Троя

Ада вовсе не нуждалась в подобных напоминаниях, однако при последних словах Даэмана острее ощутила промозглый холод и тошноту.

Бесшумный соньер с разведчиками неторопливо кружил в туманной мгле. Каждый день приносил одни и те же неутешительные новости: войниксы держались на расстоянии от, возможно, последнего человеческого поселения на планете, образуя почти безупречный круг радиусом около двух миль, и число врагов угрожающе росло. Накануне, ближе к вечеру, Греоджи насчитал в голых лесах от двадцати до двадцати пяти тысяч мутно-серебристых тварей. С первыми лучами зари их могло оказаться намного больше. Враги прибывали. Это было так же верно, как тусклые зимние рассветы по утрам или как то, что надоедливый, вкрадчивый, скулящий голос из Ямы не остановится, покуда чудовище не выберется на свободу.

«И что тогда?»

Будущая мать содрогнулась. Она легко могла себе представить. Даже простое присутствие чужеродного существа омрачало дух колонистов… Жизнь и так давалась им нелегко: приходилось возводить и расширять маленькие палатки, лачуги, откапывать из-под руин уцелевшее, укреплять безнадежно крохотный бревенчатый форт, не говоря уже о заботах по добыванию пищи, — а тут еще мерзкое нытье этого выродка Сетебоса в головах.

Положение с едой все ухудшалось. Во время последней резни стада разбежались, после чего разведчики разглядели с кружащего соньера только гниющие туши на дальних полях и в зимних чащах. Войниксы перерезали всю скотину. Мерзлая почва если и позволяла надеяться на следующий урожай или жатву, то через много месяцев; консервы в подвалах особняка расплавились под его обугленными обломками, так что сорока восьми уцелевшим обитателям Ардис-холла оставалось полагаться лишь на своих товарищей, ежедневно отправлявшихся на охоту по двое, с дротиковыми винтовками. На расстоянии четырех миль от скопища войниксов крупная дичь почти не встречалась. Летать приходилось все дальше и дальше. При хорошей доле везения по вечерам над главным лагерным костром поджаривался либо олень, либо кабан, однако удача улыбалась охотникам не всегда, и радиус полетов продолжал возрастать, поэтому колонисты коптили мясо на будущее, вялили, солили, тратя бесценные остатки специй из кладовых, а потом без аппетита жевали однообразно невкусные припасы. Между тем войниксы продолжали прибывать, и настроение колонистов мрачнело изо дня в день, тем более что детеныш Сетебоса без устали запускал белесые склизкие щупальца телепатических мыслей в каждый измученный мозг. Даже по ночам. Люди жадно искали сна, как лесной добычи, а временное забытье точно так же избегало их.

— Еще несколько дней, — глухо сказал Даэман, — и, по-моему, он выберется из клетки.

Мужчина взял из соседней ниши зажженный факел и протянул его над Ямой. Чудовище величиной с небольшого теленка висело на металлической решетке, поблескивая серой слизью. С полдюжины щупалец крепко вцепились в темные железные прутья. Восемь или десять желтых глаз прищурились, поморгали и зажмурились от внезапного яркого света. Два рта, затрепетав, раскрылись, и Ада зачарованно уставилась на аккуратные ряды маленьких белых зубов.

— Мамочка! — пискнула тварь.

Она говорила уже неделю, однако ее настоящий голос даже отдаленно не походил на человеческий, тем более детский, в отличие от мысленного.

— Да, — зашептала молодая женщина, — сегодня устроим общее собрание. Пускай все проголосуют. Но придется ускорить последние приготовления к исходу.

Разумеется, эта затея никого не прельщала, но лучшей придумать не смогли. Решили, что Даэман и несколько человек постоят на страже, пока Греоджи эвакуирует колонистов и необходимые вещи на остров, обнаруженный разведчиками в сорока пяти милях вниз по реке. Да, это не был тропический рай в дальнем уголке мира, куда в свое время стремился кузен Ады, а маленький скалистый островок посреди реки, омываемый быстрыми течениями, зато его было проще защитить.

Предполагалось, что войниксы факсуют — хотя и неведомо как и невесть откуда, ведь ежедневные проверки Ардисского узла по-прежнему подтверждали его неисправность. Следовательно, серые твари могли последовать за беженцами куда угодно, даже на остров. Но сорок восемь уцелевших рассчитывали разбить лагерь в зеленой впадине посреди центральной возвышенности, а еду и дичь доставлять на соньере, как и сейчас; на тесный участок суши безголовые чудовища могли бы являться не более чем по несколько сотен кряду, а с таким количеством врагов люди справились бы.

Последние, кто покинет Ардис, а бывшая хозяйка имения твердо намеревалась остаться в их числе, должны были прикончить маленького Сетебоса. В ту же минуту войниксы ринулись бы на пепелище подобно шальной саранче, но прочие колонисты оказались бы уже на острове, в безопасности. По крайней мере на несколько часов.

Способны ли серые твари плавать? Ада и остальные усердно вспоминали, видел ли кто-нибудь хоть однажды, чтобы услужливый войникс пересекал реку в те древние времена, когда небеса еще не обрушились, а Харман, Даэман и покойная Сейви не уничтожили остров мага вместе с лазаретом, прежде чем кончился этот глупый мир вечеринок, бесконечных факсов и сытой беспечной жизни. Никто не мог припомнить подобного.

Однако будущая мать уже не сомневалась. В глубине души она верила: войниксы могут плавать. Или пройти по речному дну под водой, даже против быстрого течения. Как только маленький Сетебос будет мертв, они доберутся до крохотного острова и до людей.

И тогда уцелевшие будут вынуждены снова бежать, но куда? Супруга Хармана голосовала за Золотые Ворота Мачу-Пикчу. Она хорошо помнила рассказ Петира о том, что серые твари, кишащие там во множестве, так и не сумели проникнуть внутрь зеленых пузырей, подвешенных на башнях моста и несущих тросах. Увы, большинство колонистов наотрез отказались лететь в незнакомое место: слишком далеко, говорили они, дорога дальняя, и все боялись оказаться запертыми в прозрачной ловушке, высоко и в абсолютной пустоте, рядом с озлобленными войниксами.

Ада рассказывала о том, как Харман, Петир, Ханна и Никто/Одиссей достигли моста менее чем за час, взвившись на диске в космос и нырнув обратно в атмосферу над южным континентом; разъясняла, что траектория полета сохранилась в памяти соньера и что путешествие к Золотым Воротам Мачу-Пикчу всего лишь на несколько минут превысит переправу к скалистому острову вниз по реке.

Но колонисты по-прежнему не соглашались. Возможно, им требовалось время.

Бывшая хозяйка имения вместе с кузеном продолжали строить собственные планы.

Неожиданно из-за чернеющих вершин деревьев на юго-западе донесся какой-то грохот и шипение.

— Войниксы! — крикнул Даэман, вскидывая винтовку и щелкая предохранителем.

Ада закусила губу, на миг позабыв даже о детеныше Сетебоса у своих ног; тем более что телепатический голос потонул среди настоящего шума. У центрального костра кто-то поднял тревогу, забил в главный колокол. Люди, спотыкаясь во мраке, наспех выбирались из палаток и главного укрытия, будили воплями остальных.

— Непохоже! — Молодой женщине пришлось почти кричать, чтобы кузен услышал ее сквозь поднявшийся гвалт. — Звучит как-то по-другому!

Между гулкими ударами колола и криками своих товарищей она все яснее различала металлический, механический скрежет, тогда как тысячи войниксов нападали почти бесшумно, с легким шелестом.

Затем появился луч. Он упал прямо с неба, с высоты в несколько сотен футов. Круг света обшарил голые ветви деревьев, заиндевелую и почерневшую от пожара траву, частокол и ошарашенных стражников на грубо возведенных укреплениях.

Соньер летал без прожектора.

— Винтовки берите! — воскликнула супруга Хармана, обращаясь к тем, кто сгрудился вокруг центрального костра.

Те, кто еще не был вооружен, принялись хватать и взводить винтовки.

— Рассыпьтесь! — на бегу крикнул Даэман, размахивая руками. — Прячемся!

Действительно, согласилась Ада: кто бы ни нагрянул к ним в гости, если у него враждебные намерения, глупее всего дожидаться чужака всей кучей, точно откормленное на убой стадо.