Троя

Даэман взялся за свисток, ожидая продолжения.

— Я постженщина, — промолвил дух Сейви.

— «Постов» больше нет, — отозвался мужчина и чуть приподнял свисток.

— Не было, — поправил его мерцающий призрак. — А теперь есть. Один. Я.

— Что тебе здесь надо?

Собеседница медленно протянула руку и тронула его за правое предплечье. Даэман ожидал, что ладонь пройдет сквозь него, но ощутил через одежду вполне осязаемое прикосновение длинных пальцев и слабый электрический разряд.

— Я хочу пойти с тобой на общее собрание, послушать, как вы проголосуете, давать ли Никому соньер.

«Чтоб ей провалиться, она-то откуда знает?!»

— Если ты там появишься, то, может, не получится ни собрания, ни голосования. Даже Одис… даже Никто пожелает узнать, кто ты, откуда взялась и зачем ты здесь.

Она пожала плечами.

— Может быть. Однако другие меня не увидят, только ты. Этому маленькому фокусу Просперо научил моих сестер, когда они решили сделаться богами, вот и я не отказалась от новой возможности. Время от времени помогает.

Человек повертел свисток левой рукой и незаметно положил указательный палец правой на спусковой крючок винтовки, глядя на женщину, которая становилась то ясно видной, то прозрачной, то вновь отчетливой. Она уже столько наговорила, что Даэман не знал, о чем и спросить. Внутренний голос подсказывал: стрелять рано. Мужчина и сам не смог бы объяснить, в чем дело.

— А какое тебе дело до собрания? — спросил он.

— Меня интересует исход.

— Почему?

Она улыбнулась.

— Даэман, раз уж я способна отвести глаза остальным пятидесяти пяти колонистам, то явно могла бы скрыться и от тебя. Но предпочла поступить иначе. Потолкуем после голосования.

— О чем потолкуем?

Даэман своими глазами видел бурые, высохшие мумии последних (как полагали он, Харман и Сейви) постлюдей, плававшие в разреженной и зловонной атмосфере мертвого царства Просперо. Большинство из них Калибан успел обглодать сотни лет назад. Та ли она, за кого себя выдает? Мужчина не имел никакого понятия, однако, на его взгляд, загадочная Мойра напоминала скорее богинь из туринской драмы — Афину или помолодевшую Геру. До Афродиты она, пожалуй, чуть-чуть не дотягивала. Внезапно ему припомнились уличные алтари, воздвигнутые в Парижском Кратере в честь олимпийцев из истории о Троянской осаде.

Теперь жители Парижского Кратера мертвы все до единого, включая Марину. Убиты и съедены Калибаном. А родной Даэману город погребен под синими льдами. Может, его обитатели и впрямь почитали туринских небожителей, но это не принесло им удачи. Вот и мужчина не ждал ничего доброго от свидания с богиней из драмы.

— Потолкуем о том, где находится твой приятель Харман, — произнесло привидение по имени Мойра.

— Где он? Как он? — Уже замолчав, Даэман понял, что сорвался на крик.

Опять знакомая улыбка.

— Все вопросы — после собрания.

— Скажи по крайней мере, что здесь такого важного, раз ты явилась… откуда бы то ни было… чтобы понаблюдать? — В речах мужчины звучала сталь, появившаяся в его характере в течение последнего года.

Мойра кивнула.

— Конечно, это важно, вот почему я пришла.

— Как? Почему? Для кого?

Призрак промолчал, однако улыбка исчезла.

Даэман выпустил свисток.

— А что именно важно: чтобы мы дали соньер Никому или, наоборот, не дали?

— Я просто хочу послушать, — промолвило привидение. — Голосовать не буду.

— Я и не спрашивал…

— Знаю, — сказал дух голосом Сейви.

Ветер донес перезвон колокола. Колонисты начинали сходиться к центральному укрытию.

Даэман не торопился следовать их примеру. Он понимал, что безопаснее было бы привести в лагерь живого войникса, чем призрака. А еще — что времени на принятие решения почти не осталось.

— Если ты в состоянии появиться на сборе незаметно для всех, то зачем показалась мне? — глухо спросил он.

— Говорю же, — отозвалась молодая женщина, — таков мой выбор. Что, если я вампир и не могу никуда войти в первый раз, не получив приглашения?

Мужчина не представлял себе, что такое вампир, но и не горел желанием выяснять это.

— Нет, — отрезал он. — Я не намерен приглашать тебя в наш поселок, пока не услышу хотя бы одной серьезной причины.

Мойра вздохнула.

— Просперо и Харман предупреждали, что ты упрямец, но я не представляла, до какой степени.

— Говоришь, будто видела Хармана? — нахмурился Даэман. — Расскажи что-нибудь, чтобы я тебе поверил: как он там, где он?

Собеседники смотрели друг другу в глаза; казалось, воздух между ними вот-вот заискрится.

Колокольный звон оборвался: видимо, собрание началось.

Даэман недвижно стоял и молчал.

— Ладно, — сказала Мойра, еле заметно улыбнувшись. — У твоего приятеля шрам на лобке, над самым пенисом. Не знаю откуда: я не спрашивала. Но Харман получил эту рану после того, как в последний раз наведался в лазарет. Целебные баки не оставили бы от нее никакого следа.

Мужчина и глазом не моргнул.

— Я не видел Хармана голым. Может, что-нибудь еще?

Женщина легко рассмеялась.

— Врешь. Когда мы с магом дали твоему другу термокожу, в которой он ходит и доныне, Харман точно знал, как ее надевать, а это непросто. Он сказал, что на орбитальном острове вы проходили в такой одежке несколько недель и что однажды раздевались перед Сейви. Следовательно, ты видел товарища без ничего, а шрам нельзя не заметить.

— Почему Харман опять в термокоже? — спросил Даэман. — Где он?

— Отведи меня на собрание. Обещаю, что все расскажу потом.

— Лучше поговори с Адой, — предложил мужчина. — Все-таки они… э-э-э… женаты. — Непривычное слово заставило его запнуться.

Мойра сверкнула зубами.

— Я расскажу тебе, а ты, если сочтешь нужным, передашь ей мои слова. Идем?

Она протянула левую руку, изогнув ее так, словно приглашала мужчину проводить себя на торжественный ужин.

Даэман подумал — и взял незваную гостью за локоть.

— …вот в этом и заключается моя просьба, — говорил Никто/Одиссей, когда кузен Ады вступил в круг из сорока четырех колонистов.

Большинство сидели на спальных мешках или одеялах. Кое-кто стоял. Даэман встал чуть поодаль.

— Ты хочешь забрать соньер — а с ним нашу единственную надежду на выживание, — сказал Боман, — а сам не объясняешь, зачем и надолго ли.

— Верно, — произнес бородач. — Может быть, всего лишь на несколько часов. Я бы запрограммировал диск прилететь обратно с помощью автопилота. Но есть вероятность, что аппарат вообще не вернется.

— Тогда мы все умрем, — вмешался мужчина по имени Стеф, один из уцелевших жителей Хьюз-тауна.

Силач не ответил.

— Скажи хотя бы, зачем он тебе, — подала голос колонистка Сирис.

— Нет, — возразил Никто, — это личное.

Сидящие и стоящие люди захихикали, словно грек отколол забавную шутку. Однако Никто хранил серьезный и мрачный вид.

— Иди поищи другой соньер! — выкрикнул Каман, считавший себя военным экспертом.

Он уже говорил другим, что никогда не доверял даже подлинному Одиссею из драмы, которую наблюдал ежедневно в течение последних десяти лет перед Великим Падением, и тем более не собирался верить его престарелой копии.

— Я бы нашел, если б мог, — невозмутимо ответил Никто. — Но ближайшие машины, о которых мне известно, спрятаны в тысячах миль отсюда. Слишком долго лететь на моем импровизированном плоту, если он вообще доберется. Так что соньер мне нужен сегодня. Сейчас.

— Зачем? — повторил колонист по имени Ламан, рассеянно потирая перевязанную правую ладонь, лишенную четырех пальцев.

Грек не проронил ни слова.

Ада, стоявшая рядом с бородатым силачом с начала собрания, негромко сказала:

— Никто, объясни, пожалуйста, что мы выиграем, дав тебе летающий диск.

— Если все получится, как я задумал, то, вероятно, факс-узлы опять заработают. Через несколько часов, самое большее — дней.