Небо в зеленой воде (СИ)

'Сплавать еще или достаточно? Вода сегодня, слава богам, прохладная'.

'Ничего себе прохладная, температуры слегка остуженного чая', - прерывисто пробилась Я - Арина.

Мысли прошлой жизни звучали приглушенно, походя на размеренный монотонный шепот, не такие стремительные как у Я - Элизы и не такие уничижительные как у девушки на скале, но являющиеся по-прежнему такой же помехой для раздумий Я - Арины.

На суше меня ждали, и если бы в данный момент Я-Арина могла смеяться, то захохотала бы в голос, слишком уж ошеломило прошлое. Загорелая желтоватая, как и у меня, кожа, черные смоляные коротко остриженные волосы, прямые узкие платья на бретелях и кроткие, покорные глаза коров, ведомых на бойню. Все это казалось не так чтобы совсем узнаваемо, хотя что-то такое знакомое определенно улавливалось, но острый край пирамидальной постройки, видневшийся вдалеке за темными головами не оставил права на ошибку.

'Бог мой! Египет!'. - Такой поворот событий я не смогла бы предсказать. Предполагала эпоху Возрождения во Франции или индейское племя в Америке, даже эскимосы с Аляски промелькнули в моих предсказаниях прошлого, но такого я точно не ожидала. По странному стечению обстоятельств моя душа, или как там это назвать, скиталась как ненормальная по страницам истории человечества. Двадцать первому веку предшествовал восемнадцатый, ему, в свою очередь, пятнадцатый, все это еще куда ни шло, но, судя по льняному одеянию и украшениям, в которые меня аккуратно и настороженно облачали служанки, я переместилась во времена до нашей эры. Либо я, перескочив одну из жизней и вспомнила самую первую, именно так как и хотела, либо душа брала тысячелетнюю передышку и слишком долго прохлаждалась между второй и третьей жизнями.

Мои волосы снова блестели чернотой, тяжелые, длинные, очень ухоженные. Девушки собрали их в две тугие толстые косы замысловатого плетения и покрыли голову венцом, украшенным драгоценными камнями, рассмотреть его как следует, я не успела. Меня нарядили как куклу. Украшения звенели и переливались в ушах, на запястьях и шее, они, на взгляд Я - Арины, были выполнены грубо, но камням позавидовали бы именитые коллекционеры двадцать первого века. 'Жаль, что из прошлой жизни ничего нельзя протащить в настоящее. Вот это была бы контрабанда, так контрабанда'.

На голые ступни надели кожаные сандалии, в то время как Я - Арина старалась внимательно прислушиваться к тихим мыслям Я-Этхи. Выловить из них свое теперешнее имя получилось без проблем, самолюбивая и высокомерная женщина, которой я сейчас являлась, про себя произносила его чуть ли не через мысль.

'Этха, ты самая умная, проницательная и хитрая по ту и эту сторону Нила, и пусть глупый фараон считает себя сыном Амона, делать он будет только то, что скажешь ты', - пела себе самоуверенные дифирамбы моя 'новая - старая' сущность, пока в сопровождении прислужниц шла от реки к массивному светло-песочному строению.

Раскаленная, оплавляющая все вокруг температура переносилась привычно и нисколько не раздражала Я - Этху, белое тело Я - Арины под такими палящими лучами уже давно бы заработало тепловой удар и ожоги.

'Наверное, именно после этой жизни в настоящем я так ненавижу душное лето'.

Величественное здание с высоко расположенными узкими зарешеченными окнами оказалось внутри прохладным и кишело массой народа. Мужчины, одетые по пояс и женщины, все в тех же простого покроя прямых открытых платьях, сновали туда - сюда, перенося амфоры, подносы с едой, кувшины, стопки тканей и всевозможные бытовые и религиозные предметы. Изнутри жилище походило на огромный муравейник с высокими потолками, подпиравшимися огромными изукрашенными орнаментом колоннами.

По тихим, но амбициозным думам Я - Этхи и подобострастным безмолвным поклонам, отдаваемым мне всеми встречаемыми людьми, Я - Арина поняла, что занимала высокое положение при фараоне, какое конкретно, оставалось непонятным, поскольку даже мысли старались обходить эту почему-то запретную тему стороной.

Я вошла в большую комнату, стены которой драпировали отрезы из кожи и ткани, изображавшие священные церемонии жертвоприношения. Сопровождающие девушки, омыли мои ноги и умаслили тело ароматическими благовониями. Я - Арина, вслушиваясь во внутренний монолог, Я - Этхи, пыталась найти упоминание о Чибе, предположительно, собаке, о которой помнила Я - Элиза, но, кажется, в пятнадцатом веке я путешествовала по волнам памяти совсем не в Египет.

Пузырьков, ставших такими родными, Я - Арина в теле Я - Этхи не почувствовала, это неприятно поразило. Неотделимая часть меня - сила спала мертвым сном, и от этого Я - Этха, при всем уме, красоте и успешности, сама того не сознавая, чувствовала внутреннюю пустоту и дискомфорт.

Мне поднесли небольшое зеркало, сделанное из тщательно отполированного металла, отражение серьезно искажало облик, но все же давало некоторое представление о внешности. Женщина, глядевшая на меня из зеркала, гордилась своей привлекательностью, и в ней нельзя было отыскать черты Я - Элизы или Я - Арины. Очень тонкие губы искусно корректировал какой-то натуральный краситель, высокие скулы, крохотный аккуратный нос, тоненькие ниточки бровей. Лишь обведенные черной подводкой глаза кричали, что это все же я, они были того же привычного нестерпимо зеленого цвета как небо из моего сна.

Воспоминание о сне и чуть не убившем меня пробуждении всколыхнули множество эмоций, и я даже не сразу заметила, что мысли настоящего перестали продираться сквозь мысли прошлого. Я - Этха уснула, уложенная заботливыми слугами на твердую кровать и укрытая шерстяной накидкой. Появилась небольшая передышка для беспрепятственного анализа происходящего без навязчивого присутствия Я-Этхи

Я - Этха спала тревожно без сновидений, и лишь неясные бордовые вспышки временами прорезали затуманенное сознание. Я - Арина понимала, что на данном этапе цепи перерождений энергия не разбужена, а значит, сущность Даниэля находится где-то далеко, и это - не плохо. Во всяком случае, есть надежда, что хотя бы в этой жизни я умерла своей смертью в глубокой старости. С такой обнадеживающей ноты и начался 'крестовый поход' во внутренний мир очередной моей инкарнации.

С пробуждением изучение продолжилось. То, как жила и чем дышала, о чем думала и вспоминала Я - Этха не отличалось приятностью. Я - Арина практически задыхалась, застигнутая врасплох выуживаемыми из сознания подробностями.

Как оказалось, в этой инкарнации я была талантливой и чрезвычайно умной интриганкой, к тому же любовницей фараона, причем достигла этой привилегии весьма отвратительными способами. К моим двадцати двум годам я великолепно знала, что такое намеренное убийство и не гнушалась использовать самые мучительные яды. Я отравила несколько девушек из гарема, посчитав, что они могут стать моими конкурентками. Моя внешность не была идеальна, но ее компенсировали развитая выживаемость и предприимчивость хищницы. Ангельское поведение и строгие моральные принципы не были моими сильными сторонами в двадцать первом веке, и, тем не менее, мерзость, наполнявшая египтянку, превращала каждый день, для наблюдающей Я - Арины, в гнилостную яму.

Уже сейчас Я - Этха незаметно направляла действия своего недалекого любовника в выгодное для себя русло и держала в своих маленьких цепких ручках некоторые аспекты его, как он наивно полагал, правления.

Почти каждая минута, проведенная здесь, приносила разочарование, ответы на вопросы о природе нашей с англичанином необычной энергетической связи не всплывали, зато от отвращения к собственной личности из прошлого не спасало даже любопытное наблюдение за культурой и бытом древней страны пирамид.

Честно говоря, пробыв именно здесь несколько дней, Я - Арина впервые допустила некоторое послабление в отношении к Даниэлю, частично принимая его оправдания за совершенные поступки.

'Есть жизни, в которых не хотелось бы рождаться, и о которых лучше не вспоминать, но у меня не осталось другого выбора, я должна вспомнить все свое прошлое и по возможности понять, с чего все началось, и куда нас с господином Вильсоном это ведет'.