Шея

- Договорились, Джелкс. Будь по-вашему.

- Благодарю вас, сэр.

Он двинулся, пятясь боком, по-крабьи, к выходу и снова остановился у двери, взявшись за ручку.

- Могу ли я дать вам один совет, сэр, - вы позволите?

- Да?

- Дело в том, что ее светлости свойственно переоценивать свои шансы.

Вот это было уж слишком. Я уронил на пол второй носок. Одно дело заключить с дворецким азартное соглашение про чаевые, от которого никому ни жарко ни холодно, но, когда он втягивает вас в заговор против хозяйки дома, это уже не лезет ни в какие ворота.

- Хорошо, вы свободны, Джелкс.

- Не обижайтесь, сэр. Все, что я имел в виду, - это что вы будете играть против ее светлости. Она всегда берет в партнеры майора Хэддока.

- Майора Хэддока? Вы говорите про майора Джека Хэддока?

- Да, сэр.

Когда он говорил про майора Хэддока, у его носа появлялись презрительные складки. С леди Тертон обстояло еще хуже. Слова "ее светлость" он произносил внешними краями губ, как будто сосал лимон, а в голосе слышались непочтительные модуляции.

- Я должен откланяться, сэр. Ее светлость спустится ровно в семь, так же как майор Хэддок и остальные гости.

Он испарился, оставив после себя в воздухе липкий сырой туман.

В начале восьмого я вошел в гостиную, и ослепительная леди Тертон встала, чтобы приветствовать меня.

- Я не была уверена, что вы приедете, - сказала она переливчатым, незабываемым голосом. - Простите, как вас зовут?

- Боюсь, что я поймал вас на слове, леди Тертон. Надеюсь, мой грех не слишком велик.

- Нет, в этом доме сорок семь спальных комнат. А это мой муж.

Невысокий человек вышел из-за ее спины со словами:

- Поверьте, я искренне рад вас видеть.

Он тепло улыбнулся, и, пожимая руку, я ощутил дружелюбие в касании его пальцев.

- А это Кармен ля-Роза, - перебила леди Тертон.

Женщина была сложена мощно и имела такой вид, как будто привыкла управляться с лошадьми. Она кивнула мне и не протянула руки, хотя я уже подал свою. Мне пришлось перенаправить движение: я вытащил носовой платок и высморкался.

- Простужены? - поинтересовалась Кармен ля-Роза. - Берегите себя.

- А это Джек Хэддок.

Его я знал. Он "возглавлял", что бы под этим ни подразумевалось, различные фирмы и был принят в обществе. Я несколько раз писал о нем в хронике, но не любил его. Я не люблю людей, щеголяющих военными чинами в обычной жизни, особенно полковников и майоров. В обеденном жилете, с мясистым лицом, густыми бровями и белозубым ртом, он обладал до непристойности яркой мужской красотой. В улыбке он приподнимал верхнюю губу и обнажал зубы. Смуглую, поросшую шерстью руку он протянул мне с улыбкой:

- Надеюсь, вы о нас напишете что-нибудь хорошее в вашей хронике.

- Да уж, - сказала леди Тертон, - а не то я напишу о нем что-нибудь плохое прямо на первой странице у себя.

Я рассмеялся, но все трое уже отвернулись и отошли к дивану. Джелкс подал мне коктейль, и сэр Бэзил увел меня в другой конец комнаты, чтобы спокойно поговорить. То и дело жена окликала его с распоряжениями - еще бокал мартини, сигарету, пепельницу, платок. Он привставал, но бдительный Джелкс перехватывал его движение и подносил требуемое сам.

Джелкс откровенно любил хозяина и откровенно ненавидел его жену. Всякий раз, когда он оказывал ей услугу, он выпускал брезгливую морщину на нос и сжимал губы в подобие индюшачьей гузки.

За столом хозяйка поместилась между майором Хэддоком и ля-Розой, благодаря чему мы с сэром Бэзилом сели на противоположном конце стола и продолжали приятную беседу про живопись и скульптуру. Майор Хэддок не скрывал, что страстно влюблен в хозяйку, и хоть мне противно об этом говорить, но сомневаться не приходилось - мадам ля-Роза охотилась за той же дичью.

Хозяйка пребывала в упоении от сложности дурацкой интриги, но муж видел все в ином свете. Он неотрывно следил за ними и часто терял нить нашего разговора, спотыкался на полуслове и с грустью останавливал взор на черноволосой красавице с раздутыми яркими ноздрями. От него не укрылось ни ее возбуждение, ни то, как она накрывала ладонью руку майора, ни тон, которым женщина с повадками конюха выпевала:

- Ната-ли-я! Послушайте же меня, Ната-ли-я!

Я спросил:

- Завтра проведете меня по парку, покажете мне скульптуры?

- О, - сказал он, - с удовольствием.

Он снова жалобно и умоляюще посмотрел на жену. Он был столь мягок и деликатен, что и сейчас в нем не чувствовалось ни гнева, ни малейшей опасности, что он взорвется или устроит скандал.

После обеда мне приказали занять место за ломберным столиком в паре с Кармен ля-Розой против майора Хэддока и леди Тертон. Сэр Бэзил вернулся на диван с книжкой.

Игра была стандартной и скучной. Джелкс только постоянно мешал. Он беспрестанно сновал вокруг, приносил коктейли и выносил пепельницу и не спускал глаз с наших рук. Он был близорук и вряд ли многое различал, так как - не знаю, известно ли вам, - в Англии ни один дворецкий не носит ни очков, ни, между прочим, усов. Правило золотое, не подлежащее обсуждению и очень разумное. Бог знает, правда, откуда оно взялось. По-видимому, усы придали бы дворецкому внешность джентльмена, очки же - американца. Что стало б с нами тогда? Так или иначе, Джелкс все время мешал играть, он и ее светлость тоже. Ее без конца звали к телефону по поводу газетных дел.

В одиннадцать она глянула поверх карт и сказала:

- Бэзил, тебе пора спать.

- Хорошо, дорогая.

Он закрыл книгу, встал и постоял рядом с нами.

- Хорошая игра? - спросил он.

Никто не обернулся, и я ответил:

- Да, очень хорошая.

- Ну и прекрасно. Джелкс остается, он будет приносить вам все, что понадобится.

- Джелкс тоже пускай идет, - сказала жена.

В тишине сопел майор Хэддок, мягко ложились карты и шаркал Джелкс.

- Может быть, мне лучше остаться, миледи?

- Нет. Отправляйтесь спать. Ты тоже, Бэзил.

- Хорошо, дорогая. Покойной ночи. Покойной ночи всем.

Джелкс открыл ему дверь и вышел за ним.

Кончив очередной роббер, я сказал, что хотел бы лечь.

- Отлично, - откликнулась леди Тертон. - Покойной ночи.

Назавтра, в воскресенье, я проснулся около десяти часов, оделся и спустился к завтраку. Сэр Бэзил уже сидел за столом, а Джелкс подавал ему почки, жаренные на рашпере, бекон и жареные томаты. Он мне обрадовался и предложил после еды обойти парк. Я отвечал, что мог лишь мечтать об этом.