Продавец воздуха

Энгельбрект с трудом поднялся, пошатнулся и опять сел.

— Я убил ее…

Потом он вдруг с силой ударил по столу кулаком, и глаза его засверкали гневом.

— Бэйли убил ее!

Казалось, в Энгельбректе пробуждалась душа его предка.

— Идемте со мной к этому бандиту! — крикнул он.

— Один вопрос, профессор, — сказал я.

— Говорите, но скорее…

— Мисс Элеонора пишет, что, по вашим словам, Бэйли угрожал убить вас и ее, если вы решитесь уехать от него. Между тем мисс Элеонора говорила, что он не задерживал ее.

— Это была игра мистера Бэйли, игра на психологии. Он знал, что Нора не уедет без меня. Я же принужден был поддерживать в моей дочери иллюзию того, что она вольна уехать. Если бы она узнала о своей неволе, то положение всех нас осложнилось бы еще больше. Она почувствовала бы себя несчастной.

— Ну а если бы она все-таки решилась уехать?

— Мистер Бэйли не выпустил бы ее.

— Но почему же вы… не убили Бэйли?

— Я не раз думал об этом. Но убийство мистера Бэйли не изменило бы положения. Мистер Бэйли только одно из звеньев преступной цепи. Вы знаете, из кого состоит все население городка, за исключением нескольких якутов-чернорабочих? Из сыновей банкиров и тузов! И они не выпустили бы меня, если бы я убил Бэйли. Они убили бы меня и Нору. Они могли убить меня, а ее оставить в живых… Что было бы с ней? Бедная девочка, она была права: она связывала мне руки. Но если бы я знал, что Нора так поступит… Впрочем, теперь об этом поздно говорить. Да, мистер Бэйли шутить не любит. Со мной поступили бы точно так же, как с моими коллегами — профессорами, погибшими в Арктике. Их убили за то, что они не хотели повиноваться мистеру Бэйли.

Профессор начал шарить в ящике письменного стола.

— Черт возьми, куда девался мой револьвер?

Я хотел сказать, что еще Нора искала его и не могла найти, но промолчал.

— Ну, обойдемся. Идемте, мистер Клименко.

— Что вы намерены делать? — спросил я.

— Поговорить по душам с мистером Бэйли…

Наш приход к Бэйли был не совсем удачным. Он уже сидел в кресле, а вокруг него сгруппировались его приближенные. Их было не менее десяти человек.

Увидя это зрелище, Энгельбрект нахмурился, но отступать было поздно.

— А, уважаемый профессор, как кстати! — сказал Бэйли. — Я только что хотел послать за вами. У нас тут маленький военный совет. Вот только голова моя еще плохо работает…

Бэйли замолчал и начал перебирать на лежавшем перед ним блюдце блестящий бисер. Этот бисер был последним изобретением Энгельбректа — спрессованный воздух, заключенный в особые оболочки. В них воздух не испарялся в обыкновенной температуре и мог безопасно перевозиться. Только быстрое повышение температуры могло вызвать взрыв. Бэйли усиленно готовился к экспорту воздуха, считая вопрос о мире на предложенных им условиях предрешенным.

— Да, голова… — продолжал мистер Бэйли. — Непорядки в голове. Говоришь — и вдруг понесешь чепуху. Но это пройдет. Присядьте, сэр… (Меня Бэйли не пригласил сесть, он только покосился на меня, но не попросил удалиться.)

— Я отказываюсь работать. Можете больше не считать меня в числе ваших служащих, — сказал Энгельбрект, продолжая стоять.

— От-ка-зываетесь?! — спросил Бэйли, и лицо его потемнело. — Что это значит, сэр?

— Это значит то, что я сказал.

— Здесь все значит только то, что я сказал, — ответил Бэйли уже гневно. — Вы забываетесь, мистер Энгельбрект. Если вы сейчас же…

— Довольно! — вдруг закричал Энгельбрект. — Я не хочу больше оставаться в этой бандитской шайке.

— Это бунт. Вы знаете, что угрожает вам?

— Мерзавец! — вдруг проревел Энгельбрект. — Ты убил мою дочь, ты ужасом наполнил землю, ты… ты… — И вдруг, подняв руки, Энгельбрект бросился на Бэйли и начал душить его.

Этого никто не ожидал. Несколько мгновений клевреты Бэйли сидели как окаменелые, потом вдруг всей гурьбой набросились на профессора. Я поспешил ему на помощь. Поднялась невыразимая свалка. Энгельбрект был необычайно сильным человеком. Мои кулаки также работали исправно. Но врагов было больше. Они одолевали нас. Бэйли спрятался за письменным столом и забаррикадировался стульями, управляя оттуда сражением.

От волнения он вновь начал бредить и исступленно выкрикивал:

— Долой! На Марс! На Луну… Конец мира! Сто тысяч фунтов стерлингов за грамм!

А Энгельбрект разбрасывал врагов, рвался к Бэйли и хрипел:

— Убью… растерзаю!

Силы наши истощались. Я крикнул Энгельбректу:

— Назад! Отступайте — или мы погибли…

Энгельбрект пришел немного в себя. Оглянувшись, он увидел, что положение безнадежно. Трое врагов валялись на полу, но остальные, вооружившись стульями, готовы были броситься в новую атаку.

В руках двоих уже сверкали дула автоматических револьверов.

Мы с Энгельбректом, бешено защищаясь, отступили к двери и побежали по коридору, преследуемые по пятам врагами. Завернув за угол, вскочили на площадку лифта, спустились этажом ниже. Еще несколько мгновений — и мы очутились недалеко от выводной трубы. Вход в нее оказался закрытым.

— Скорей! Сюда! — крикнул Энгельбрект, хорошо знавший расположение городка.

XX

Обреченные

Мы вбежали в пещеру, смежную с трубой, и поспешили закрыть дверь.

Это было еще не оконченное отделкой помещение, в котором предполагалось хранить запасы сгущенного воздуха. Холодильники еще не были установлены, и в пещере была сносная температура. Временно здесь хранились запасные вагонетки и инструменты. Пещера не освещалась.

— Подвозите вагонетки! — скомандовал Энгельбрект, — загораживайте вход.

Мы подкатили к железной двери вагонетки, навалили на них кирки, лопаты, все, что оказалось под рукой и что могли нащупать в кромешной тьме. Вход был забаррикадирован.

— Так, — сказал профессор, окончив работу. — Здесь мы можем продержаться.

Шаги наших преследователей глухо доносились из-за двери.

Скоро мы услышали удары в дверь. Мы молчали. Через некоторое время удары прекратились и все затихло. Убедились ли наши враги в невозможности открыть дверь или изменили план атаки, мы не знали, но рады были этой передышке. Мы едва стояли на ногах от усталости.

Энгельбрект лег в вагонетку и потянулся.

— Глупо вышло, — сказал он. — Выдержки не хватило. Такой уж у меня характер. Терпишь долго, а потом прорвется…

Он замолчал.

— Вы считаете меня соучастником преступлений мистера Бэйли? — заговорил он потом.

— Но ведь вы не могли… — поспешил я его успокоить.

— Нет, я мог. Я мог предупредить катастрофу, спасти людей, пожертвовав жизнью своей и жизнью дочери. Нелегко принести такую жертву. Но лучше погибнуть двум, чем тысячам, не правда ли?

— Зачем заниматься самобичеванием? — пожал я плечами.

— Это не самобичевание… Ваше мнение обо мне для меня не безразлично. Дочь не написала последнего письма мне, но написала вам. Она любила вас. Разве я не видел?..

Я промолчал. Энгельбрект, этот большой, сильный человек, тяжело мучился и не мог уже таить своего горя.

— Но не подумайте обо мне слишком плохо, — сказал он. — Если я и виновен перед человечеством, то и наказан за это тяжко. Я ночи не спал в поисках выхода. Я искал способ пустить фабрику мистера Бэйли «на воздух», но так, чтобы это не вызвало катастрофы. Последнее время мы с Норой как раз работали над этим. Ваша совесть может быть спокойна: вы работали не на Бэйли, а против него. И опыты были очень удачны.

Они подходили к концу. И если бы Нора не поспешила… Бедная девочка!.. Но я долго не мог разрешить задачу. Бывали дни, когда я приходил в отчаяние. И тогда я решал: сегодня должно все кончиться. Я убью Нору, потом Бэйли, а затем себя… Но когда Нора входила ко мне, сияющая свежестью и молодостью… Ах!.. — Энгельбрект тяжело вздохнул. — У меня не поднималась рука. Потом у Норы появилось недоверие ко мне. Разве я не видел этого страшного вопроса в ее глазах? Не преступник ли ее отец, человек, которого она так любила и в честности которого никогда не сомневалась?