Цвет надежд - зеленый

Тут в разговор вмешался Пружина. Поднявшись с кресла, он решительным жестом сложил газету и бросил ее на журнальный столик.

- Пять тысяч и ни кроны меньше!

Директор Шабрен смерил взглядом малопривлекательного субъекта.

- Простите, я разговариваю с господином Густафссоном.

- Знаю. Но за него отвечу я. Потому что имею честь быть его менеджером. Господин Густафссон должен получать то, чего он стоит.

- Люция - Королева Света. В Швеции принято выбирать Королеву Света в декабре - самом темном месяце года.

- Совершенно согласен. Но триста крон в день - это огромная ставка.

- Для ваших служащих, возможно, и огромная. Но Густафссон стоит дороже. Тысячу нам кто угодно заплатит. Не вы первый являетесь к нам.

- Не может быть!

- Да, да. И не второй, коли на то пошло. Я не вчера родился, господин директор. Тысяча крон в день. Вы сами знаете, что такой аттракцион стоит гораздо дороже.

От всей этой сцены Густафссон был смущен, но вместе с тем в нем закипало раздражение.

- Еще неизвестно, соглашусь ли я на это предложение! наконец вмешался он.

- Конечно, согласишься! А почему бы тебе не согласиться?

- Вот именно! - Директор Шабрен ринулся на помощь Пружине. - Что тут унизительного? Такая же почтенная работа, как и все остальные. Я сам начиная с этого, когда был молод и зелен...

Он осекся. Пружина фыркнул. Но в лице Густафссона не дрогнул на один мускул.

- Можете не извиняться, господин директор, - сказал он. Я и так знаю, какого я цвета. Теперь и вы в этом убедились. И вот что я вам скажу: проваливайте-ка к чертовой матери со своими прилавками и зелеными неделями! - Он повернулся к Пружине. - А ты можешь составить ему компанию!

Шабрен было запротестовал. Но, поразмыслив, пожал плечами и направился к двери. Пружина поспешил вмешаться.

- Нет, нет, нет! - Он замахал руками. - Садитесь, господин директор! Прошу вас, садитесь! А ты, Густафссон, не горячись. Нельзя так разговаривать с людьми, которые желают тебе добра.

- Хорошенькое добро!

- Ты бы подумал лучше о своих детях. Каково им иметь папашу, который таится от людей? Им нужны денежки, молодежи нужны денежки. И твоей жене тоже. И тебе самому. Свое наказание ты принял мужественно, окей, браво. И ты должен, - в голосе Пружины послышались твердые нотки, - нести его с гордо поднятой головой.

Густафссон сник. Неожиданная вспышка гнева подействовала па пего самого куда сильнее, чем на остальных. Он всегда боялся обидеть человека, был очень снисходителен и с благодарностью принимал любое поощрение.

- Да, да, - пробормотал он.

Больше он ничего не успел сказать. Пружина взял бразды правления в свои руки.

- Выше голову! Ты можешь прославиться на весь мир. О тебе будут писать книги. Пишут же о людях, которые и вполовину не так известны, как ты. Только не надо рубить сук, на котором сидишь.

- Да я ничего и не сказал, - беспомощно буркнул Густафссон.

- Если я даю тебе советы, то исключительно как друг и товарищ по военной службе. Мы оба твои друзья. Не правда ли, господин директор?

Шабрен нерешительно вернулся в гостиную. Выступать заодно с этим сомнительным субъектом в качестве друга Густафссона у него не было никакого желания. Но поддакнуть он мог, это ему ничего не стоило.

- Да, конечно.

- Слышишь, Густафссон? - обрадовался Пружина. - Мы хотим только помочь тебе.

- Вот именно, - мягко сказал директор Шабрен. - Помочь это самое подходящее слово.

Густафссон, весь поникший, пристально изучал узор ковра.

- Знать бы, - бормотал он почти про себя, - если бы только знать, как все обернется... Но кто может сказать...

Слова замерли. В комнате воцарилась тишина. Пружина, казалось, исчерпал все свои доводы. Настал черед директора Шабрена.

- Вы хотите сказать, что будущее предугадать невозможно, господин Густафссон? Но за это мы должны быть благодарны так было написано в одной книге, которую я читал.

Пружина тут же ухватился за эту мысль.

- Совершенно верно. Именно благодарны. Надо быть благодарным. Ты должен быть благодарен нам за то, что мы хотим помочь тебе. Ты не из тех, кто отталкивает руку помощи.

- Да я и не собирался.

- Ведь совершенно очевидно, что господин Густафссон ничего не потеряет, если придет к нам, - вмешался директор. - Я готов платить ему пятьсот крон в день.

- Простите, - перебил его Пружина, - но наша такса - тысяча.

- Об этом не может быть и речи. Пятьсот я готов дать и точка. Если вас это не устраивает, кончим разговор.

Мгновение Шабрен стоял неподвижно, потом повернулся на каблуках и пошел к двери. Пружина не на шутку испугался.

- Стоп, стоп, господин директор. Мы согласны. Согласны. Он обернулся к Густафссону. - Пятьсот монет в день. Три тысячи в неделю. В другом месте за эти деньги ты будешь вкалывать целый месяц.

- Зеленая неделя у нас будет длиться две календарные недели, - объяснил Фабрен. - Значит, общая сумма составит шесть тысяч крон. По правде говоря, я и не мечтал, что сумею договориться с вами на две недели.

- Но вам повезло, - гордо сказал Пружина. - Ну, соглашайся! - Он схватил руку Густафссона и вложил ее в руку Шабрена. - Порядок! Сделка заключена.

- Итак, договорились, - сказал Шабрен. - Вот моя визитная карточка, господин Густафссон. Ждем вас в понедельник в половине девятого, вас это устраивает?

- Да, господин директор. Я человек точный.

- Осталась маленькая деталь, - вмешался Пружина. - Нужно заключить контракт.

- Я полагал, что между джентльменами это излишне, - сказал Шабрен, - Но если хотите, извольте. Я напишу расписку на своей визитной карточке. - Он вытащил ручку: - "Настоящим свидетельствую, что принимаю на работу господина..." Как ваше имя?

- Пер.

- Да, да. Совершенно верно. "...Пера Густафссона в качестве продавца с заработной платой пятьсот "крон в день сроком на две недели начиная с восемнадцатого числа сего месяца". И подпись.

Он вывел какую-то завитушку и протянул карточку Густафссону. Пружина вытянул шею, чтобы прочесть, что там написано.

- Мне тоже надо расписаться? - поинтересовался Густафссон.

- Это не требуется. Я вам доверяю и так. А теперь благодарю вас и до встречи в понедельник.