Под крылом мотылька

8. В первой комнате, кроме большого окна во двор, было еще одно небольшое, "выходившее в стену". Чаще всего за ним была ночь. Но время от времени там что-то щелкало, начинало тихонько жужжать. Появлялись размытые тени и звуки, и люди садились послушать и посмотреть этот "сон" за неровным стеклом. Хозяйка, сложив на коленях руки, присаживалась на тахте. Она уставала, но боялась расслабиться. Муж садился, откинувшись в кресле: он мог позволить себе свободную позу. Если Ирина располагала временем, то устраивалась на подушках тахты и лежала почти неподвижно, изредка моргая глазами. В часы, когда собирались все обитатели дома, малыш сначала любил полежать на коленях хозяйки, затем шел к хозяину, который не отвечал на его поцелуи, но и не мял в сумасшедших объятиях, а гладил как раз те местечки, которыми Леопольд сам хотел потереться о руку. В эти минуты Кошко, испытывал странное чувство, как будто он сам был котенком... у себя на коленях: они не "менялись ролями" - они обращались в одно, и Игорь Борисович не понимал, что творится. Знания, в переводе Учителей и Титанов, "спущенные" для просвещения масс, тут увы не годились. Все было как с изучением языков, которое по мудрому замыслу у нормальных людей не должно оставлять никаких следов кроме, разве что, отвращения. Воздав каждому по справедливости и разлегшись на груди у Ирины, малыш засыпал. Если кто-нибудь в эти мгновения ласково трогал его, - он вяло брыкался, точно сгонял надоевшую муху. Это был не обыденный сон..., но сон-крест, который он нес за людей, поверивших в заблуждение, что их жизнь и есть явь.

9. Возвращения Ольги Сергеевны после работы Леопольд дожидался на подоконнике. Если хозяйка задерживалась, - нервничал, выгибал спину, потягивался, зевал, а потом тихо плакал от неуверенности в завтрашнем дне. Завидев хозяйку в окне, - поднимался на задние лапки, передними бил по стеклу, привлекая внимание. Когда она только входила в подъезд, он уже переминался в прихожей. Встречая, - терся о ноги или пытался с галошницы прыгнуть на грудь. - Соскучился? - спрашивала она, раздеваясь. Стоило ей на минутку присесть, он запрыгивал на колени, упирался передними лапками в кофточку и начинал "целовать", тыкаясь носиком в губы, щеки, нос, подбородок. - Ой, Лепушка, - растроганно причитала Ольга Сергеевна, - что же ты со мной делаешь! - Потом не выдерживала, брала его на руки и так целовала, так сжимала в объятиях, что котенок только попискивал. К ночи, перед тем, как тушили свет, малыш любил полежать у каждого на груди и каждому потыкаться в щеку. Делал он это без приглашения. Длился придуманный им самим ритуал ровно столько, сколько требовалось, чтобы прогнать от людей "страшных духов усталости". Уже в темноте находил он местечко для сна: под боком или в ногах у хозяев. А если было прохладно, то забирался и под одеяло. Порой ему доставалось от спящих; то прижмут, то заденут ногой. Тогда он садился с обиженной миной, и на фоне окна, освещенного с улицы, можно было видеть его "смаргивающие" время от времени ушки. Иногда, рассердившись, он шарил лапкой в постели, легонько царапая. - Лепушка! - умолял провинившийся. - Ну прости... Дай поспать: мы же спим втрое меньше тебя! - Спи, пожалуйста, кто тебе не дает... - "говорили" из темноты изумрудные черточки его глаз. - Только потише брыкайся! Присутствие малыша стесняло людей даже на царской "корове": не знаешь заранее, где он пристроится. Но какая же роскошь была засыпать в "живом поле" этого чуда!

10. И сейчас еще, глядя на мужа, Ольга Сергеевна находила, что он интереснее большинства мужиков, мельтешащих перед ней на работе. Но часто, возвращаясь домой, она плакала: "Мамочка, больше так не могу"! От усталости и перемены погоды ныло сердце. Хотелось оставить домашнюю каторгу, мужа и дочь, уйти куда-нибудь, только чтобы забыть обо всем. В выходные, справляя дела по хозяйству, Ольга Сергеевна морщила лоб и вздыхала. Чувствуя, как сгущаются тучи, Кошко всякий жест ее принимал, за упрек. Командуя мужем во время уборки, гоняя его по делам, она, чуть не плача, вслух поражалась: "Но главное, что меня бесит - так это насилие с твоей стороны"! Что она имела в виду, он не знал... Но не спорил, полагая, что "Ольге виднее". Котенок уже через месяц все понимает без слов. Человек всю жизнь свою учиться складно "травить"... ничегошеньки не понимая. В кошачьих инстинктах - мудрость веков. Почему наша мудрость не передается с инстинктами? Не потому ли, что она - суемудрие. Когда спящую кошку называют по имени, она прядет ушками. Сон - отрыжка какого-то бодрствования. Чем больше спящие учатся, тем сильнее желание поучать: во сне ведь не учат, а поучают, то есть делают так, чтобы поучаемый "зарубил" себе на носу, что он просто ничтожество, по сравнению с тем, кто его поучает.

11. В прошлое лето они пережили Иринин провал. Девочка поступала в полиграфический, на факультет художественного оформления. Мечтала стать графиком. Работала над рисунком как одержимая. Учителя в один голос признавали талант. В школе занималась отлично. Но на экзаменах в институт, получила за сочинение тройку, нужного балла набрать не смогла, и пришлось идти на вечерний. Игорь Борисович приехал на "апелляционный разбор". Ему показали ее работу, Грамматика была безупречной. "Не достаточно полно раскрыта тема", - значилось в приговоре. Он попробовал не согласиться. Молодой русовед - член комиссии - глядя поверх очков, решил подсластить пилюлю: "Положа руку на сердце, мне сочинение вашей девочки нравится: юмор, крепкая аргументация, известная лихость в слоге..., но что поделаешь... "Тема раскрыта не полно" - это общее мнение. Мы, полиграфы, делаем книги. Здесь более строгие требования. Да вы за нее не волнуйтесь. Девочка сильная - не пропадет. Подготовится - через годик поступит на очный." К этому времени Игорь Борисович дочитал сочинение. - Извините, мне кажется, тема раскрыта достаточно полно... даже, может быть, слишком... - Вот, вот! Вы и сами заметили... - Что заметил? - Как бы это сказать... У вас умная девочка... - Так в чем же беда? - Вы не поняли?! Игорь Борисович отрицательно покачал головой. - А если подумать! - советовал преподаватель. - Ну? Ну? - глаза его за тонкой оправой излучали доброжелательность, а жидкие брови лезли на потный лоб. - Ну? Ну же! - понукал он. - Не понимаете?! Тогда нам не о чем разговаривать! - Вы же сами сказали про строгие требования... - Сказал. Что - из этого? - Разве умные вам не нужны!? - Не цепляйтесь к словам! Когда Ирина вернулась из института, мать старалась ее успокоить, а дочь твердила одно: "Мама, миленькая, я успокоюсь... Только вы покажите мне правду... хоть в щелочку!" Игорь Борисович даже не знал, что сказать, он подумал, если развитие мира, и в самом деле, "идет по спирали", то сам он, должно быть, где-то ошибся витком. Леопольду не мешали спать даже крики, пока в них не слышалось завывание "псов усталости". Чаще всего это было в субботу, когда сказывались все случившиеся за неделю напасти. Чуя неладное, еще не проснувшись, малыш начинал действовать. Cначала, привлекая внимание, он грациозно потягивался, а если "собаки" не замолкали, уморительно свешивал лапы с тахты: картинкой просто нельзя было не залюбоваться. Но если не помогало и это, котенок вставал и, щурясь на свет, начинал восхождение: с подушки тахты - на полку серванта, оттуда - на спинку тахты и дальше - на крышку серванта. Изящный и ловкий, он проходил сквозь шпалеры флаконов и вазочек, не задев ничего, и там, наверху, расправлял белоснежный свой воротник. Чуть склонив на бок голову с изображением буквы "М" выше глаз, подоткнув себя пышным хвостом, он устраивался Верховным Арбитром, вопрошая беззвучно: "Ну что, мои милые, не накричались еще?" И, "поджимая хвосты", "злые псы" отступали. Ольга Сергеевна брала Леопольда на руки и причитала целуя : "Лепушка, ты у нас самый умный, самый красивый' Ты один меня понимаешь!" сердиться она уже не могла, и лица домашних светлели. В растроганных объятиях хозяйки было не слишком уютно, но он говорил себе: "Ладно, потерпим... Только бы наша взяла."