Небо в зеленой воде (СИ)

- Меня тоже всегда привлекало это место. Даже зная, что я совершил здесь много веков назад, все равно не мог себя остановить. Я часто обдумывал эту странность, возможно, притягивает именно место, в котором наша энергия соединилась сильнее всего за время существования, будто она желает продолжения. Ни разу не задумывалась почему половины силы в каждом из нас так стремятся к объединению?

Это, безусловно, уже приходило мне в голову, но тут я вспомнила самое главное, что снова взбесило меня до чрезвычайности и сбило с его вопроса.

- Почему ты не вытащил меня оттуда, как в первый раз? Пихнуть пихнул, а вернуть обратно лень было? - прорычала я.

Он удивился быстрой смене в моем настроении, остановился и окинул ледяным взглядом.

- Может, хватит истерить. В этой жизни ты больше похожа на тайфун, чем на нежного котенка Элизу, - произнес он, утяжелив слова большой долей сарказма, что снова вывело меня из себя, поднимая из глубин души недавнее сумасшествие и жажду разрушения.

- Не смей произносить мое имя, ты, хладнокровный убийца, - заорала я, и поднимавшиеся по дорожке лыжники шарахнулись в сторону. - Кстати, в пятнадцатом веке ты был не только глуп и труслив, но и неимоверно уродлив, собрав в себе, таким образом, все самые мерзкие пороки.

- Только не говори, что опять начнешь швырять меня, и тебе понадобится успокоение. Оглядись, тут, конечно, немного людей, но любопытных зрителей хватит, - сквозь зубы процедил он.

- Мне не нужно успокоение, и ты это знаешь, как никто, - прорычала я в ответ. - Так какого черта ты оставил умирать меня там снова, и сам при этом переживал этот 'милые' и незабываемые момент заново? Ты еще в придачу к садизму и мазохист, оказывается. Мало того, что отправил своей паршивой провокационной картинкой прямо в костер, так еще и не рассказал, как возвращаться, раз не хотел утруждать себя.

Господин Вильсон устало вздохнул. Было видно, что я вызываю в нем ровно столько же бешенства, сколько и он во мне, но он старался сдерживаться, во всяком случае, сейчас.

Холодный промозглый ветер пробирал до костей, тонкая демисезонная курточка не спасала, и я уже прилично замерзла, но упрямо решила на этот раз не отпускать его, пока не вытрясу всю правду, даже если ради этого придется свалиться с простудой.

Дорожка закончилась, упершись в покатый заснеженный склон, продвигаться по которому было возможно только посредствам лыжного снаряжения. Непрошенная мысль о хорошенькой блондинке, у которой я в буквальном смысле угнала сегодня мужчину, осадила гнев и вызвала у меня неподобающий в данной ситуации смешок.

- Пойдем обратно, - предложил Даниэль, не понимая причины, спонтанного веселья. Я так часто теперь бросалась в крайности то одной, то другой эмоции, что он, наверно, принял бы меня за душевнобольную, если бы только мы оба не были, мягко говоря, не такими как все.

- Ты собираешься отвечать на вопрос или нет? - в этот момент даже захотелось поугрожать, ведь я могла внутренней силой спихнуть его прямо вниз с горы, и исполнилась бы моя недавняя мечта о его мучительной смерти, но я вовремя себя остановила. Во-первых, убить его я, конечно, бы не решилась, во всяком случае, теперь, когда потусторонняя кровожадная ярость перестала вырываться наружу, во-вторых, вспомнив его недавний рассказ, поняла, что, скорее всего, умру следом за ним, сначала изрядно помучившись, и, в-третьих, он был, так сказать, моим 'близнецом', и силы в нем не больше и не меньше, а ровно столько же, сколько и во мне, а значит, он может сделать со мной все, что угодно, как и я с ним. 'Две равные половины, бессмысленное соревнование, - пришла я к выводу. - Но зато теперь могу не бояться грабителей и маньяков, размажу любого одним махом'.

- Тебе нужно было самой вспомнить, как возвращаться. Невозможно словами объяснить и научить, как оказаться в настоящем, неужели это не ясно.

- Ну и что теперь? Я так и не научилась, снова пережила мучительную смерть, чтобы оказаться в собственном номере. Получается, я буду погружаться в прошлое, не имея возможности вернуться, и только смерть в прошлом позволит мне вынырнуть в реальности, причем непонятно, в какой период жизни нырну, а вдруг мне придется провести безмолвным зрителем и слушателем тридцать или сорок лет. И так еще две жизни, - я ахнула от страха, представив такую перспективу.

- Объясни мне, как сможешь, своими словами, постараюсь повторить, - попросила я, еще больше ненавидя его за свою вынужденную зависимость.

- Ты не дождалась смерти, - равнодушно изрек он совсем не то, что я ожидала. - Ты вынырнула за несколько минут до наступления окончательной гибели. Вернулась сама без моей помощи. Это удается легче, когда тело присмерти. Понимаешь, сложно объяснить, придется прибегать к аналогиям.

Англичанин развернулся и пошел в обратном направлении, и я поспешила за ним.

- Если ты упал в бушующую бурную реку и тонешь, не зная где верх, а где низ, единственный выход - не дергаться то в одну, то в другую сторону, не зная толком, куда плывешь, как это делает большинство людей, а расслабиться и позволить телу опустится в глубину, лишь оттолкнувшись от самого дна, возможно вынырнуть на поверхность. Так же и с погружением в прошлые жизни. Если попытаешься быть собой настоящей, пробиваясь мыслями сквозь мысли себя прошлой, попытаешься оставаться собой в прошлом теле, сопротивляясь и конфликтуя с прошлым сознанием, будешь как крупинка, дрейфующая в океане, безвольна и никчемна. Но как только успокоишься, смиришься, душа примет заново прошлую жизнь, поверит, будто прошлое и есть самое реальное настоящее, ты начнешь отделяться от настоящего и полностью растворишься в прошлом, словно достигнешь самого дна, и вот этого внутренняя сущность не позволит и вынырнет на поверхность.

Когда он закончил в моей голове все более или менее прояснилось.

- Скажи, значит, когда я, сгорая на костре, дотянулась то тебя, ты чувствовал то же, что и я, находясь на огромном расстоянии? - немного помолчав, возобновила я разговор.

- Да. Половины энергии слились в момент твоей смерти, и ничего ужасней я не испытывал. По опыту могу сказать, что это было самое болезненное из наших соединений. И с тех пор вот уже вторую жизнь подряд, встречая твои неестественного цвета глаза, я содрогаюсь от воспоминаний.

Что-то в его словах показалось странным, и в мозг закралось липкое подозрение. 'Пятнадцатый век, двадцать первый, но англичанин был другом моего жениха в восемнадцатом, прибывшим только перед свадьбой, и хотя мы находились рядом в тот момент, когда я поднялась в воздух, Даниэль говорил, что никогда меня не видел', - вспомнила я.

- Там где я бросилась со скалы... - закончить не успела, он понял свою оплошность и не дал мне договорить.

- Да, ты права, я солгал тебе. Это я был твоим женихом.

- Черт, - стон вырвался из моей груди. - Я что, во всех жизнях безумно одержима тобой, а ты ждешь, не дождешься, как бы поскорее от меня избавится?

Одновременно вспомнились мысли из кусочка прошлого на скале, мысли о мужчине, которого я любила и смертью спасала от нежеланного брака.

- В этой жизни, судя по всему, нет, - хохотнув, ответил он, но его настроение тут же снова помрачнело. - Не знаю, зачем я тебя обманул, я ведь понимал, что ты все равно вспомнишь правду. Знаешь, очень противно рассказывать о себе нелицеприятные вещи. Так уж сложилось, что мы ранее встречались именно в тех двух жизнях, где я бы предпочел не быть таким, каким родился. Почему мы не повстречались, например, в первой воплощении? Таким, как тогда, я нравлюсь себе больше всего.

- Рассказывай, не тяни, - прорычала я. Меня не трогали его жалкие оправдания.

- Рассказывать особо нечего, тебе практически обо всем известно, за исключением того, что, вернувшись после обучения за границей, я, помимо воли, стал твоим женихом. Ты была очень некрасивой и глупой, но богатой. Единственным твоим плюсом оставались все те же пронзительные глубокие зеленые глаза. Родители страстно хотели нас женить, брак бы стал очень выгодным для обоих семейств, а я тебя терпеть не мог.