Искушение

е жив. Это я его убил. Это я его убил.

– Я слышал два выстрела, – сказал Юлиан Мюри, – кто стрелял?

– Это они.

– Кто такие они? Нужно сразу вызвать полицию. Нет, вначале доктора, затем полицию.

– Нет, – сказал Яков, – не нужно ни доктора, ни полиции.

– Но у вас кровотечение.

– Теперь уже легче.

– Но они стреляли!

– Какие-то хулиганы застрелили мою собаку. Это не значит, что нужно вызывать полицию.

Юлиан Мюри осмотрелся.

– Это не просто хулиганы, – сказал он, – я помню, на стене висели две винтовки, теперь осталась только одна. Это не хулиганы, это очень опасные люди. Мне даже стало страшно самому. Они пробрались в дом, взяли винтовку, а на обратном пути застрелили собаку. Не думаю, чтобы Холмс на них бросился. Они его застрелили просто для развлечения. Или еще зачем-то. Как вы думаете?

Яков сел и приподнял левой рукой правую. Кровотечения уже не было.

– Я не знаю, – сказал он. – Но полицию вызывать мы не будем. Врача тоже не будем. Никого не будем. И я прошу вас никому об этом не рассказывать. Ничего не было.

Он посмотрел на кровавый след на полу и помолчал.

– Лучше скажем так, – продолжил он. – Холмс на меня набросился, а вы меня спасли. Вы выстрелили два раза. Один раз попали в лапу, другой – в живот. Но он успел меня покусать.

– Но зачем так сложно? – спросил Юлиан Мюри.

– Просто обещайте мне. Пожалуйста.

8

Ночью пошел снег и все изменилось. Нет мелочи, которая не могла бы перевернуть весь мир. Можно ли быть в чем-то уверенным после этого? Сейчас он не был уверен ни в чем. Может быть, Винни была права, когда назвала его сумасшедшим? Она так и сказала: <<это ты сумасшедший, а не он>>, и он понял, что есть правда в ее словах. Но все было не так просто.

– Извини, – сказала Винни, – но у тебя была наверное, травма или сотрясение. После такого характер часто меняется. Ты же не всегда был таким, правда?

– Каким?

– Я не знаю, как это сказать. Но то, что ты мне рассказал про джина, это неправда. Дело в чем-то другом. Ты не такой, каким хочешь казаться. Я вижу, что тебе уже все это надоело. Ты бы с удовольствием бросил все и пожил бы нормальной жизнью.

– А что такое нормальная жизнь?

– Нормальная жизнь, это когда ты кого-то любишь. Или хотя бы что-то.

– Кто тебе об этом сказал?

– Мне не нужно об этом говорить, я же женщина.

Тогда он впервые понял, что она права. Он почувствовал в себе беспредельность, спрессованную в точку, цветок, готовый раскрыться. Но это чувство сразу прошло.

– Ты любишь хоть что-нибудь? – спросила Винни.

– Нет.

– Значит, ненавидишь?

– Тоже нет.

– Почему?

Почему? Если бы он знал почему.

– Мне кажется, что ты не из тех женщин, которые придают слишком большое значение любви, – сказал он.

– Как раз такие женщины умеют любить по-настоящему, когда приходит время.

Снег за окном вдруг сгустился до плотности кефира и в комнате стало темно. Он почувствовал себя ребенком, забытым в большом пустом доме, – в доме, который назывался жизнь, в