Червоточина

На это сразу же отреагировала Соня. Она отпрянула и схватила Ничино запястье, собираясь, видимо, мерить его пульс.

Нича не выдержал и засмеялся, что тут же сказалось новой порцией боли. Впрочем, вполне терпимой. Гораздо обидней было, что Соня больше не обнимала его. Лишь на губах остался солоновато-горький вкус ее слез.

– Ты жив, ты жив, ты жив!.. – запричитала, вскакивая, Соня. – Я сейчас, подожди!..

Она сбегала на кухню и вернулась со стаканом воды.

– Мне бы… пива, – выдал Нича незабвенную фразу Семена Семеновича Горбункова. Впрочем, совсем не нарочно. Ему на самом деле ужасно вдруг захотелось пива. Тем более он отчетливо вспомнил, что видел в холодильнике пару бутылок.

Соня нахмурилась, поморгала, оценивая, видимо, возможный ущерб от этой просьбы для его организма, но все-таки отправилась снова на кухню.

Нича, пока ее не было, решил понять, насколько повреждена его голова. Или насколько цела, это уж с какой точки зрения подходить. Во всяком случае, оптимистом он себя сейчас точно не ощущал, так что, скорее, первое. Сглотнув и на всякий случай сцепив зубы, он поднес руку ко лбу. Пальцы наткнулись на влажную ткань. Ничино сердце подпрыгнуло: кровь!.. Он посмотрел на пальцы – те были чистыми. Это еще ничего не значит, подумалось Ниче. Может, это не кровь, а что-нибудь похуже… Например… мозги!.. Нича не удержался и хрюкнул. Было и смешно, и в то же время страшно. Неспроста же Соня так обрадовалась, что он жив! Значит, было за что бояться.

Он снова потрогал повязку. Сквозь ткань явственно прощупывалась здоровенная шишка. «Что, тоже скажешь, мозги выпирают?» – ехидно спросил он себя. Смеяться было больно.

Вернулась Соня. Она несла бутылку пива и два стакана. «Почему не наоборот?» – мелькнула в больной голове мысль. Впрочем, логика Сониного поступка быстро прояснилась.

– Я тоже хочу, – ответила девушка на незаданный вопрос. – Переволновалась за тебя – жуть!

Про вторую бутылку Нича спросить постеснялся, но Соня и тут провела сеанс телепатии.

– Витя одну уже выпил. Перепугал ты нас…

«Вот гад! – подумал Нича. – А с девушкой и не подумал поделиться!»

Соня в очередной раз прочла его мысли.

– Он мне предлагал, – сказала она, – но я твоей головой занималась. Не до пива было. А сейчас – в самый раз. Ты не бойся, я только глоточек сделаю.

– Да пей хоть все! Мне ведь не жалко.

Он хотел высказаться более точно: «Мне для тебя ничего не жалко», но постеснялся. И задумался: как же это она так легко его мысли читает? Может, через дырку во лбу они сами выпрыгивают?

– Что там у меня? – в два глотка осушив наполненный Соней стакан, спросил он. – Мокро почему-то…

– Шишка, – сказала Соня. – Огромная такая шишка. Лиловая. Я компресс приложила. Забинтовала, чтоб не свалился. Нормалек! Пройдет, не волнуйся.

– Чего ж ты тогда паниковала?

– Так ведь ты рухнул, как дуб. И дальше так же себя вел – не лучше бревна. Мне показалось, что ты в коме.

– Еще бы чуть-чуть – и я смог бы проверить свою версию… – хмыкнул Нича.

– Какую еще версию? – нахмурилась Соня.

– Ну, – смутился он, – попаду ли я домой, если дам здесь дуба.

– Зачем ты так? – На глазах девушки вновь заблестели слезы.

– Ты же сама меня с дубом сравнила, – еще сильней засмущался Нича и, чтобы сменить тему, спросил: – А где наша сладкая парочка?

– Ты не юли! И прекращай такие разговоры, слышишь? Если себя не жалко – меня пожалей. Как я тут без тебя?..

У Ничи сладко заныло в груди. Он почувствовал себя таким счастливым, что ни лиловые шишки, ни нарисованные елки, ни разлитое по небу сцеженное молоко не могли сейчас омрачить его радость. И она, видимо, столь явно отразилась на его лице, что Соня сказала:

– И нечего лыбиться! У тебя наверняка сотрясение мозга. Это тоже не шутки.

– Да нормально все. Ничо так… – После пива голова и впрямь стала болеть меньше. Нича протянул стакан, и Соня вылила туда остатки из бутылки. – Только ты на самом деле ответь, где Виктор с Юрсом?

– Витя сказал, что соседнюю дверь так же взломал – там то же самое. Тогда он пошел в соседний подъезд, там попробует. А Юрс за ним теперь хвостиком бегает. Вот, кстати, и они, – повернулась она на звук входной двери.

Виктор заглянул в комнату.

– Очухался? – спросил он. – Как дела?

– Не дождетесь, – буркнул Нича. – Как у тебя дела, лучше скажи.

– А!.. – отмахнулся Виктор. – Та же фигня!

– На всех этажах?

– Да не на этажах, там в сам подъезд не зайти – та же черная гадость.

Нича осторожно сел. Слегка подташнивало – сотрясение все-таки имело место, – но терпимо. В любом случае разлеживаться было некогда.

– Что теперь будем делать? – посмотрел он на Соню и Виктора. Волк тоже как раз вошел в комнату и, зевнув, уселся возле двери.

– Я предлагаю стену долбить, – сказал Виктор.

– То же самое получим, – поморщился Нича.

– А что еще? Других вариантов просто нет.

Спорить было бессмысленно. Правда, Нича имел некоторые надежды на соседнюю комнату – все-таки она открылась перед ним однажды в их родной мир… Но, во-первых, это лишь он так думал, что в родной, кто знает, что это было на самом деле? Недаром же Юрс ему туда сунуться не позволил – у этого странного волка, похоже, есть чутье против нежелательных действий. А во-вторых, эта же дверь привела его и в закольцованный поезд. Ведь может и так оказаться, что третий раз для него и вовсе последним окажется. Нет, эту дверь лучше оставить на крайний случай.

– Где долбить собираешься? – спросил он. – Ты уж прости, помощник сейчас из меня хреновый.

– Ладно, лежи пока, – усмехнулся Виктор. – А долбить здесь надо, – показал он на противоположную от дивана стену. – Только эта стена с другой квартирой общая.

– А из соседней комнаты? – спросила Соня.

– Там уже с другим подъездом получится. Думаю, нам с этим сперва разобраться надо.

Нича опять не стал спорить, лишь кивнул. Виктор на глазах становился не только уверенным (скорее, даже наглым), но и, откровенно говоря, здравомыслящим.

Виктор стал глядеть на стену, почесывая в затылке.

– Твоя помощь все-таки будет нужна, – наконец сказал он. – Небольшая. Надо вот этот шкаф в сторону сдвинуть.

– Вон же, левее шкафа, сколько места!.. – повела рукой Соня.

– Ага, – хмыкнул Виктор. – Только там туалет и ванная. Не хватало водопровод перебить.

– Откуда ты знаешь? – не сдавалась Соня. – Может, там комната как раз! В разных домах по-разному бывает.

– Здесь именно так, – помотал головой Виктор. – Вспомни, как двери на площадке расположены. По-другому тут не получится.

– Он прав, – стал подниматься с дивана Нича. – Ничего, я готов, это не тяжело.

– Так ведь и я могу! – подхватилась Соня.

– Ты лучше придерживай сбоку, чтобы шкаф не завалился, – сказал Виктор, подождал, пока Соня с Ничей подошли, скомандовал Ниче: – Я буду тянуть, а ты толкай. Давай на счет «три»: раз, два, три!..

Нича уперся плечом в стенку шкафа. Тот, противно скрипнув, чуть сдвинулся.

– Давай сильней! – крикнул Виктор. – Раз… два… три!..

Нича стал пихать шкаф что есть силы. Голова отдалась болью. Зато и дело пошло гораздо лучше – за этот раз они отвоевали у стены с полметра свободного пространства.

Попыток было довольно много. Когда Виктор сказал наконец: «Хорош», голова у Ничи раскалывалась, и тошнило уже капитально. Он хотел снова рухнуть на диван, но Соня вовремя подсказала:

– Иди лучше на кровать, в ту комнату, где я спала. А то сейчас Витя колотить начнет – у тебя от шума совсем голова разболится. Да и пыли много будет.

Совет был дельным. Тем более ему все равно нужно было в туалет – Нича чувствовал, что его сейчас вырвет.

Умываясь в ванной, он посмотрел на себя в зеркало. Ну и рожа!.. Бледный, круги под глазами, да еще и повязка эта. Раненый боец, блин! И руки трясутся. И вообще – как бы в обморок не грохнуться…

Соня ждала его возле двери, сразу взяла под руку, повела в ту комнату, где он еще не был. Гордость рыпнулась было, чтобы отказаться от поддержки, но, во-первых, ему и впрямь было хреново, голова уже кружилась вовсю, а во-вторых, ощутить лишний раз Сонины прикосновения – от этого трудно было отказаться.