Нет, музыка при этом не отрывалась от своей основы - жизни. Просто она воплощала жизнь в каких-то иных образах. В поэзии было другое. Поэзия, наоборот, возвращала его к самому точному восприятию всего того, что им было покинуто на Земле, и всего того, что окружало его сейчас...

Потом была работа на станции. Вернулся он на Землю только через девять лет. Любимая не дождалась его: она предпочла другого.

Припоминая историю Козырева, Мадия, видимо, пропустила многое из того, что говорил ей Председатель Звездного Совета. А он вспоминал Сантоса:

- Ты, Мадия, будешь работать с ним. Твоя теория расшифровки космических сигналов очень заинтересовала его.

- Постойте, - сказала Мадия, поднимая руку. - Я не совсем понимаю, как он, слепой от рождения, будет руководить Комитетом галактической связи?..

- Слепой? - Козырев улыбнулся. - Мадия, ты просто не следишь за новым в науке, увлекшись галактическими проблемами. Сантос с помощью своего изобретения видит.

- То есть?

- Он с помощью системы мельчайших электродов, подключенных к зрительным нервам и прикрепленных к системе миниатюрных зеркал, может видеть. И видеть больше, чем мы, - его кругозор является действительно кругозором: он может видеть и то, что происходит позади него. Это довольно просто. Даже зрячие могут воспользоваться его изобретением, хотя, - он улыбнулся, - кажется, у нас пока не возникала необходимость иметь глаза на затылке. Но это не главное. Главное - Сантос успешно разработал теорию восприимчивости импульсов.

- Я не совсем понимаю... - Недоуменный взгляд Мадии встретился с добрым взглядом Козырева. - Чтение мыслей на расстоянии?..

- Совершенно верно. Он может, нацелив созданную им аппаратуру, - кстати, с нашей точки зрения, совершенно несложную, - читать мысли человека...

- Мысли?! Но ведь это ужасно! - запротестовала Мадия. Это значит, любой из нас обнажает перед Сантосом все свои мысли, даже самые случайные, нелепо ассоциативные!..

- Ну, Мадия, не так громко, - засмеялся Козырев. - Ему вовсе не хочется читать мысли молодых женщин, хотя, - он с нарочитой шутливостью подмигнул девушке, - это и представляет интерес для некоторых молодых представителей мужского пола. - И перешел на серьезный тон. - Нет, Мадия, он полагает, что биотоки человека, усиленные соответствующей аппаратурой, могут пронзать пространство...

- Быстрее, чем свет? - Мадия откинулась в кресле, пораженная этой мыслью.

- Да.

- Но это же... Невероятно! - вырвалось у Мадии.

- Сегодня - да. А завтра?..

Они замолчали. Потрясенная Мадия невидящими глазами уставилась в зал. В ресторане все места были заняты. Оркестр играл какой-то вальс; она ничего не слышала. Козырев попытался отвлечь девушку:

- Мадия, а ты знаешь мой "Звездный блюз"?

- Послушайте, - вместо ответа сказала она, - но ведь Сантос тогда сможет связаться с каждым звездолетчиком... Без радио...

- Совершенно верно. Только не теперь... Все находится еще в работе, Мадия... Так ты знаешь мой "Звездный блюз"?

Мадия с трудом оторвалась от своих мыслей и кивнула ученому:

- Конечно... И мне думается, что вы писали его тогда... в одиночестве... Я угадала?

- Да, Мадия! Мне так хотелось услышать праздничный шум людской толпы, плеск волн, гул леса... Помнишь лермонтовское: "И звезда с звездою говорит"? Лермонтов думал об этом или не думал, но утверждал: в космосе нет одиночества! Я, конечно, утрирую, это понятно, и однако мне захотелось передать этот "звездный разговор"... Тем более - звезды были рядом, вокруг, везде... Я очень хвастаю?

- Пожалуй, есть...

- Больше не буду, - весело заверил Козырев. - Но к своему хвастливому монологу должен добавить одно обстоятельство: я в ту пору был влюблен... Смешно?

- Нет... Кстати, а где сейчас ваша любимая?

- Она уже давно вышла из девичьего возраста.