Аномалия

Я вцепилась руками в кровать и закрыла глаза. Сквозь треск и дребезжание пробился уверенные мужской голос.

— Внимание! Говорит пилот самолета. Соблюдайте спокойствие. Немного потрясет. Советую взглянуть в иллюминатор. Пролетаем над плато Кордофан. Вулкан Гебель-Марра считался потухшим. Посмотрите, какая прелесть! Мы стали, можно сказать, очевидцами исторического события! Наслаждайтесь.

Голос затих, и почти сразу самолет перестало трясти. Сев на кровать, я глянула в иллюминатор. Посреди темноты красным пауком светился вулкан. Потоки лавы, как дюжина шевелящихся лапок, выползали из кратера. Видимо, пилот специально снизил самолет, чтобы мы поближе разглядели вулкан. Хоть кипящая бездна была далеко внизу, мне казалось, что я чувствую ее обжигающее прикосновение на лице. Зрелище завораживало и пугало одновременно. Самолет сделал небольшой круг, и вулкан остался позади.

В надежде найти такого же бессонного собеседника, я выглянула в коридор. Никого. Только тусклый свет и тихое гудение. Засыпать на голодный желудок не хотелось, да и не известно, получится ли поесть утром. Проходя мимо кабин на цыпочках, чтобы никого не разбудить, я проскользнула в общий салон. На столе стояла ваза с фруктами и несколько запакованных завтраков. Да, нежирно… Я подошла к кофе-машине и в коридорном пролете случайно заметила, что дверь в кабину пилота открыта.

— Ой, спать охота, — послышался тихий голос и кто-то смачно зевнул.

— Ну, еще немного и летим назад, — ответил второй мужской голос — кажется, тот же, что приглашал поглазеть на извержение вулкана.

— Слышал новость?

— Ну?

— Сагалов коньки откинул.

— Какой Сагалов? Наш что ли?

— Ага. Наш, наш…

— Заливай больше!

— Что заливай? Часа два назад Феликс сказал! Просил молчать пока. Что-то там неладно, расследование ведется.

— И что там?

— Вроде бы самоубийство. Но не факт. Он сам ничего не знает пока. Так что…

Пилот стал говорить тише. Как я ни прислушивалась, ничего не расслышала. Так что там стряслось? Почему Феликс ничего не рассказал? Принес кофе, пожелал спокойной ночи, а о самом главном промолчал!

Надеясь узнать подробности, я подошла поближе к кабине пилотов, но вдруг услышала шаги и обомлела. Прятаться было некуда, бежать поздно – меня тут же услышат. Я отступила назад, неуклюже наткнулась на кофе-машину и увидела Белобрысого. Он зыркнул на меня и прошел мимо, в кабину пилотов, плотно закрыв за собою дверь. Интересно, он видел, что я подслушивала или нет? Наверняка да, раз закрыл за собой дверь. Ох, не верилось мне, что он на борту случайно, просто как помощник. Как и не верилось, что они с Феликсом не знакомы.

Мысли о еде в миг улетучились. Гораздо больше мне хотелось постучать в кабину Феликса и расспросить его о произошедшем. Но я не знала, где кабина шефа – это раз. Подставила бы болтунов – это два. Ничего больше не оставалось, как снова зашиться в свою кабину и забыться сном. Утром Феликс все равно не отвертится – ему придется рассказать все… в обмен на мое молчание, раз это такой большой секрет.

Проснулась я, когда еще только-только начало светать. Огни посадочной полосы тускло светились в иллюминаторе. Видимо, момент посадки я проспала. Наш самолет уже стоял на земле, и за дверью кабины слышалось движение – шаги, шепот, жужжание техники.

Быстро одевшись, я вышла в коридор и тут же натолкнулась на Амади. Бедный паренек что есть силы тащил на себе внушительных размеров коробку. Увидев меня, он расплылся в улыбке.

— А ты что, с нами летел? – удивилась я. Не ожидала, что он окажется на борту самолета.

— Ага, — Амади, краснея и пыхтя, осторожно поставил коробку на пол, — я ж переводчик. Мои родители из Имаму. Так что, я многих там знаю.

— Да? А наш язык откуда так хорошо знаешь?

— Я много языков знаю. Но сегодня это не нужно – и без меня хватает искусственных переводчиков, — пожал худыми плечами Амади. – А вот вам пригожусь. Язык Имаму очень древний и уже никому не интересен. Нет такого переводчика, так что разговаривать будете через меня.

— Понятно. А где все? Мы уже прилетели?

— Спят еще. Но скоро в путь. Надо успеть до восхода солнца, потом жара невыносимая. А пока багаж ваш на машины грузим.

— А что ж ты руками все это таскаешь? Транспортеры есть, да и не твое это дело.

— Не умею я вашими машинами пользоваться, разнесу тут все, — Амади поднатужился и снова поднял ящик. — Я что полегче таскаю. Мне помочь не трудно, лишь бы быстрей было.

Амади понес ящик дальше. Славный паренек. Хорошо, что он с нами, а то как-то не по себе среди наших зануд.

Я вышла к трапу и спустилась на землю. Воздух еще не растерял прохладу ночи. Дышалось легко. Не хватало только чашки горячего чая с лимоном и удобного креслица с видом на рассвет.

Ночь отступала, и чужая земля теперь уже не казалась такой дикой и беспроглядной. Метрах в двухстах от посадочной полосы ютились низкие домики — наверное, для обслуживающего персонала базы. Вокруг торчали сухонькие кустики. У горизонта, на фоне обычного пейзажа из желтой травы и редких, почти голых деревьев, выделялась широкая темная полоса – то ли лес, то ли что-то еще. После урезанных городских пейзажей такой далекий обзор был непривычен. Казалось даже, что горизонт постепенно округляется, как будто смотришь вдаль через толстую линзу.

Солнце вставало быстро. Вокруг, деловито жужжа, разъезжали транспортеры, сновали люди. Я отошла подальше от трапа, чтобы не мешать грузчикам, и увидела ЭТО — внушительных размеров машины, больше похожие на огромные колеса с коробочками кузовов наверху. Хоть машины и были раза в полтора ниже самолета, но все равно рядом с железной птицей смотрелись просто гигантскими. Я насчитала три таких громадины. Сомнения в том, что это наш транспорт, не возникло: именно туда переносили аппаратуру грузчики.

Почему-то сперва я подумала, а как мы туда заберемся? Потом ясно представила, как посреди саванн по колее, проложенной этими махинами, потекут новые реки. Ох, и наследим!

— Закрой рот, стервятник залетит, — услышала я шутливый голос. Рядом стоял Феликс, довольно улыбался и щурился, глядя на машины. — Нравятся?

— Впечатляют.

— Эх, прокатимся! Тебе понравится.

— Надеюсь.

Мы помолчали, таращась на огромные колеса.

— Теперь я понимаю, почему исчезли бегемотики, — пошутила я. — Куда вы их складывали после ДТП?

— Видишь ли, бегемотики исчезли как вид, — начал объяснять Феликс, но, заметив мою улыбку, замолчал. Иногда он не понимал шуток.

— Когда отправляемся?

— Думаю, скоро. Погрузка почти закончена, наши уже завтракают. Кстати, и тебе советую присоединиться.

— Не хочется, — отмахнулась я.

— Все расскажу маме, — занудливо протянул Феликс.

— Слушай, а как мы туда залезем?

— По канату, — улыбнулся он. – Умеешь?

Пока я думала, шутка это или правда, Феликс рванул с места и с криками бросился к Амади, волокущему на спине коробку с реагентами. Так как снять ящик с плеч паренька Феликсу вряд ли было под силу, он, причитая, засеменил следом за Амади, смешно вытянув руки для страховки ценного груза. Со стороны это выглядело так, будто из штанов Амади вот-вот должно выкатиться золотое яйцо, и Феликсу жизненно важно успеть его поймать.

Я решила, что буду ждать отправления снаружи. Надо привыкать к солнцу, к климату. Чем раньше расстанусь с кондиционерами и охлажденными напитками, тем лучше. Хотя через двадцать минут под открытым, пусть и только что взошедшим, солнцем я пересмотрела свои убеждения и сбегала в самолет за холодной водой.

Следом за мной на взлетную полосу выплыла Алла Федоровна, в красном платье на бретелях и все той же умопомрачительной шляпе. Я сразу представила ее, забирающуюся на машину по канату в этом наряде. Наверное, моя еле сдерживаемая улыбка вполне сошла за приветственную, так как Алла Федоровна поздоровалась первой:

— Доброе утро, Анна-Амалия. Как вам день? Здесь не так плохо, как я думала.