Цвет надежд - зеленый

Она прижала руку к ткани как раз в том месте, где у него было сердце, прижала и тихонько погладила.

- Жду вас сегодня в семь вечера. Договорились? - тихо прибавила она.

- Боюсь, мне не успеть.

- Да, конечно. У вас, верно, много работы и после закрытия? Тогда в половине восьмого. Вот моя визитная карточка. Пожалуйста. На ней есть и имя и адрес.

Он стоял с визитной карточкой в руке, не зная, что сказать.

- Но...

- Ничего, если вы немного запоздаете. Захватите гардины, мы их вместе повесим. Не бойтесь, в этом нет ничего дурного.

- Да, я понимаю. Только...

- А-а! Ясно. Вам неловко брать пакет, который, как все знают, предназначен даме. Об этом я не подумала. Вы же не посыльный. Я сама захвачу пакет. А вы придете, как мы договорились...

К Густафссону наконец вернулся дар речи. Бывает же, что человек считает невежливым отказаться от приглашения, казалось бы совершенно безобидного. Но... В определенные минуты следует проявить твердость.

- Нет.

- Нет?

- У нас есть специальные рабочие, которые вешают портьеры покупателям. Если угодно, я приму ваш заказ.

- Гм. Но, быть может, вы все-таки придете взглянуть на результат?

- Нет, нет. Вечером меня ждет семья.

- Понятно. В таком случае... - Она сердито выхватила у него из рук свою визитную карточку. - И вообще я пока воздержусь от покупки. Прощайте.

Решительным шагом она направилась к лестнице и скрылась в толпе.

И тут же послышался голос приятеля. Дружески подхватив под руки обоих незнакомцев, Пружина подвел их к Густафссону.

- Разрешите представить вам Пера Густафссона. Пожалуйста, вот он свеженький и зелененький, как рождественская елка. Привет, Густафссон. Это пресса. Как видишь, я времени зря не теряю.

Журналисты стряхнули с себя Пружину движением, которое могло бы быть и не таким резким. Они кивнули Густафссону и справились, как ему живется.

У него еще не прошел горький осадок от встречи с фрекен Вивандер, но приходилось терпеть.

- Не жалуюсь.

- Как покупатели, очень донимают?

- Люди как люди.

- Вы хорошо разбираетесь в мануфактуре?

- Совсем не разбираюсь. Но меня проконсультировали.

- Значит, у вас нет никаких профессиональных навыков? Вы когда-нибудь раньше стояли за прилавком.

- С той стороны, где стоят все покупатели, - вмешался Пружина, который с растущей тревогой прислушивался к разговору. - То, что он говорит, для интервью не годится. Вы лучше напишите, что скоро он начнет выступать на эстраде, помните - это его жизнь. И не забудьте, что я его менеджер. Вот как следует написать: "Вчера в обществе его менеджера, господина Фредрикссона по прозвищу Пружина, мы встретились с восходящей звездой эстрады Густафссоном Зеленкой"... Как вам нравится это имя - Густафссон Зеленка? Может, лучше Зелень? Или Зеленушка? Знаете, пусть какая-нибудь газета объявит конкурс на его сценическое имя, а потом мы устроим крестины...

- Спасибо. Мы уж сами решим, о чем нам писать, - оборвал его Берет.

- Гм... да... да, конечно, я хотел только облегчить вашу задачу, - заявил Пружина. - Сигарету?

Здесь, правда, курить запрещено, но прессе всюду полная свобода.

Берет с раздражением оттолкнул протянутую ему пачку. А Пружина продолжал как ни в чем не бывало:

- Не желаете ли получить какой-нибудь презент от нашего универмага? Милости прошу, выбирайте, что душе угодно. Я договорился с директором, совершенно бесплатно.

Борода вздернул подбородок:

- Послушайте, господин Пружина, или вы сейчас же уберетесь отсюда, или уйдем мы.

- Простите, бога ради, простите, господа. Я хотел лишь немного подготовить почву. Сейчас я дам Зеленке несколько указаний и испарюсь.

- Давайте свои указания. Мы вернемся сюда немного попозже, - сказал Берет.

- Когда здесь будет чище воздух, - прибавил Борода негромко, однако так, чтобы Пружина его услышал.

Они удалились, и Пружина обратился к Густафссону:

- Ишь какие. Видал субчиков? Небось ждали, что им сразу преподнесут по презенту, а мы это прохлопали.

- Ты только это и собирался мне сказать?

- А с чего это ты вдруг так задрал нос? Слушай, когда они вернутся, скажи, что всю жизнь мечтал петь. Так говорят все звезды театра, кино и эстрады. И еще скажи, что у тебя есть собственный поэт, а когда они поинтересуются, кто именно, объясни, что твой менеджер и твой поэт - одно и то же лицо. Вот увидишь, когда они узнают, что я скальд, они переменят ко мне свое отношение. И... - Подняв глаза, Пружина увидел подходившего к ним Шабрена. - Вот черт, директор собственной персоной. Пока ничего не говори ему о прессе. Пусть это будет для него сюрприз. А то еще потребует, чтобы ты сказал в интервью, что его тряпки самые лучшие и самые дешевые во всей стране. Говори только о песнях, о культуре и об искусстве. Ну, я сматываюсь, пойду выпью пива.

Шабрен подошел к Густафссону.

- Ну, как дела?

- По-прежнему. - Густафссон пожал плечами.

- А та нарядная дама, она оказалась выгодной покупательницей? Знаете, она сперва справилась о вас в справочном бюро. Что же она приобрела?

- Ничего.

- Как ничего? Она говорила, что ей нужны гардины и тюль.

- Возможно. Но оказалось, что они ей не подходят.

- Гм. Будем надеяться, что она вернется. Обратите внимание, вон еще покупатель.

Директор быстро отошел. Но человек, появившийся в отделе, не был покупателем. Это был доктор Верелиус.

- Здравствуйте, Густафссон. Вот, оказывается, куда вас занесло, - сказал он. - Я заходил к вам домой и узнал, что вы получили здесь работу. Меня интересует контрольный осмотр. Пожалуйста, зайдите ко мне сегодня после работы.

- Хорошо. А зачем контрольный осмотр? Что-нибудь случилось?

- Нет, все в порядке. Я же вас предупреждал, что время от времени понадобится вас осматривать. И... гм... верно, мне следует предупредить вас, что власти имели в виду не такую работу, когда согласились на наш эксперимент. Мы не хотели, чтобы вокруг вас была такая шумиха.

Вернулся Пружина. К его удивлению, в кафетерии универмага пивом не торговали. Он услышал, что незнакомец говорит Густафссону что-то о шумихе. Помня о своих обязанностях, он шагнул вперед и хлопнул доктора по плечу:

- В чем дело? Что вам надо?