В плену у орбиты

— До старта пятнадцать минут. Отсчет продолжается…

Пруэтт сильно натянул телом привязные ремни, напряг и расслабил руки и ноги, чтобы после длительного лежания на спине не затекли мышцы и не появилась внезапная усталость.

За тринадцать минут до старта летчики морской пехоты запустили роторы своих огромных вертолетов, готовые по первой команде отправиться в полет над морем, зарослями карликовых пальм и болотами на поиски Пруэтта, если капсулу придется катапультировать. Заурчали моторы оживших машин — амфибий, экипажи их приготовились задраить люки. Радисты пожарных автомашин установили связь друг с другом и с пунктом управления полетом. «Укротители огня» натянули поверх своих огнестойких костюмов тяжелые асбестовые робы, готовые, если потребуется, броситься в бушующее адское пламя и рискнуть своей жизнью ради спасения космонавта — человека по имени Пруэтт, с которым они никогда не были лично знакомы.

До старта оставалось пять минут, стартовая команда работала самозабвенно. Оставался последний — предстартовый бросок — последние триста секунд. Голоса операторов из бункера управления доносились до Пруэтта словно из другого мира, сам он поминутно осматривал приборы и оборудование, чтобы в сотый раз убедиться, что его капсула тоже в полном порядке и готова взаимодействовать с пробуждающейся к жизни ракетой-носителем.

Он услышал, как из бункера управления, была подана команда задраить все воздухозаборники.

Затем властно и отрывисто прозвучала команда: «Стоп».

Он с шумом выдохнул воздух. Отсчет шел нормально, и пауза была предусмотрена графиком. В репродукторе руководителя проверочных работ, который находился в бункере, прозвучала серия отрывистых докладов о готовности к полету, поступавших от контролеров всех систем. И вот он услышал слова, музыкой ласкавшие его слух.

— К пуску готовы…

Одна за другой убегали последние предполетные секунды. Он заставил себя вести счет секундам, включиться в этот ритмичный ритуал и отмечать каждую проверочную операцию, как только звучал доклад о ней и она, к всеобщему удовольствию, вычеркивалась из контрольного листа.

— Переключатель преобразователя включить…

Ожила внутренняя энергосистема переменного тока для разогрева агрегатов ракеты.

— Прекратить подачу жидкого кислорода…

Низкий шипящий звук, исходивший откуда-то изнутри ракеты, непосредственно под ним, сразу же оборвался — это прекратилась подача кислорода в баки и плотно перекрылись впускные вентили.

— Начать наддув баков…

Давление в баках быстро возрастало. Под его воздействием горючее и окислитель через несколько десятков секунд должны по трубам устремиться вниз, к прожорливым двигателям ракеты.

— Включить систему подачи воды…

Далеко внизу под самой ракетой забушевала целая Ниагара. В пламеотражатель — глубокую бетонированную выемку с массивными ребристыми стенками под соплами ракеты — устремился могучий поток воды.

— Включатель зажигания в положение готовности!

«Атлас» был приведен в готовность к запуску двигателей.

— Включить бортовые энергосистемы…

Электрический ток послушно побежал по кабелям внутри ракеты. Ожили и начали работать все бортовые генераторы постоянного и переменного тока. Пруэтт прислушивался к их гулу, как бы приобщаясь к таинству рождения.

Оставалось всего девяносто секунд… Пруэтт поднял левую руку и крепко ухватился ею за рукоятку катапультирования, спасительный рычаг на случай катастрофы, которая в любой момент грозит человеку, лежащему на вершине клокочущего вулкана. Одно движение рукой вниз, и капсула с воем устремится вверх и в сторону от «Атласа», если гигант вдруг извергнет вместе с пламенем и собственные внутренности. Усилием воли он прогнал мысль об этом.

— Последняя проверка всех систем…

Один за другим люди, сидевшие за пультами, отвечали на эту команду коротким, полным волнения возгласом:

— Готов!

— «Меркурий-7»?

Спокойно, сдерживая волнение, клокотавшее внутри, Пруэтт ответил:

— Все в порядке. К старту готов.

Стремительно бежали последние секунды отсчета.

— До старта шестьдесят секунд. Отсчет продолжается…

Пруэтт был поражен холодным, отрешенным спокойствием, с которым он воспринимал все происходившее.

— Включить бортовую систему подачи гелия…

— Подачу воды — на полную мощность…

— Включить автопилот в положение готовности!

Заработал электронный мозг, которому предстояло направлять полет по программе, помочь ракете провести космический корабль сквозь «игольное ушко» где-то там, бездонном небе.

— До старта пятьдесят секунд…

На пульте управления в бункере вспыхнули зеленые огоньки. Раскинувшаяся по всему миру сеть станций слежения замерла в готовности принять и сопровождать своими невидимыми щупальцами космический корабль и находящегося в нем человека.

— Тридцать пять секунд…

Почти одновременно он услышал следующую команду и ощутил ее исполнение. В тот момент, когда из бункера раздалась команда: «Коммуникации наземного питания отделить от капсулы», он почувствовал глухое содрогание — это кабели и шланги сброшены с бортов капсулы. Он быстро пробежал взглядом все приборы: давление, электропитание — все в полном порядке.

За восемнадцать секунд до старта руководство всеми операциями, принял на себя большой электронный мозг, находящийся в бункере. С этого мгновения отсчет времени был поручен автоматике. Разветвленная сеть датчиков вынюхивала и прислушивалась — нет ли где признаков неполадки. По их сигналам автоматически вспыхнут красные огни, сигналы опасности, и отсчет тут же будет приостановлен.

— Шестнадцать…

— Пятнадцать…

Внезапно сердце Пруэтта сжалось в тревоге. Он вдруг подумал о тормозных ракетах, укрепленных совсем-совсем близко под ним. С какой-то особенной ясностью он представил себе двигатели ориентации и тормозные ракеты — эти шесть пока еще дремлющих пламенных струй.

А что если они воспламенятся раньше времени, что если сейчас?.. Ведь все системы уже ожили, как и весь его корабль, и всякое…

— Четырнадцать…

может случиться. Бог мой, если эти ракеты вдруг сработают — пламя, как кинжал, пробьет и глубоко вонзится…

— Тринадцать…

в верхний тонкостенный купол «Атласа». Оно может ворваться…

— Двенадцать…

в бак с жидким кислородом, и весь этот проклятый «Атлас», объятый огнем, взорвется. И тогда…

— Одиннадцать…

все полетит к чертям… «Прекратить!» — крикнул беззвучный голос в его мозгу…

— Десять…

и прогнал чувство страха. Он знал, что рано или поздно ему станет страшно, и он был рад…

— Девять…

что это уже случилось и…

— Восемь…

теперь с этим покончено.

— Семь…

— Шесть…

Его охватило ликование — вырвался буйный возглас радости и…

— Пять…

удивления, удивления всем, что происходит сейчас; он вдруг внезапно осознал, что…

— Четыре…

сбывается его мечта, мечта, которую он лелеял столько лет; на мгновение он подумал о гиганте под собой, он подумал…

— Три…

о тех чудовищных силах, которые могут взбунтоваться, в ярости разорвать его и его мечту на мелкие клочья, разметать все по ветру, как обрывочные…

— Два…

воспоминания о параде, когда сверкающие мундиры солдат и торжественная музыка оркестра уже исчезли и только звучит смех детей. Но даже…

— Один…

если случится так, он знал, что это не имеет значения, главное мечта, надежда на свершение мечты… И тут он потянулся снова, жадно, голодно, туда — в невообразимую высь…

— Нуль!

Он услышал и почувствовал, как ожили и зарычали верньерные двигатели по бокам «Атласа».

Он еще не успел это осознать, как глухой рев пробежал по ракете и проник в капсулу; следом за этим на него обрушилась громовая канонада. Лицо его расплылось в восторженной улыбке.

— Главная ступень!

Теперь работали все двигатели. Он почувствовал, как огромная гора под ним дрогнула, начала вибрировать не резко и не робко, нет — это было властное, уверенное движение и гром, гром!..