Найти Эдем

лся в черный колодец, словно тонул в Иордане, все глубже погружался в болотную трясину, и сжималось, сжималось сердце, и где-то далеко, за звездами, в Доме Создателя, плыла, колыхалась, расползалась дрожащими легкими тенями сиреневая дымка…

…Он не знал, что разбудило его. То ли хрустнул веткой медведь, то ли визгливо пролаял вдалеке волк… Ничего он не понимал, только чувствовал, как уплывает, утягивается куда-то сиреневая дымка, затуманившая сознание – и долго лежал с тяжелой головой, глядя то на звезды, то на черную бездну внизу, под обрывом, в которой не было отражений. Он не испытывал страха, он давно уже не боялся никого и ничего, разве что ночного кладбища за Лесным Ручьем, и ничто не угнетало его, и не гнало прочь, как у Заколдованных Деревьев, скрывавших какое-то древнее безумие, о и оставаться на этом обрывистом берегу он почему-то не мог. Чуть заметно светилась в ночи вернувшаяся сиреневая дымка. Павел проверил, на месте ли нож, подобрал обломок пики и, выставив перед собой руки, направился в чащу, так и не разобрав, что же творится с ним.

И там, в бесконечном Броселиандском лесу, когда в небе уже заплескалось прозрачной рыбой-пятихвосткой чистое утро, его вновь, как когда-то, настигло оцепенение, и не просто оцепенение – а с видениями. Он стоял, прислонившись плечом к стволу и опираясь на свою сломанную пику, и видел что-то странное, то, чего никогда не бывало ни с ним, ни вообще в Лесной Стране.

Он шел по какой-то необычной серой твердой дорожке, испещренной трещинами, сквозь которые пробивалась удивительная зеленая трава, цветом своим похожая на чешую рыб из лесных ручьев. По обеим сторонам дорожки тянулись ровные, будто срезанные ножом, зеленые кусты, а за ними возвышались невиданные деревья с широкими, тоже зелеными листьями. В небе парили сказочные пушистые белые облака, как на рисунках в книгах – таких облаков никогда не бывало в небе Лесной Страны. За кустами и деревьями виднелись разноцветные конструкции: большие вращающиеся кольца с сиденьями, вертикально стоящие лестницы, изогнутые бревна на подпорках, идущие параллельно земле, качающиеся сиденья, подвешенные между столбами, большой ящик с низкими бортами, наполненный песком. И везде, везде на этом пространстве прыгали, бегали, качались, кружились на сиденьях, лазили по лестницам и бревнам, копались в песке дети, множество детей в красивой одежде, словно сошедших с книжных рисунков. Он никогда еще не видел столько детей сразу, вместе; их было там никак не меньше тридцати… Потом он почувствовал, что на шее сидит кто-то легкий, опираясь на его голову, и понял, что осторожно придерживает руками маленькие ножки.

– Папа, – сказал детский голос над головой. – А почему солнышко такое большое, а звездочки малюсенькие?

И кто-то, кем сейчас был он, Павел Корнилов, ответил:

– Солнышко близко, Ирочка, а звезды далеко – поэтому и кажутся маленькими. Хотя на самом деле многие из них – Полярная, Бетельгейзе, Денеб – намного больше Солнца.

– Вот и нет! – радостно воскликнули