В звездные миры (илл. Б. Аржекаев)

Струя газа достигла свода, коснулась звезд.

Прошло еще минут пять или десять, и газ перестал выходить, развеялся по храму, словно фимиам во время богослужения. Побежать и рассказать обо всем отцу, что он скажет?

Ольга кинулась бежать. Каждый ее «шаг» был менее десяти метров, только стены мелькали. Вот если б она так могла бегать по Земле! Это же был бы неслыханный, невероятный рекорд!

Вот и их «кают-компания» — сияющая, залитая светом просторная комната. Работает «аппаратная», беспрерывно пополняя и фильтруя атмосферу, отец и Загорский, сложив руки на коленях, неподвижно сидят за шахматами. Обдумывают ходы, что ли? Около них лежит на матраце Милько.

— Вы тут шахматами занимаетесь, — быстро заговорила Ольга, отодвигая шлем скафандра, — а там такое…

— Что же там произошло? — тревожно спросил Плугарь. — Почему свет погас?

— Какой свет?

— Ну, какой… Ты же видишь, что мы сидим в темноте. И партии не доиграли… Сперва свет потускнел, а затем…

Ольга едва не вскрикнула, но закусила губу, сдерживая себя. Свет заливал комнату, пронизывал все грандиозное подземелье, но они… они его не видят!

— Почему ты молчишь, Ольга? — спросил отец. — Включи, наконец, свой фонарь!

— Наши почему-то не работают, — добавил Загорский.

— Успокойтесь, отец, — едва не плача промолвила Ольга. Комок подкатывал к горлу. — Сейчас мы все выясним.

«Они ослепли! Совсем ослепли!» — думала Ольга, глядя на их лица. В широко открытые глаза Плугаря и Загорского бил свет, но они не реагировали на него. Да и фонарь Милько включен… Михаил взял его в руки и ощупью принялся разбирать…

— Понимаете, папа, — начала Ольга как можно спокойнее: я наблюдала струю газа…

— Ну, а свет?

— Свет… есть…

— Там есть свет? — обрадовался Плугарь. — Чудесно! Тогда давай скорее фонарь, Михаил починит наши и перебазируемся. Возможно, нам удастся возвратить свет и сюда…

Ольга не выдержала — всхлипнула, зажимая рот ладонью, но не могла совладать с собой, громко зарыдала.

— Что с тобой? — поднялся Плугарь. — Иди ко мне… — он поднялся и протянул к ней руки. Сквозь слезы Ольга увидела: это жесты слепого. И заплакала еще сильнее.

— Да что с вами, Оля? — поднялся и Загорский. Они стояли такие беспомощные, и Ольга прижалась к отцу.

— Я скажу вам откровенно… — заговорила Ольга. — Нельзя терять ни минуты. У вас повреждено зрение!..

— То есть, как это повреждено? — спросил Милько.

— Что ты имеешь в виду? — сжал Плугарь локоть Ольги.

— У вас временная потеря зрения. Свет есть и здесь и везде, фонари действуют, а вы не видите… — выпалила Ольга. Но не волнуйтесь, это, должно быть, на нервной почве, медицине известно множество таких случаев…

Плугарь, Загорский и Милько словно окаменели, Стояли молча, тяжело дыша. На висках у них заблестели капельки пота.

— Сядем, — наконец, произнес Плугарь. — Обдумаем…

Возбужденная Ольга начала расспрашивать.

— Расскажите, как это случилось: сразу или постепенно?

— Я уже тебе говорил, Оля, свет угасал постепенно…

— А мне казалось, — вставил Загорский, — что были и вспышки. Угасал-угасал свет, а потом вспыхивал на короткое мгновение.

— А я спал, — сказал Михаил. — Проснулся — темно.

— Головные боли есть?

— Вроде есть… — неуверенно произнес Плугарь.

— А у вас, Загорский?

— Как будто нет.

Он начал ощупывать голову, запуская пальцы в густую шевелюру.

Ольга задумалась. А что, если это какие-нибудь селенитские микробы? А что, если этот свет опасен? По почему же тогда на нее он не действует — она больше, чем они, смотрела на него.

— Глаза болят?

— Нет, — сказал Загорский.

— И у меня нет, — подтвердил Плугарь.

Не болели глаза и у Милько.

Ольга старалась собраться с мыслями. Одно ясно: и на отца, и на Николая, и на Михаила влиял один и тот же фактор. Но разве она не в таких же условиях? Все они, четверо, в одинаковом положении! Но в одинаковом ли?

Загорский начал протирать глаза кулаками.

— Не надо, Коля. Это не поможет, — с нежностью коснулась его руки Ольга. — Здесь что-то иное…

Взгляд ее упал на открытую голову отца. «Да ведь они без скафандров! Ну да, конечно. В этом вся разница! Я защищена, а они нет…» — Эта мысль мелькнула, как молния.

— Скафандры! — воскликнула Ольга. — Сейчас же наденьте скафандры! — Она бегом принесла им скафандры.

— А в чем дело? Зачем? — спросил Плугарь.

— Отец, я думаю, что это произошло из-за какого то вредного излучения. Я почти все время была в скафандре — и со мной ничего не случилось. А вы… Надевайте, скорее надевайте!

Плугарь, Загорский и Милько поспешно оделись. Ольга тоже плотнее приладила свой шлем. Переговаривались с помощью раций.

— Может быть, это и так… — задумчиво произнес Плугарь. — Наверное, это так и есть… Сняв свои защитные костюмы, мы открыли себя потокам космических лучей…

— Неужели они проникают сюда? — с тревогой спросил Николай.

— Выходит, что проникают. Это ливень частиц громаднейшей энергии, — сказал профессор. — К тому же на их интенсивность, должно быть, влияет мощное магнитное поле Земли разгоняет до больших скоростей… Но какая непростительная небрежность… не захватить с собой счетчик. Он бы нам сразу показал. А как ты считаешь, Оля, зрение уже непоправимо?

— Что вы, отец! Вы будете видеть, обязательно! Причину, я думаю, мы уже устранили.

— Для верности перебазируемся вглубь. Главное — не терять надежды.

Плугарь решил спуститься в глубь планеты. Он велел взять с собой воду, продовольствие и аппаратуру для добывания кислорода. Получилось три больших тюка. Нести их должны были мужчины. Ольга взяла на себя роль проводника. Она, хоть и с большим трудом, разобрала кессоны, чтобы открыть путь. Дик остался в своем логове. Ему выделили достаточное количество всего необходимого.

Когда мужчины подняли тюки на плечи, Ольга спросила:

— А шахматы как же… оставляются Дику?

— Нет, нет, — воскликнул Иван Макарович, — шахматы возьми! Мы еще доиграем партию. Правда ведь, Николай!

— Это зависит от Ольги, — невесело сказал Загорский.

— Значит, все будет в порядке, — произнесла Ольга как можно веселее. Держа в руках шахматы, она повела экипаж по залитому светом туннелю.

ТАИНСТВЕННЫЙ ЛЮК

Там, на поверхности Луны, стояла холодная ночь, а в ярусах глубинного города сиял неугасимый день.

Несколько часов спускались с «этажа» на «этаж». Переход ни капельки не утомлял, но нервы все время были напряжены, и это изнуряло. Кто знает, какие еще неожиданности подстерегают их в этом удивительном городе?

Пока что ничего нового Ольга не обнаружила: вдоль туннеля тянулись точно такие же помещения, как в районе храма; возможно, что в них и скрывалось что-нибудь иное, но рассматривать их не было времени.

В нескольких местах наткнулись на обвалы — из туннельного свода выпали камни, нагромождения их преграждали путь. Но осветительная система, к счастью, не была повреждена, и Ольга уводила отца, Милько и Загорского все дальше и дальше. Сперва долго спускались по ступенькам, а потом очутились в туннеле, который, круто сворачивая, вел, казалось, в самый центр планеты.

Наконец, Иван Макарович велел остановиться.

— Думаю, что достаточно. Мы уже на большой глубине…

Никто не возражал.

Ольга облюбовала просторный зал.

— Ого! Здесь, оказывается, целые штабеля каких-то каменных плиток! — воскликнула она. — Будет из чего добывать кислород. Да положите уже свои тюки.

Она старалась говорить так, будто ничего не случилось, хотя тревога наполняла ее душу, как наполняют зимнее небо колючие звезды.

— Что касается плиток, — ты не торопись, — отозвался Плугарь, осторожно опуская свой тюк на пол, покрытый слоем мягкой пыли. — А ну-ка, присмотрись: они специально отделаны? Сложены в определенном порядке?

— Да, отец. Они разложены как бы по стеллажам…