Аномалия

Мы вышли на небольшую утоптанную площадку. Музыка вмиг стихла. Все замолчали и детишки, только что резвившиеся у костра, бегом кинулись к взрослым. Открыв от удивления рты, малыши выглядывали из-за пестрых юбок женщин и широких спин мужчин. Дети были такими смешными — черненькие, кучерявые, почти голенькие, — но я, вспомнив наказ Амади, отвела взгляд и уставилась на огонь.

Наш сопровождающий что-то объяснял соплеменникам. Как только он закончил, из группы мужчин, устроившихся у костра, поднялся старик и направился к нам. На его худых плечах болталась белая длинная туника, такого же цвета повязка чуть прикрывала морщинистый лоб. Несмотря на свой возраст, держался он уверенно. Шаман или вождь, подумала я.

— Старейшина. Относитесь к нему почтительно, — пояснил Амади.

Старейшина подошел к нам, поклонился и что-то тихо сказал. Мы поклонились в ответ. Все, кроме нашего твердолобого охранника, который брезгливо сморщился при виде старика. Это ж как надо промыть мозги, чтобы и здесь он не смог сдержать своего отвращения и неприятия к пожилым людям! Так и хотелось влепить ему затрещину, чтобы вел себя уважительно.

Похлопав по плечу Амади, старейшина жестом пригласил нас к костру.

— Нас приняли, — улыбнулся Амади. — Приглашают разделить с ними трапезу. Советую не отказываться, даже если кушать не хотите. Хотя бы кусочек, но съесть надо. После ужина вождь хочет узнать, зачем мы приехали. А пока, еда. Это святое.

Особого приглашения не понадобилось. Слишком аппетитно выглядело поджаристое до золотистой корочки мясо. Вертело обильно поливали какой-то жидкостью — наверное, смесь пряностей и чего-то еще.

Нас усадили чуть поодаль от костра. Мягкая подстилка из шкур, подобие низкого столика и раскрашенная причудливыми узорами посуда говорили о том, что место нам досталось особое. Старейшина, загадочно улыбаясь, налил что-то в глиняные пиалы и протянул нам.

— Вам предлагают попробовать местный напиток. Что-то вроде пива. Это хороший знак – нас принимают, как дорогих гостей.

— Это точно можно пить? – Феликс скептически рассматривал мутноватую жидкость с налетом серой пены.

— Можно, — ответил Амади и подмигнул Юрию. — Если не хотите пить, то хотя бы сделайте вид, что понравилось.

Мы пригубили из пиал. И только наш охранник по-прежнему сидел неподвижно и настороженно следил за притихшими аборигенами. Почти сразу на большом блюде нам подали мясо. Честно говоря, я не ожидала, что еда будет без соли. Мясо, ароматное и отлично прожаренное, оказалось пресным, абсолютно непривычным на вкус.

Юрий, сидящей рядом со мной, достал из кармана пузырек и протянул мне.

— На, соль. Я тоже без нее не могу, хотя и вредно это.

Пока мы наслаждались угощением, Амади что-то тихо рассказывал старейшине. Тот кивал головой и, озабоченно нахмурившись, отвечал переводчику.

Привыкнув к нашему присутствию, местные жители снова вернулись к обычным занятиям. Мужчины взяли барабаны, а дети, осмелев, играли у костров. На нас посматривали с любопытством, но вполне дружелюбно.

Наконец старейшина встал и неспешно направился по узкой улочке прочь от шумной, вытоптанной площадки.

— Куда это он? – спросил Феликс.

— Спать.

— Как спать? И что, ничего не сказал?

— То, что старейшина пошел спать и оставил нас среди своих людей, означает, что он нам доверяет и принимает.

— О чем вы разговаривали?

— Он спрашивал о целях нашего визита. Я рассказал все так, как вы учили. Объяснил, что вы – врачи международной организации и прибыли, чтобы лечить людей. Старейшина сказал, что он сделает все, чтобы нам тут было хорошо. Он сказал, что молился о помощи. И помощь пришла.

— Отлично, — обрадовался Феликс. – Когда мы можем приступить?

— Завтра с утра нам помогут перенести аппаратуру и вещи. Вам выделят дома. Уже сегодня можно ночевать там.

— Нет, это исключено! – замахал руками Феликс. – Мы развернем передвижную лабораторию где-нибудь на окраине деревни. Наша техника просто не поместиться в их домики, а каркасный комплекс специально для этого предназначен. Самое главное, там мы будем все вместе.

— Думаю, это не проблема, — ответил Амади. — Старейшина не настаивает на своем предложении.

— Надеюсь, ночевать сегодня тут тоже не обязательно?

— Нет. Если захотите вернуться к машинам, вас проводят.

Мы не стали тянуть с возвращением. Нас и так зажались. Прихватив с собой немного мяса и фруктов, мы отправились назад, к машинам.

Рано утром, как только рассвет затеплился на востоке, нас ждали десятка два помощников из поселения. Сквозь отрезок джунглей, от машин до деревни, уже была вычищена широкая тропа. Все было готово к переезду.

К середине дня аппаратура и вещи перекочевала в поселение. Наши охранники с техником и Белобрысым работали в поте лица, чтобы к вечеру развернуть передвижную лабораторию, так как по прогнозам старейшины ночью мог пойти дождь. А это тебе не городская морось из расстрелянных туч, а самый настоящий ливень. Именно поэтому на расчищенной площадке для лаборатории пришлось делать настил и предусмотреть небольшое возвышение. Все-таки техника недешевая… да и мы без нее, как без рук.

Так как дело рисковало затянуться до поздней ночи, наши профессора-белоручки подключились к строительно-монтажным работам. Никому не хотелось мокнуть под дождем или ночевать в местных «гостиницах».

Пока мужчины возились с лабораторией, женский состав нашей группы отправился знакомиться с местным населением. Более радушных и доброжелательных людей я уже давно не встречала. Даже языковой барьер нам не мешал общаться с шумным чернокожим народом. Нас приглашали в каждый дом, старались чем-нибудь угостить, угодить и расположить к себе. Местные женщины с восторгом рассматривали нашу одежду. Смольской пришлось-таки расстаться со своей шляпой. Она неосторожно восхитилась деревянной маской на стене дома, на что хозяйка незамедлительно отреагировала: скорченная рожица тут же оказалась в руках Смольской. От подарков не отказываются – жестами объяснила упитанная африканка — и тут же ткнула пальцев в шляпу Аллы Федоровны. Пришлось сделать ответный подарок. Африканка с радостью водрузила шляпу себе на голову и побежала хвастаться подругам. Женщины везде одинаковые…

Куда бы мы ни пошли, за нами по пятам ходили дети всех возрастов. Ирина имела неосторожность угостить расплакавшегося мальчика конфетой. Слава о доброй тете вмиг разлетелась по деревне. Конфеты давно кончились, но дети с надеждой в глазах так и преследовали нас до самого вечера.

И все было бы хорошо, если бы не усталость и рой москитов над бедными белыми телами со следами лунного загара. Уже к обеду я вся покрылась красными пятнами от укусов насекомых. Ни один репеллент не спасал. Кожа нестерпимо зудела, а насекомые все не отступали и роились почему-то только над нашими головами. Красавица, которой досталась шляпа Смольской, сжалилась: подвела нас к тонкому деревцу, поковыряла ножом кору, и на срезе тут же выступила темно-коричневая жидкость. Запах, конечно, был специфический, но, как оказалось, москитам он не нравился больше, чем нам. Самая лучшая защита все это время была под носом. Единственным недостатком природного репеллента были оранжевые пятна на коже – как будто смазали йодом.

К вечеру, уставшие и разукрашенные в крапинку, мы вернулись к месту, где уже стояла наша лаборатория. Мужчины неплохо поработали – наше рабочее место и дом по совместительству на ближайший месяц-полтора был почти полностью готов. Местная шпана, раскрыв рты, глазела на диковинную конструкцию, отражающую блики заката. Чтобы у любопытных детишек не появилось желания проверить «штукенцию» на прочность, Амади сочинил страшную легенду, будто лаборатория сделана из божественного камня. Каждого, кто посмеет зайти внутрь без приглашения, постигнет страшная кара. Но любопытство оказалось сильнее страха: земля вокруг лаборатории была вытоптана. И некоторые отпечатки маленьких босых ножек подходили к стенам совсем близко.