Семь смертей Лешего

Постояв в задумчивости еще немного, мамаша развернулась и удалилась на кухню, где начала совершать деяния, вызвавшие удивление у собутыльников. Подняла с пола порожний флакончик из-под «Кристалла» и наполнила его водой. Затем, пошарив в столе, извлекла оттуда детскую соску, грязную и неизвестно как там оказавшуюся. Обтерев находку о подол платья, которое было немногим чище соски, торжественно водрузила ее на горлышко бутылки. Подойдя к столу, заставленному «Кристаллом» и нехитрой закуской в виде хлеба, лука, и соленой кильки, отломила ломоть хлеба и удалилась. Вскоре надсадно орущее создание было накормлено моченым хлебом и напоено водой отдающей «Кристаллом».

Наташка уснула, более не раздражая гуляющую компанию ревом и криком. Она вообще больше никогда не ревела, и почти не разговаривала, тем более что и говорить было не с кем. Мамаша с папашей если и находились дома, то были или уже пьяны, или пьянствовали на кухне, раздобыв денег на выпивку.

С детства девчонка была предоставлена самой себе. Ее наряды были заслугой сердобольных соседей, жалеющих малышку, которой довелось родиться в непутевой семейке. Время от времени они подкидывали ей наряды, оставшиеся от детей и внуков, ставшие ненужными по причине взросления, но которые были достаточно хороши, чтобы послужить еще кому-нибудь прежде, чем оказаться на свалке. Сердобольных людей хватало, и каждый стремился хоть как-то скрасить жизнь несчастной малышке, которой так не повезло с родителями.

Если бы непутевые родители Наташки не накладывали руки на ее сокровища, то и выглядела бы она не хуже, чем прочие дети, и игрушки у нее были бы не хуже, чем у других. Вот только родители, с утра, пораньше уходившие из дома, зачастую забывавшие оставить малышке кусок хлеба, частенько присваивали дочкины богатства. Выпивка, даже такая дешевая, как «Кристалл», стоила денег, которые еще нужно раздобыть. Работать, как большинство нормальных людей, они разучились, да и не хотели. О будущем не задумывались, живя сегодняшним днем, заботясь о куске хлеба с килькой, да о заветном «Кристалле».

Перебивались случайными заработками. На рынке можно заработать десятку-другую, а если повезет, то и больше. Папаша таскал ящики и мешки, катал груженные товаром тележки, получая небольшие, но вполне достаточные для ведомого образа жизни, деньги. Мамаша убирала мусор вокруг торговых павильонов, подметала, мыла, чистила и скоблила грязь, внося скромную лепту в семейный бюджет.

Деньги в семье были, вот только тратились в одном направлении, и на этом пути, Наташка даже боком не стояла. Все уходило на выпивку. Наташкиным счастьем было, когда принявшие на грудь по дороге папаша с мамашей, раздобрившись, покупали в киоске возле дома мороженое дочери. Большего лакомства она в жизни не видела, искренне считая, что на свете есть только килька и хлеб, да еще мороженое, и такой деликатес, как колбаса, которого дома она отродясь не видела, но которым иногда ее угощали соседи.

Главное для папаши с мамашей было встать пораньше и отправиться на рынок, чтобы в числе первых, предложить свои услуги многочисленным торговцам. Стоит проспать и место окажется, занято, и очередной желающий заработать на выпивку, будет таскать тяжелые ящики и мешки, собирать мусор и подметать территорию.

Иногда случалось и такое, когда перебравшие с вечера родители вставали слишком поздно, чтобы идти на рынок. Денег на продолжение банкета не было, все было истрачено накануне, на закуп горячительного зелья. Да и самого зелья не оставалось, все было выпито намедни до капли, и бесполезно просвечивать валяющиеся на грязном полу пузырьки, все они безнадежно пусты. С дикого похмелья жутко болела голова, и даже пошевельнуться лишний раз было мучительно больно. Но нужно идти, искать деньги на опохмел, чтобы очередная ночь в их квартире прошла не менее весело, чем предыдущие.

Они уходили бродить по улицам, заглядывая в мусорные баки, шарясь в захламленных подворотнях, на предмет поиска металлического лома, за сдачу которого можно выручить неплохие деньги. Иногда им удавалось преуспеть в подобном способе добычи денег. Но чаще всего ничего не обламывалось, помимо них находилось немало желающих заработать на сдаче лома, и конкуренты не привыкли спать слишком долго, предпочитая совершать рейды по помойкам и свалкам с первыми лучами солнца.

Если не удавалось раздобыть денег сбором лома, а день стремительно катился к концу, сгребались в кучу, Наташкины наряды и игрушки, подаренные жильцами, среди которых порой попадались почти новые вещи. И все это добро выносилось на улицу, к ларькам и снующему между ними люду.

Народ тоже не богат поголовно. Кто-то может позволить купить ребенку новую игрушку, или нарядный костюмчик, кто-то нет. И тогда покупаются поношенные детские вещи. Как могли убедиться на собственном опыте родители Наташки, потребность в ношеных, но еще приличных вещах, была высока. Им всегда удавалось продать по дешевке что-нибудь из детских вещей и игрушек. Вырученных денег хватало, чтобы купить вожделенное зелье в ближайшем ларьке, торгующем бытовой химией и остаток дня и вечер провести должным образом. Непроданное, великодушно возвращалось Наташке, которой лишь оставалось горевать по поводу утраченного.

Ей было впору прятать свои нехитрые богатства от вечно пьяных родителей, но в пустой квартире сделать это непросто. Скудная меблировка квартиры состояла из покосившегося стола на кухне, с полдюжины колченогих табуретов, настолько грубых и невзрачных на вид, что не нашлось человека, что позарился бы на них, сколько бы не выносили их на улицу в надежде продать. В комнате, тоже не было ничего стоящего, за что можно было выручить хоть какие-то деньги. Два потрепанных, истертых дивана, шифоньер без полок, на дно которого были свалены нехитрые Наташкины богатства. Да обшарпанный журнальный столик, оказавшийся на свалке по причине крайней ветхости и принесенный в квартиру кем-то из собутыльников.

Диван, шифоньер, стол и табуретки, все попало в квартиру со свалки, куда барахло снесли жильцы дома, откуда их приволокли папашины друзья. Эту рухлядь продать даже по дешевке не представлялось возможным, поэтому она навсегда осела в квартире, придавая ей жилой вид. Без этой рухляди, на фоне загаженных полов и обшарпанных стен, квартира смотрелась бы во сто крат более убого. И хотя все это барахло невозможно было продать и при самом большом желании, появление мебели в квартире всегда сопровождалось грандиозной попойкой. И длилась она столько, насколько хватало скудных финансов гуляющей компании.