Троя

Калибан за спиной мужчины грозно зарычал. Человек не обращал внимания ни на тварь, ни на ее ворчание.

— Уж будь любезен, изложи.

Женщина улыбнулась, давая понять, как мало ее заботят чьи-то там просьбы.

— Во-первых, как я уже сказал, устрани орбитальные перехватчики. Или хотя бы измени их программу так, чтобы космические суда могли свободно летать между кольцами.

Улыбка Сикораксы не дрогнула. Взгляд фиолетовых очей ничуть не потеплел.

— Во-вторых, — не умолкал Никто, — хочу, чтобы ты удалила силовое поле над Средиземным Бассейном и убрала Длани Геркулеса.

Ведьма вполголоса засмеялась.

— Странное желание. Разразится такое цунами, что мало не покажется.

— Ты можешь сделать это постепенно, Цирцея. Знаю, что можешь. Заполни Бассейн.

— Прежде чем продолжать, — сухо проронила она, — назови хоть одну причину, чтобы я этим занялась.

— В Средиземном Бассейне много такого, что не скоро пригодится «старомодным».

— Имеешь в виду наши склады, — кивнула Сикоракса. — Космические корабли, оружие…

— Много чего, — повторил Никто. — Пусть винноцветное море снова заполнит Бассейн.

— Возможно, ты не заметил, пока странствовал, — усмехнулась ведьма, — «старомодные» находятся на грани вымирания.

— Заметил. И все же прошу тебя осторожно, мало-помалу заполнить Бассейн. А заодно уничтожить эту дурацкую Атлантическую Брешь.

Сикоракса покачала головой и пригубила вино из двуручного кубка, не предложив гостю. Молодой Одиссей по-прежнему лежал с остекленевшим видом, откинувшись на подушках, не в силах пошевелиться.

— Это все? — осведомилась хозяйка.

— Нет, — ответил мужчина. — Пожалуйста, реактивируй сеть факс-узлов, а также все внутренние функции и оздоровительные баки на орбитальном и полярном кольцах.

Сикоракса молчала.

— И наконец, — гнул свое Никто, — отошли своего ручного монстра, пусть передаст Сетебосу, что на эту Землю скоро явится Тихий.

Калибан зашипел, а потом заворчал, будто пес:

— Помыслил, пробил час лишить людишек здоровых ног: пусть ползают на культях и хорошо запомнят свой урок! Помыслил, Он есть Господин и Власть, и друг побитый червяка получит, а то и двух, за то, что поминал такое имя всуе.

— Молчать! — рявкнула ведьма и гордо выпрямилась. Даже обнаженная, она более походила на царицу, нежели многие властительницы в торжественном облачении. — Ответь, Никто: Тихий на самом деле скоро сюда наведается?

— Полагаю, что так.

Казалось, это ее успокоило. Дама взяла из чаши на постели виноградную гроздь и поднесла гостю. Тот отрицательно мотнул головой.

— Ты многого просишь, о седовласый Не-Одиссей, — вкрадчиво начала Сикоракса, меряя шагами пространство между кроватью в мягких подушках и бородачом. — Что же я получу взамен?

— Рассказ о моих приключениях.

Женщина опять рассмеялась.

— Они мне известны.

— Только не эти. На сей раз я странствовал двадцать лет, а не десять.

Прекрасное лицо ведьмы исказилось; анализаторы моравеков интерпретировали ее гримасу как мрачную ухмылку.

— И как всегда, искал одного и того же… свою Пенелопу.

— Нет, — возразил Никто. — Только не в моем случае. Ты послала меня сквозь порталы Калаби-Яу, но двадцать лет своей жизни, скитаясь во времени и пространстве, я искал одну лишь тебя.

Сикоракса будто наткнулась на невидимую преграду и встала, недоверчиво округлив очи.

— Тебя, — повторил мужчина. — Мою Цирцею. Мы так обожали друг друга, мы многократно занимались любовью за эти два десятка лет. Я находил тебя в разных обличьях: Цирцеи, Сикораксы, Эллис, Калипсо.

— Эллис? — промолвила ведьма.

Гость молча кивнул.

— Скажи, тогда у меня был маленький зазор между передними зубами?

— Был.

Сикоракса повела головой.

— Ты лжешь. Во всех реальностях происходит одно и то же, Одиссей-Никто. Я избавляю тебя из моря, холю, как бога, кормлю обильными кушаньями с искрометным нектаром, выхаживаю от ран, мою в горячей ванне, услаждаю телесной любовью, какая тебе и не снилась, предлагаю сделать бессмертным и нестареющим на вечные века, а ты каждый раз оставляешь меня. Каждый раз ради этой стервы-ткачихи Пенелопы. И вашего сына.

— Я видел его двадцать лет назад, — возразил Никто. — Теперь мой сын превратился в славного мужа. К чему нам встречаться? Я хочу остаться с тобой.

Сикоракса опускается на постель и пьет из большого кубка, взяв его за обе ручки.

— Я тут подумываю обратить твоих товарищей по странствиям в жирных свиней, — наконец произнесла она.

Мужчина пожал плечами.

— Почему бы нет? В иных мирах ты всегда так и поступала.

— Как по-твоему, что за свиньи получатся из моравеков? — будничным тоном поинтересовалась она. — Может, из них выйдет шеренга пластмассовых копилок?

— Мойра проснулась, — сообщил Никто.

Ведьма захлопала ресницами.

— Мойра? Почему именно сейчас?

— Не знаю, — ответил гость, — но у нее тело юной Сейви. Мы повстречались перед моим отлетом с этой Земли. Правда, так и не поговорили.

— Тело Сейви? — эхом откликнулась хозяйка. — Что же она задумала? И почему теперь?

— Помыслил, — подал голос Калибан за спиной Никого, — Он сотворил старушку Сейви из нежной глины для сынка, чтоб тот мог укусить и грызть, прибавив сот медовых и стручки, жевать ей шею, покуда пойло не вспенится, — и разом вылакать, да так чтобы мурашки в мозгах забегали!

Сикоракса встала, приблизилась к мужчине, подняла руку, словно желая коснуться его обнаженной груди, но вдруг отпрянула. Калибан зашипел и присел на корточки, выгнул спину, свесил перепончатые лапы между могучими ногами, прижав ладонями к полу, и злобно вытаращил глаза. Однако продолжал оставаться там, где ему было велено.

— Тебе известно, — мягко промолвила хозяйка, — я не могу послать сына предупредить Сетебоса-отца о Тихом.

— Мне известно, что эта… тварь… тебе вовсе не сын, — возразил Никто. — Ты создала его из дерьма и бракованной ДНК в баке зеленой слизи.

Чудовище со свистом втянуло воздух и снова зачастило свою жуткую тарабарщину. Сикоракса знаком велела ему замолчать.

— Знаешь ли ты, что твои друзья-моравеки прямо сейчас поднимают на орбиту более семисот черных дырок? — осведомилась она.

Мужчина пожал плечами.

— Не знал, но буду рад, если так.

— Откуда взялся этот груз?

— Тебе виднее. Семьсот шестьдесят восемь боеголовок с черными дырами? Есть лишь одно место.

— Невозможно, — отрезала ведьма. — Я заключила затонувшую посудину в силовой кокон около двух тысячелетий назад.

— А мы с Сейви раскрыли его больше века назад, — ответил Никто.

— Да, я наблюдала, как вы с этой сучкой возились со своими смехотворными замыслами, — произнесла Сикоракса. — Какого черта вы чаяли достичь, устраивая туринские подключения к Илиону?

— Это была подготовка, — сказал мужчина.

— К чему? — засмеялась хозяйка. — Мечтаешь устроить встречу двух человеческих рас? Это же несерьезно. Греки, троянцы и весь их род слопают ваших беспомощных «старомодненьких» и не подавятся.

Гость пожал плечами.

— Отмени войну с Просперо, а там посмотрим.

Сикоракса с грохотом опустила винный кубок на прикроватный столик.

— Оставить поле битвы престарелому выродку? — рявкнула она. — Ты, наверное, шутишь?

— Нет, — отвечал Никто. — Существо, называющее себя Просперо, выжило из ума. Дни его сочтены. Спасайся, пока и тебя не обуяло безумие. Давай покинем этот край, Цирцея. Только мы с тобой.

— Покинуть? — глухо и недоверчиво переспросила ведьма.

— Я знаю, твой остров оснащен термоядерными двигателями, а также генераторами черных дыр. Мы можем улететь к далеким звездам, выше звезд. Если вдруг одолеет скука, шагнем сквозь портал Калаби-Яу и предадимся телесным утехам в любом уголке вселенной, на любом из витков истории. Мы будем сменять века и тела подобно тому, как другие меняют одежды, будем перемещаться во времени, чтобы участвовать в собственных постельных сценах. Воздуха и еды здесь хватит на тысячу лет — даже на десять тысяч, если захочешь.