Потаенные ландшафты разума

Пе­ре­ход про­изо­шел вне­зап­но, его, слов­но проб­ку из бу­тыл­ки с шам­пан­ским, вдруг вы­бро­си­ло в не­объ­ят­ное про­стран­ст­во...

Гла­ва XI

Я щу­рюсь. Ут­ро, по­сле трех дней за­то­че­ния в под­ва­ле, ка­жет­ся мне ос­ле­пи­тель­ным днем, да­же та­кое пас­мур­ное, ка­кое сто­ит се­го­дня. На ули­цах пус­тын­но, толь­ко со­ба­ки уже про­сну­лись и бе­га­ют, по­ка­зы­ва­ясь то там, то сям, в по­ис­ках про­пи­та­ния. Тю­рем­ная ох­ра­на, сплошь тол­сто­мор­дые, за­спан­ные, с на­бух­ши­ми ве­ка­ми над уз­ки­ми ще­ля­ми глаз, глу­хо пе­ре­го­ва­ри­ва­ют­ся и то­же ежат­ся от ут­рен­не­го хо­ло­да. Спе­шив­ший­ся ору­же­но­сец оп­рав­ля­ет аму­ни­цию сво­его сю­зе­ре­на, они то­же о чем-то раз­го­ва­ри­ва­ют, но мои мыс­ли еще там, в тем­ни­це, воз­ле чер­но­книж­ни­ка. "Я бу­ду мо­лить­ся за те­бя. Му­жай­ся, ты еще мо­лод и мо­жешь пе­ре­ло­мить свою судь­бу. Не брез­гуй ни­чем. Ес­ли за­ста­вят кля­сть­ся - по­кля­нись. Глав­ное - ты бу­дешь жить. Нет еще та­ко­го бе­зум­ца, ко­то­рый от­ка­зал­ся бы... - тут он за­каш­лял­ся, а страж­ник, тем вре­ме­нем за­ис­ки­ваю­ще под­тал­ки­ваю­щий ме­ня сза­ди, до­вел по кру­тым сту­пень­кам вверх, до са­мой две­ри, - ...от та­ко­го вас­са­ла, - за­кон­чил, на­ко­нец от­каш­ляв­шись, ста­рик. - Пом­ни, мы, из­бран­ные, долж­ны..." Но тут дверь за мо­ей спи­ной со скре­же­том за­тво­ри­лась.

"По­хо­же, он прав", - по­ду­мал я, рас­смат­ри­вая при­слан­ных за мной кон­вои­ров.

- Эй, ты! Кто бу­дешь? - об­ра­тил­ся ко мне вос­се­даю­щий на ко­не ры­царь, уже не­мо­ло­дой, груз­ный, с про­се­дью в во­ло­сах. Шлем его бол­тал­ся на лу­ке сед­ла.

- Мо­нах, книж­ник, - от­ве­тил я поч­ти сра­зу, во­все не со­би­ра­ясь лгать, а про­сто при­ме­ря­ясь к его со­слов­ным пред­став­ле­ни­ям.

- И мно­го по­знал книж­ной муд­ро­сти? Уз­нал как во­ро­вать чу­жие кни­ги? - он рас­сме­ял­ся. Его же мо­ло­дой спут­ник, то­же к это­му вре­ме­ни взгро­моз­див­ший­ся на сво­его ко­ня, толь­ко ску­по, и по-ви­ди­мо­му, не­ис­крен­не улыб­нул­ся.

- Как бы там ни бы­ло - ты ока­зал­ся не­дос­та­точ­но ло­вок, юно­ша. От нас те­бе то­же не ус­кольз­нуть, и не пы­тай­ся. Он при­бли­зил к мо­ему ли­цу трех­гран­ное же­лез­ное ост­рие сво­его ко­пья. - Ну, пшел впе­ред.

Они, про­тив мое­го ожи­да­ния, не ста­ли за­но­во свя­зы­вать мне ру­ки (кан­да­лы сня­ли с ме­ня мои тю­рем­щи­ки, че­му я, как ни горь­ко бы­ло мое по­ло­же­ние, ус­мех­нул­ся, по­ду­мав, что от­чет­ность пе­ре­жи­вет все вре­ме­на и все стра­ны) или при­вя­зы­вать к се­бе, а про­сто по­гна­ли впе­ре­ди се­бя, спра­вед­ли­во счи­тая, что на этих уз­ких улоч­ках со сте­на­ми боль­ше по­хо­жи­ми на кре­по­ст­ные сте­ны, чем на фа­са­ды до­мов, не убе­жать и не спря­тать­ся од­но­му пе­ше­му от двух кон­ных.

Вско­ре, по ме­ре уда­ле­ния от тюрь­мы, все ча­ще и ча­ще ста­ли по­па­дать­ся нам про­хо­жие: жен­щи­ны и дев­ки с бель­ем в боль­ших кор­зи­нах, ли­бо с про­дук­та­ми, ре­мес­лен­ни­ки, маль­чиш­ки, раз­нос­чи­ки.

Го­род сто­ял на трех по­ло­гих хол­мах, вни­зу, меж них ви­лась ре­ка, до­пол­нен­ная не­сколь­ки­ми ка­на­ла­ми, и по­ка мы спус­ка­лись вниз, к ре­ке, то шли по­пут­но со все­ми, и, ка­за­лось, на­ми во­все ни­кто не лю­бо­пыт­ст­ву­ет, но ко­гда мы ми­но­ва­ли мост, то те­перь все шли уже мне на­встре­чу, то­ро­п­ли­во рас­сту­па­ясь и при­жи­ма­ясь к сте­нам и опас­ли­во по­гля­ды­вая за мою спи­ну. Ли­ца бы­ли гру­бые, су­ро­вые, все на один лад. Та­ких не од­ну сот­ню мож­но уви­деть на по­лот­нах Брей­ге­ля, и эта жи­вая фан­тас­ма­го­рия, сим­би­оз жи­вот­ных и че­ло­ве­че­ских черт вы­зы­вал в мо­ей ду­ше нуд­ную боль, и по­то­му я не­сколь­ко раз обо­ра­чи­вал­ся на мо­их кон­вои­ров, ища че­ло­ве­че­ско­го, ос­мыс­лен­но­го ли­ца. Стар­ший вос­при­нял это по сво­ему:

- Что пя­лишь­ся? Здесь мы, не уде­решь, - и он за­мах­нул­ся бы­ло плет­кой, при­шпо­рив ко­ня, но, под­ско­чив вплот­ную, не уда­рил, еще раз крик­нул: "Что пя­лишь­ся, книж­ник?" и ош­па­рил плет­кой ог­ром­ную го­ро­по­доб­ную ба­бу, не­во­об­ра­зи­мо тол­стую, та­щив­шую на спи­не боль­шой ме­шок. Она ко­рот­ко вскрик­ну­ла и упа­ла на­взничь, что вы­зва­ло смех зе­вак, ко­то­рых вдруг ока­за­лось воз­ле нее мно­же­ст­во. Ни стра­ха, ни по­кор­но­сти или зло­бы не от­ра­зи­лось на ее ло­ша­ди­ном ли­це, а толь­ко ту­пое не­до­уме­ние. Груз­но пе­ре­вер­нув­шись, она вста­ла на ка­рач­ки, по­том под­ня­лась и пер­вым де­лом схва­ти­лась за свой ме­шок.

Лю­дей, по­па­дав­ших­ся нам на­встре­чу, ста­но­ви­лось все боль­ше - мы во­шли, по всей ви­ди­мо­сти, в ре­мес­лен­ный квар­тал. Я боль­ше не обо­ра­чи­вал­ся, что­бы не раз­дра­жать мо­их кон­вои­ров, но тут они ос­та­но­ви­лись. По­слы­ша­лось гроз­ное: "Стой!", я ос­та­но­вил­ся и ог­ля­нул­ся - ры­ца­ри вы­би­ра­ли се­бе кин­жал. И до это­го то один, то дру­гой ре­мес­лен­ник, поль­зу­ясь слу­ча­ем, за­зы­ва­ли к се­бе, на­хва­ли­вая свой то­вар, будь то куб­ки или блю­да, на­ряд­ная оде­ж­да, ко­жа­ные рем­ни или пер­ст­ни и це­поч­ки. Но мо­их ры­ца­рей-кон­вои­ров со­блаз­нил толь­ко блеск ору­жей­ной ста­ли.

Я, по­ка они спо­ри­ли с тор­гов­цем, при­ва­лил­ся к шат­ким коз­лам при­лав­ка, и стал смот­реть на об­ла­ка, на ре­ку, на го­ро­док, на лод­ки, на лес, вста­вав­ший сра­зу за кре­по­ст­ной сте­ной. Там, вда­ли, вдруг по­ка­за­лась чер­ная точ­ка, за ко­то­рой стла­лось об­лач­ко снеж­ной пы­ли. Я ли­хо­ра­доч­но на­пряг зре­ние, еще не ви­дя, но уже пред­чув­ст­вуя...

Ры­царь и его ору­же­но­сец все еще тор­го­ва­лись о це­не клин­ка, их дви­же­ния бы­ли не­то­ро­п­ли­вы, как и этот день, как мно­же­ст­во дней в их жиз­ни, в про­дол­же­ние ко­то­рой они ни­ко­гда не спе­ши­ли, по­то­му что вре­мя для них не су­ще­ст­во­ва­ло, а бы­ли Долг и Честь, Сла­ва и Грех, Лю­бовь и Смерть, на­ко­нец, был Бог, не­дос­туп­ный ни очам, ни ра­зу­му.

Толь­ко мне эта чер­ная точ­ка, ко­то­рая раз­рос­лась и те­перь уже бы­ла во­все не точ­кой, а во­ро­ным ко­нем, нес­шим на се­бе всад­ни­ка в чер­ных ла­тах с раз­ве­ваю­щим­ся чер­ным пла­щом, на­пом­ни­ла о Вре­ме­ни, о его дру­же­ст­вен­но­сти и вра­ж­деб­но­сти, о его бы­ст­ро­те­ку­щей сущ­но­сти и рав­но­мер­ной не­из­беж­но­сти.

Я вол­но­вал­ся, но вол­ну­ясь, уже ли­ко­вал. Это был Его мир, мир, где Он ни­ко­гда и ни­ку­да не опаз­ды­вал, и я уже пред­ви­дел на­шу кро­ва­вую встре­чу, и воз­дух, вли­вав­ший­ся в мою грудь, вмиг стал воз­ду­хом сво­бо­ды.

Ры­ца­ри все тор­го­ва­лись, а Чер­ный Ры­царь тем вре­ме­нем скрыл­ся из ви­ду, за­сло­нен­ный сте­на­ми до­мов.

 - Здрав­ст­вуй, - По­ве­ли­тель ми­ра воз­ник вне­зап­но на про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­не ули­цы, он сто­ял на не­ко­то­ром рас­стоя­нии от зем­ли и ка­зал­ся не­сколь­ко рас­се­ян­ным.

- Да, это он - Чер­ный Ры­царь. Не мог же я поя­вить­ся рань­ше не­го, я не спе­ку­ли­рую на чу­жом стра­хе. Ус­ло­вия преж­ние.

- Ка­кие ус­ло­вия? - то­ро­п­ли­во спро­сил я, опа­са­ясь не­при­ят­но­стей со сто­ро­ны мо­их стра­жей.

Но к мо­ему удив­ле­нию, ни они, ни кто-ли­бо дру­гой не за­ме­ча­ли мое­го со­бе­сед­ни­ка.

- Не бой­ся, я су­ще­ст­вую толь­ко для те­бя.

Тут ме­ня осе­ни­ло, и я сра­зу же вспом­нил все, что он мне го­во­рил в пер­вый раз.

- Спра­ши­вай, - ко­рот­ко и не­воз­му­ти­мо ска­зал По­ве­ли­тель Ми­ра.

- Ты фан­том...

- О, нет, - пре­рвал он ме­ня с брезг­ли­вой гри­ма­сой по­лу­улыб­ки, - я впол­не реа­лен...

- Но как же...

- Ты за­был од­ну про­стую вещь. Там - в ре­аль­ном ми­ре - ме­ня и не мо­жет быть. Твой мир - это ори­ги­наль­ная, един­ст­вен­ная в сво­ем ро­де вещь, со­раз­мер­ная, замк­ну­тая в се­бе, со­вер­шен­ная, где да­же "слу­чай­ность - это мас­ка, в ко­то­рой за­кон яв­ля­ет­ся на сце­не жиз­ни". Там не мо­жет быть ни­че­го чу­дес­но­го, ни­ка­ких По­ве­ли­те­лей Ми­ра, как пом­нишь, на­шей за­да­чей и бы­ло: из мно­гих, бес­чис­лен­ных воз­мож­но­стей, из ми­риа­дов ва­ри­ан­тов со­тво­рить са­мый че­ло­веч­ный и пре­крас­ный. Они по­га­си­ли виб­ра­цию хао­са, от­дав со­зи­да­тель­ный по­тен­ци­ал сво­ему ми­ру - это все про­сто, не­у­же­ли ты не по­нял, ведь в кни­ге, да, той са­мой, "За­кон ил­лю­зий", об этом ска­за­но, хоть и ту­ман­но, а она, эта кни­га - вер­ное зер­ка­ло ре­аль­ных или ир­ре­аль­ных, на­зы­вай как хо­чешь, со­бы­тий. Они - ху­дож­ни­ки, но в кар­ти­не, на­пи­сан­ной ими, нет их изо­бра­же­ний.