Винтовая лестница

Справедливо пишет Леонид Леонов в романе "Мироздание по Дымкову": "Мирная вчерашняя вселенная, где благовоспитанные Фламмарионовы шарики, арифметично курсировавшие по школьным орбитам, в начале ХХ века вдруг сорвались и бешено понеслись куда-то, - кто знает, сколько ещё раз предстанет эта Вселенная перед потомками в совсем немыслимой перспективе"."Инопланетянин" Дымков после посещения планетария рисует "пальцем по свежевыпавшему снежку" тот образ "звездной механики", который в принципе знаком каждому человеку, имеющему представление о теории относительности и современной космогонии. По сути дела, это знаменитый световой конус мировых событий, сфера Шварцшильда и многие другие наглядные чертежи, передающие движение во вселенной со скоростью света. "Чертеж состоял из кинокаскадной серии равнобедренных треугольников, которые, вонзаясь вверх острием, в каждом кадре постепенно сплющивались по меридиану вплоть до исчезновения на некоем критическом рубеже, после чего, претерпев геометрический перекувырк и постепенно восстанавливаясь в прежней форме, замедляли свой бег уже острием назад, в зеркально обратном начертании". Вот она, уже знакомая читателю чаша Джемшид, чаша Грааля, световой конус мировых событий.

Доктора философских наук Ю. Школенко, критикуя в книге "Космический век" теорию метакода, сообщает множество любопытных подробностей, на мой взгляд, только подтверждающих правильность моего пути. Приведу эти высказывания полностью:

"За рубежом да и у нас в стране предпринимаются попытки связать некоторые феномены общественного сознания, особенно культуру и искусство, с естественными феноменами во Вселенной, сопоставить нащупываемые наукой законы эволюции Вселенной с законами человеческого мировосприятия, образного мышления, подсознания. Задача на первый взгляд недостижимая, но в принципе не лишенная смысла, тем более что древняя идея единства космоса и человека, макро - и микрокосма, признается и обосновывается современными космологами.

К сожалению, подчас эта задача решается на уровне умозрительных построений, по сути дела, идеалистических и граничащих с мистикой. Например, американский физик Хейнц Пейджелс полагает, что единый "космический код", представляющий собой некое "послание", управляет не только естественными процессами во Вселенной, но и социально-культурными процессами в человеческом обществе. Существует ли "космический код", разумеется, не в виде "послания" от внематериального субстрата, то есть бога, а "встроенный" материей в самое себя, сказать пока трудно. Но вот генетический код, относящийся к биологической ступени движения материи, существует бесспорно. Проникновение в тайну генетического кода, программирующего развитие всего живого на Земле, конечно, может приоткрыть завесу ещё более грандиозной тайны - возникновения живого из неживого... Этот процесс, как показывают последние данные астрофизики и земной планетологии, явно имеет не только земные, но и космические истоки. Однако считать запрограммированным этим генетическим кодом, в свою очередь ведущим начало от "космического кода", развитие разума и культуры на Земле было бы ошибочным. Социальные процессы имеют собственную природу и собственные закономерности-те самые закономерности, основу которых составляют коллективность и орудийная деятельность, о чем мы уже говорили и что снимает мистическую тайну с процесса превращения живого в разумное.

А между тем вот какие, например, изыскания в области космоса и культуры проводит профессор из Лилльского университета Б. Же (Франция). Анализируя сказки Пушкина (о попе и его работнике Балде, о мертвой царевне и семи богатырях, о золотом петушке и о царе Салтане), он усматривает в них "космическую ось социальности", которая, если она разрушается (скажем, отказ царя отдать звездочету шемаханскую царицу в благодарность за золотого петушка), ведет к гибели разрушителя. Профессор Же верно замечает, что всякая сказка уходит корнями в первобытное сознание, но само это сознание, по его мнению, уходит ещё дальше - во все ту же "космическую ось", существа которой он не определяет. Собственно говоря, сам Пушкин оказывается здесь ни при чем, хотя подлинно космические мотивы, уже упоминавшиеся нами, были присущи его творчеству.

На наш взгляд, далек от строгой научности и Константин Кедров в своем эссе "Звездная книга", где он проводит мысль о действии в фольклоре разных народов, да и в некоторых художественных произведениях более близкой к нам эпохи (например, в повести Льва Толстого "Смерть Ивана Ильича"), некоего "метакода", раскрытие которого якобы позволяет многое прояснить и в загадках древних цивилизаций, и в современном осмыслении единства человека и космоса. Так можно прийти к утверждению, что все сложности нашего существования и разнообразие нашей истории, эмоций, восприятия и т. п. были заложены в первичном "галактическом яйце", давшем начало нашей Вселенной, что, собственно говоря, и утверждал астрофизик И. С. Шкловский в своей в общем-то весьма содержательной и интересной книге "Вселенная, жизнь, разум", выдержавшей несколько изданий. Однако в философии это называется предопределенностью, провиденциализмом, преформизмом, фатализмом, которые чужды и материализму, и диалектике.

Конечно, рассуждения о "метакоде" импонируют человеческому пристрастию ко всему таинственному и чудодейственному. Но, как нам представляется, все это уводит в сторону от реальностей космонавтики и космического века".

Вот ведь как интересно: оказывается, у меня есть единомышленник профессор Лилльского университета Б. Же. Жаль, что труды его опубликованы у нас лишь в 1983 году, спустя год после публикации моей статьи "Звездная книга". И уж совсем интересно, что неведомый мне американский физик Хейнц Пейджелс в том же 1982 году пришел к тем же выводам, что и я: есть единый космический код.

Критикуя астрофизика И. С. Шкловского, Ю. Школенко припомнил сразу три "изма": провиденциализм, преформизм, фатализм. Не многовато ли для одного выдающегося ученого? Давайте вспомним, ведь во всех этих "измах" обвиняли и генетиков, первооткрывателей генетического кода.