Двойной бренди, я сегодня гуляю

Вот дьявол, ничего не выходит, подумал он. Ему следовало сказать всё прямо, так, как есть. «Если тебе нужен мужик, Египет твою мать, трахнись с кем-нибудь из землян в отеле», — вот что надо было сказать, но он робел перед Ликой. Она наверняка оскорбится, сочтёт его циником. Он не знал, как втолковать ей то, что он пытался донести до её сознания: привязанности барнардцев имеют принципиально иную природу, чем у землян, всё это совсем не так забавно, как ей кажется…

— Как знаешь, — устало сказала Лика. Она не хотела иных объяснений, возможность которых замаячила где-то у неё в подсознании. Не может быть, чтобы Патрик… Хотя и Мэлори как будто бы ничего особо не имел против барнардцев, пока Лаи не перешёл ему дорогу. Что только не прёт из людей, когда им переходят дорогу…

— Хватит дуться, — сказал Коннолли. — Ну да, я гадский маньяк и страдаю паранойей. Годится?

— Чучело, — с внезапной нежностью ответила Лика. Надо же, подумала она, вот он стоит перед ней — высокий, широкоплечий, костистый; впалые щёки, светлые голубые глаза, в рыжих лохмах искушённый взгляд способен опознать наимоднейшую стрижку «под Оливера Твиста»… Почти идеальный образец того типа мужчин, который ей всегда нравился. А её почему-то тянет к созданию в полтора метра ростом, немного надменному, немного манерному, с детскими губками бантиком, нелепой прядью на бритом черепе и чем-то подозрительным в сапоге. Кстати, уже не оружием ли? Эта мысль неприятно поразила её. Она не задумывалась над тем, что интеллигентнейший Лаи, учёный межпланетного класса, может носить при себе что-то, предназначенное для убийства.

— Сама ты чучело, — устало заметил Коннолли. — На семинар по проторуническим надписям пойдёшь?

Лаи объявился только в конце обеденного перерыва. Он вернулся откуда-то мрачный, без своего обычного румянца на лице и, едва поздоровавшись, сел за стол напротив Патрика и Лики. Некоторое время он отрешённо изучал сенсоры на меню. В отличие от гостиницы, демонстрировавшей изысканность с помощью старомодного «шведского стола», в университетской столовой была обычная дистанционная система заказа комплексных обедов. Коннолли смотрел, как Лаи выбирает из предложенных вариантов и оплачивает заказ. Ему не терпелось узнать, что всё-таки произошло за это утро, но он удерживался от вопросов. Заговорил первым Лаи.

— По мне видно? — странно ухмыляясь, спросил он и поглядел на Коннолли.

— Не знаю, о чём ты, но видно. Что, ты сделал кому-нибудь «уахха-май»?

Вот придурок, мысленно взвыла Лика. Как он не понимает, что такие шуточки…

— Ну зачем же, — дружелюбно произнёс Лаи. Ему принесли обед, и он принялся протирать руки очищающей салфеткой. — Просто сегодня не мой день. Я поругался в медцентре.

— Господи, Виктор! — охнула Лика. — Из-за чего?

Только-то? Она почти разозлилась на Лаи. Делать ему больше нечего; детский сад какой-то. Если бы он только знал, что она ради него сейчас только что чуть собственными руками не пустила под откос свою дружбу с Патриком… И что мина ещё не убрана с рельсов.

— Я запросил архив центра — истории болезни всех, у кого были сердечные приступы. Там сегодня дежурит другой врач. Женщина. Она мне отказала — сослалась на конфиденциальность.

— Интересно, а вы как хотели? — в досаде проговорила Лика. — Она что, так и должна была выложить постороннему человеку чужие данные?

— Никто не является посторонним, — терпеливо разъяснил Лаи, — когда дело касается опасности для других людей. Но она-то не знает, при каких обстоятельствах подобрали Дорана. Она, конечно, и слушать меня не захотела.

Барнардец скривил губы, словно пытаясь рассмеяться.

— С её точки зрения, у мальчишки и раньше было больное сердце, а мне следует лечиться от неполадков здесь, — он постучал согнутым пальцем по лбу. — Сказала, что вызовет карабинеров, если я не покину медцентр.

— Вик, — беспокойно сказал Коннолли, — ты всё ещё думаешь, что между этими приступами есть какая-то связь?

— Я в курсе, что полагаться на интуицию ненаучно. Но до последнего времени она меня не подводила.

Лика машинально смотрела, как он кидает в рот кусочки мяса и овощей. В этот раз ей было почему-то особенно противно, что он всё ест руками. Просто удивительно, как такая высокотехнологичная цивилизация не додумалась хотя бы до чего-то вроде японских палочек. Хотя, надо признать, руки у него чище, чем у неё самой, несмотря на профессию — на раскопах, должно быть, не пренебрегает крем-латексом… Она вдруг вспомнила: на марсианской станции Лаи пользовался ножом и вилкой не хуже любого землянина-европейца.

— Что бы там ни было, — подавленно сказал он, — Дорану здоровья уже не вернёшь. Но если существует хоть какая-то вероятность, что это может повториться с кем-то ещё… Если я неправ, тем лучше.

— Да что с вами происходит? — поразилась Лика. — Был бы это, по крайней мере, ваш сын…

— Он и есть мой сын.

Он произнёс это самым спокойным и будничным тоном, сконфузив её.

— Но ведь это… ээ-э… в фигуральном смысле? — попыталась она поправить положение, заранее понимая, что попытка окажется неудачной, и чувствуя себя всё глупее и глупее.

— В прямом. По закону, Доран мой «ои» — «дитя».

— Не понимаю, — сказал Коннолли. — Ты что, его опекун? При живом отце? Ты вроде не говорил, что с твоим братом что-то случилось.

— Дафия чувствует себя прекрасно. Не в этом дело. Все младшие родственники, кроме братьев и сестёр, по нашим законам считаются «ои». В земной терминологии, я прихожусь Дорану дядей. В нашей — двоюродным отцом.

— А-а, понятно, — ответила Лика, хотя ей не было понятно. Интересно, подумала она, на что похожи семьи на этой планете? Вроде бы она слышала, что у них многожёнство…

— Так в чём суть? — спросил Коннолли. Лика думала, что он имеет в виду барнардские степени родства, но, оказывается, он уже потерял интерес к этой теме. — Ты собирался сличить истории болезни всех постояльцев, у которых были проблемы с сердцем, и выяснить, есть ли что-то общее?

— Примерно.

— Гм… Если ты считаешь, что это как-то связано с памятником, то искомое общее — памятник. Но ты же не рассчитываешь, что в файле каждого больного записывают, где именно на территории гостиницы ему стало плохо?

— Я думал об этом, — серьёзно ответил Лаи. — Буду искать какие-то другие признаки. Если между явлениями существует причинная связь, они чаще всего соотносятся не по одному параметру. Какой-нибудь да проявится.

— А что, если никаких закономерностей не обнаружится? — спросила Лика. — Что тогда?

— Тогда я с готовностью признаю, что мне пора лечить нервы. И, честно говоря, такой вариант развития событий — не худший. Но в любом случае для того, чтобы судить о моих догадках, нужен доступ к файлам.

— А если их… того? — Коннолли изобразил пальцами отмычку. — Хакеры на что?

Лаи оторвался от тарелки.

— Хорошая мысль, — в его чёрных глазах вспыхнул незнакомый Лике хищный блеск. — Я совсем забыл, что Амаи оставил мне свой телефон. Надо с ним связаться…

— Вы оба с ума сошли, — сказала Лика. — Засекут же! Это вам не Марс…

— Не засекут, — усмехнулся Лаи, вытирая руки, — если вы или Патрик одолжите для этого свой компьютер. Пока служба сетевой защиты что-то нащупает, вы уже будете на Земле. Никто ничего не докажет.

Он деловито вынул телефон, нажал кнопку на смарт-поясе и продиктовал код на родном языке. Затем вставил капсулу в ухо и замер, дожидаясь соединения.

— Ты это серьёзно? — услышал Коннолли злой шёпот Лики. — На авантюры потянуло?

— Насчёт авантюр — чья бы корова мычала, — одними губами ответил он. — Можно подумать, это я флиртую с барнардками.

— Много чести — ссориться с тобой в его присутствии, — оборвала Лика и отодвинулась. Лаи вернул капсулу в гнездо пояса и объявил:

— Нам везёт. Амаи сейчас в городе, и он сможет приехать в гостиницу уже сегодня вечером.

Озорно улыбаясь, он поднял бокал с недопитой минеральной водой.

— За успех нашего предприятия! Кто предоставит компьютер?