Оса в паутине

Он не ответил. Опустил ресницы, длинные и острые... может, и вправду эльфийская кровь?

Может быть.

Заодно долой и щетину. Мужчины его породы, собственную небритость воспринимают болезненнее, чем, скажем, сложный перелом берцовой кости. Хуже для них, разве что, не очень свежее белье.

Губы разбиты. Больно, да? Ничего, потерпи немножко, сейчас... а этот шрам, он не от удара. Айс знала от чего остаются такие рубцы, и едва сама не прокусила губу от острой, болезненной жалости. Сейчас, когда с него слетела маска, она смогла заглянуть в его душу. В темноту, в холодную и сырую каменную тьму. Давит, со всех сторон давит, и солнца нет, нет ветра, нет даже звуков, кроме бесконечного, сводящего с ума журчания воды по холодным камням.

- Бедный мальчик, - Айс обняла пальцами его притянутые к подбородку ладони, такие узкие, красивые, длиннопалые кисти, - птаха, и косточки птичьи...

Он вздрогнул. На тонких запястьях арбалетными тетивами проступили напрягшиеся жилы. Дикий, запредельный какой-то ужас во взгляде.

Миг. И сгинуло наваждение. Погасло за опустившейся сеткой ресниц.

- Я... - голос хриплый, потерянный, - ...спасибо... право же, оно того не стоит...

- Так ты намного красивее, - она взъерошила его серебряные волосы, разве плохо? А, кроме того, если бы не я, ты бы здесь не оказался.

Ну вот. Сказала. Напомнила то очевидное, о чем оба, кажется, позабыли. Зачем?! Затем, что надо. Так надо.

- Если бы не я, - он кривовато улыбнулся, - понес меня черт за царским мерседесом... Правда, спасибо. Дерьмо! - от резкого рывка звякнули цепи, жалобно заскрипела по камню сталь, - почему здесь? Почему так? Почему ты меня спасаешь, а не я тебя. Это... - он замолчал, сжимая кулаки, слова искал и давил лезущие на язык ругательства, - это неправильно, - выдохнул наконец.

- Зверь, - удивительно легко оказалось выговорить его имя, - это неправильно, да, но не окажись ты здесь, разве ты заметил бы меня?

Горько и больно, но правда редко бывает радостной. Айс фон Вульф, Айс де Фокс - урод-полукоровка, смесок, мутант. Эльрик, ее сильный, добрый, любимый Эльрик слишком стар и слишком мудр, чтобы обращать внимание на внешность. А вот этот юный, красивый, эльфоглазый мальчик... нет, он, конечно, не стал бы кидать в нее камнями, как другие. Он лишь скользнул бы пренебрежительно взглядом и усмехнулся, поразившись такому уродству. Или по ситуации - выдавил из себя несколько холодных и вежливых слов. Еще неизвестно, что хуже. Иногда камни предпочтительнее. Тех, кто бросает, можно ударить в ответ.

- Не заметить тебя? - он покачал головой, - это ты так шутишь? Айс, я мечтал познакомиться, с того дня, как впервые о тебе услышал. Ученый, оперирующий понятиями до которых здесь не дорастут никогда, маг, работающий с материями, о которых я уже не надеялся услышать, человек, представляющий мир так же, как я... Черт, - он усмехнулся, - мне с моих знаний толку мало. Я, как видишь, приспособился, принял здешние законы и правила. Так легче. А ты живешь по-своему, и все вокруг вынуждены подстраиваться под тебя. Не заметить... Это ты не должна была меня замечать. Легат старой гвардии - не того полета птица. Самое обидное даже не это, - Зверь подвигал скованными руками, цепи чуть звякнули, - обидно то, что ты еще и женщина.

- Почему? - она улыбалась. Удивительное чувство, необыкновенное! Раньше так было только с Эльриком. Он видел в ней женщину, сильный, мудрый, древний - он видел. Но этот мальчик...

- Да нипочему, - Зверь пренебрежительно поморщился, - просто лучше бы ты была заучившейся очкастой воблой.

- Думаешь? То есть, ты предпочел бы, чтобы здесь сейчас была такая вот вобла?

- Нет! - он поспешно замотал головой, - не надо. Ты можешь это устроить, я знаю, но... нет. Уж лучше я буду лелеять свои комплексы. Ну, там, простой пилот и настоящая леди, романтика, все дела.

- Ты не обычный пилот, - сказала Айс.

- А ты - уникальный маг, - Зверь вновь посерьезнел, взглянул настороженно и тоскливо: - что я для тебя? Объект исследований? Тема для пары страниц в очередной монографии?

- Для нескольких монографий, - поправила Айс.

Рассмеялись они одновременно.

Айс по-прежнему держала его руки и Зверь, опустив голову, коснулся губами ее пальцев:

- Ты совсем другая, чем я думал.

- Ты совсем другой, - эхом отозвалась она.

И поцелуй его был таким... болезненно-сладостным, долгим и нежным, и в груди заныло от томительной неги. Оторвавшись от его губ, Айс не сразу смогла вздохнуть.

- Иди, - попросил Зверь, пряча взгляд, - пожалуйста.

Руки его - пойманные птицы, напряглись, чуть слышно пощелкивали суставы. Айс смотрела, не могла не смотреть, как тонкие косточки словно вжимаются друг в друга. Медленно, обдирая кожу, узкие кисти выскальзывали из браслетов.

Вот почему он закован дважды: в запястьях и выше локтей.

- Не надо, - она обхватила его ладони, сжала, - не надо, Зверь. Тебя накажут за это. Я... я поговорю с царем, обещаю, он примет выкуп. Завтра или, может, через день. Не позже. Ты потерпи, ладно? Осталось совсем не долго. Ты же не хочешь вернуться домой калекой? Они ведь ждут только повода, Зверь. Чем дольше ты не сможешь летать, тем им лучше. Потерпи.

Айс поцеловала его высокий, горячий лоб. Губами притронулась к длинным, колким ресницам.

- Все будет хорошо, - прошептала уверенно.

Он улыбнулся ей одними глазами. Сквозь ласковые звездочки зрачков глядела звериная тоска.

- Все будет хорошо, - повторила Айс.

И быстро пошла к дверям.

Мохнатый шарик остался висеть под потолком, по-прежнему озаряя камеру мягким и добрым светом.

Пусть.

Сам Зверь в жизни не попросил бы ее об этом, но Айс-то знала как страшно ему оставаться в глухой и холодной темноте.

* * *

Первую минуту Зверь отчаянно отплевывался. Ее вкус, ее запах. Кажется, никогда теперь не забыть. Еще и клыки... У-у, нелюдь... Ведьма! Светильник этот. Вот дрянь! И как его погасить непонятно.

Фу.

Скривившись, он вытер губы. Понял, что руки дрожат и уставился на них с нескрываемым отвращением.

Она касалась их. Трогала своими мерзкими теплыми лапами. Тварь. Тварь... ведьма... Теперь всю жизнь не отмыться.

Зверь чувствовал себя так, как будто, проснувшись, обнаружил на лице таракана. Мерзко. До тошноты, до дрожи.

"Прекрати истерику!" - приказал он себе. И прекратил. Не то, чтобы совсем, но хотя бы дрожать перестал.

Ведьма.

Все. Хватит.

Зверь прислушался к тому, что делалось снаружи. Ведьма ушла. Осталась охрана.

А у тварюки куча комплексов, что при ее внешности, конечно, вполне ожидаемо. Получилось чуток подзарядиться. И подлечила, опять же - не надо тратить драгоценные крохи Силы на приведение себя в порядок. Может грохнуть все на светильник? Да ну его, не факт, что получится. Можно сделать хитрее.

- Все через жопу, - грустно пробормотал Зверь, - бардак в армии.

Он вздохнул, расслабился, поймал в себе слабые токи Силы. Как мало ее! Настолько привык уже работать, не считая и не оглядываясь, что собирать энергию по капле казалось унизительным.

А куда деваться? Чертова сучка чуть не ухайдакала своими экспериментами. То ей, понимаешь, горит плохо. То мерзнет хреново. То, значит, кости дробятся медленно.

Вот мразь!

- Эй, Мохнурка, - позвал он негромко.

- Чего тебе, упырь, - тут же отозвался десятник.

Ну, точно, подслушивал. Позабавился, надо думать, от души. И пусть его. Не жалко.

За "Мохнурку" в первый раз Зверь получил по зубам, да так, что показалось, вся челюсть выпала. А потом ничего. Привык десятник. Отзывается даже. Бесится, правда, каждый раз, но от него ничего другого и не требуется. Он бесится, а Зверь силы копит.

Да, к тому же, а как еще его называть, ежели он весь, с головы до ног шерстистый? Подчиненные начальника за глаза "Гладким" зовут. Льстят безбожно, потому как, они рядовые, а он - десятник. Ну, а Зверь, тот с чинами не считается. Зверь всегда правду в глаза... Ага, а Зверю за это в зубы...