Журнал «Если», 1997 № 08

— По вторичным проявлениям поля. Экстраполяция позволяет предложить гипотезу. Я же говорил, вам этого не понять: здесь сложнейшая физическая задача. Интереснее всего то, что поле рассеяно равномерно и не теряет силу даже на значительном расстоянии. То есть сильным его не назовешь, просто оно не ослабевает.

— О каких расстояниях речь? — спросил Кервин.

— Согласно моим грубым подсчетам, каждый импульс распространяется в сферической зоне с диаметром примерно тридцать тысяч световых лет.

Кервин сглотнул.

— Ничего себе! — Теперь он смотрел на Измира с еще большим уважением. — Этого достаточно, чтобы преодолеть половину галактики! Как он умудряется генерировать подобную энергию?

Ирунта пожал плечами.

— Понятия не имею. Мы имеем дело с неизвестными размерами, с иным пространственным измерением, более широким, чем наше.

— Физика-дзен, — пробормотал Кервин.

— Что? — переспросил Кипяток.

— Физика-дзен. Измерение того, чего быть не может, но что все же существует. Насколько более широким? — спросил он у Ирунты.

— Не знаю. Мои инструменты не откалиброваны для работы с бесконечностью. У меня всего-навсего переносной наборчик. Мы говорим о территории до восьмидесяти трех парсеков в поперечнике. Мои приборы просто зашкаливают.

Все молча уставились на Измира. Одна Миранда была увлечена оригинальными сережками со стеллажа.

— Вы только на него взгляните! — Ирунта указал на Измира. — Мы не знаем, из чего он состоит, на него не действует поле в шахте, он свободно меняет форму, бесшумно левитирует и с удовольствием принимает обличье скульптур, дверных проемов и украшений. Неудивительно, что оомемианы хотят его вернуть.

Он ненадолго исчез, чтобы предстать в коричневом пиджаке с зеленым стальным шитьем и в такой же треугольной шапочке — настоящий гибрид Робина Гуда и Кинг Конга.

— Идемте со мной. Я угощу вас всех ужином. Днем вы все равно будете сидеть взаперти. Нам надо очень многое обсудить. — Он дружески приобнял Рейла.

— Может, нам лучше не выходить? — сказал Кервин, со страхом выглядывая на темную улицу.

— Вы, наверное, уже сообразили, юный кроманьонец, что Олвин — большой город. Сомневаюсь, чтобы нам встретились сейчас оомемианы. Их должен занимать главный космопорт, брошенный Артвитом корабль и прочее. К тому же они идут по следу, ориентируясь по периодически испускаемым Измиром импульсам. От того, пойдем ли мы куда-то ужинать или останемся здесь, их способность нас отыскать не изменится ни на йоту.

Ирунта проинструктировал своего шестиногого партнера и вывел компанию на грязный бульвар. Их путь лежал к ближайшей подъемной шахте. Несмотря на все заверения Ирунты, Кервин затравлено глядел на каждого встречного.

— А зачем он генерирует эти энергетические импульсы? — спросил он, чтобы отвлечься.

— Кто его знает! Это происходит совершенно произвольно. Сначала я решил, что это как-то связано с его мимикрией. Он как раз перестал имитировать скульптуру и превратился в копию ожерелья на шее у вашей женщины.

— Я никому не принадлежу, — предупредила Ирунту Миранда. — Я, конечно, никакая не феминистка, просто вроде как принадлежу себе самой.

— Еще одна особенность кроманьонцев, особенно женского пола, — подхватил Ирунта. — Все время говорить, не утруждая себя смыслом. Наверное, им просто нравится издавать звуки. — Следующая его фраза была адресована Кервину: — Но я не разглядел связи между его энергетическими импульсами и изменениями формы.

— Способность генерировать даже слабое энергетическое поле, не теряющее напряжения на расстоянии более тридцати тысяч световых лет, говорит о колоссальной заряженности, — размышлял вслух Кервин.

— Неплохо сказано, верно? — с ухмылкой сказал Кипяток неандертальцу. — Да будет вам известно, не все кроманьонцы тупицы.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Некоторые из вас еще глупее основной массы. Тем не менее ваш друг и родственник прав. Вопрос в том, каковы его пределы и способны ли мы генерировать еще более сильный импульс, чем его.

Он поглядывал на Измира, парившего позади них на высоте нескольких футов. Астарах превратился к этому времени в высокую витую спираль, вращающуюся вокруг поблескивающей сферы.

— Не говоря уже о том, как у него все это получается, — добавил Кервин.

— Мы ни разу не видели, чтобы он ел, и не слышали, чтобы кричал. — Кипяток отфутболил мусор, пропущенный мусороуборочной машиной.

— Как он может есть, если у него вроде как нету рта? — спросила Миранда, с жалостью глядя на Измира.

— Генерирование энергии без ее конвертации из массы является опровержением известных нам физических законов, — провозгласил Ирунта. — Одного этого достаточно, чтобы считать его огромной ценностью. Раз он не производит энергию, используя собственные источники, значит, черпает ее извне. Жаль, что я недостаточно знаю математику и науки о пространстве. Тут, наверное, все дело в гипотетическом ином измерении. Если он имеет доступ к подобному источнику, то, значит, может генерировать гораздо большее, нежели эти слабые, хоть и далеко проникающие импульсы.

— Вы называете слабым энергетический импульс, путешествующий на тридцать тысяч световых лет? — спросил Кервин.

— Все относительно, кузен. О, да, я называю его слабым по сравнению с тем, каким может оказаться подлинный потенциал. Что если вместо того, чтобы так разбрасываться, он сосредоточит заряд на ограниченном участке? Придаст ему направленность? Мы говорим, друзья мои, о неизвестных и необозримых запасах энергии.

Он посмотрел на Рейла.

— Мой друг, думал ли ты о том, сколько энергии ему требуется только для того, чтобы менять форму и состав, испускать свет разного спектра? Не говоря уже о левитации и сопротивлении полю в шахтах. Подобные поля держат, как пушинки, многие тонны. Никто никогда не предполагал, что кто-то вступит с ними в противоборство, а он делает это без всякого видимого усилия. Какая же для этого требуется энергия! Даже подумать страшно.

— Мы несколько раз наблюдали, как он летает вверх-вниз в спускной шахте, — признал Кервин.

— Наш друг Рейл говорит, что это его простейший трюк. Ему не требуется усилий, он не выделяет тепла, никаких иных побочных продуктов.

— Мы ничего не заметили, — сказал Рейл.

— Из этого вытекает, друзья, что перед нами нечто сверхъестественное. Моего разума не хватает, чтобы это проанализировать. Здесь попираются фундаментальные законы мироздания.

— Может, он их вовсе не попирает? — Кипяток и Кервин недоверчиво уставились на Миранду. Та смущенно пояснила: — На первом курсе я изучала физику. Надо сказать, это ужасно скучно. Квантовая механика, элементарные частицы… Когда заговорили о красках, я вроде как заинтересовалась, но только до тех пор, пока не стало ясно, куда они клонят. Я думала, что речь пойдет о подборе красок при покупке тканей, но кому нужны все эти бозоны, кварки, анти-пи-мезоны. К тому же все и так очевидно.

— Так открой нам глаза! — взмолился Кипяток.

— Помилуйте! — прошептал Ирунта. — Прошу вас, немедленно скажите, что вы имели в виду, говоря, будто он не попирает известных законов природы.

— Но это же бросается в глаза! Он вовсе не отрицает общепризнанные физические принципы, а просто по-новому их демонстрирует. Устоям математики ничто не угрожает. Картину затуманивает наше собственное восприятие. Это все равно что попытаться найти простую одежду, которая хорошо смотрелась бы с украшениями из чистого золота.

— Любопытно… — Ирунта покосился на Рейла. — У кроманьонцев до сих пор доминирует мужской пол?

— Да, хотя не исключено, что этому уже наступает конец. Напоминаю, что я посетил Землю не для социологических наблюдений.

— Чем быстрее они перейдут к матриархату, тем быстрее их вид будет готов к вступлению в галактическое сообщество. Древние предания гласят, что кроманьонские женщины отличались здравомыслием. По крайне мере, им хватило ума первыми спрятаться от дождя в пещерах. — Вынырнув из шахты, они зашагали по яркой, освещенной, людной улице.