Легион Кэнби

Охранник — судя по визитке, некий Корнолд Вест — не терял бдительности, однако, будучи, как и Осариан, в первую очередь солдатом, ждал приказов. В общем, его кирскианцы могли не опасаться; более того, сам того не желая, охранник мог оказаться союзником.

Кобир тотчас же принял позу оскорбленного.

— Хогарт, — презрительно бросил он, — немедленно ответьте, по какому праву вы мешаете мне проводить правительственную проверку!

— Как вы смеете сомневаться в моих полномочиях?! — взревел Хогарт. — Я начальник этого отдела. Ваш допуск недействителен без моего личного разрешения. Что вы о себе думаете? Рядовой Вест, схватите этого человека!

— Э-э, — промямлил охранник, неуверенно делая шаг вперед.

Кобир предостерегающе поднял руку — охранник замер, — затем небрежно повернулся к Хогарту и изобразил на лице холодную улыбку. Успех штатского был обречен стать его самым слабым местом. Власть придавала ему храбрости утаивать свои настоящие доходы. Этим грешили все, и чем выше пост занимал человек, тем меньше налогов пытался платить. Однако каждый год комиссия из знати наугад выбирала несколько тысяч не игравших особой роли личностей и замучивала их проверками, что, независимо от степени вины, неизменно кончалось для жертв финансовым крахом.

— Вот что я имею, — твердо заявил Кобир, доставая из кармана блестящую карточку из хрома с наводящей ужас эмблемой Имперского Бюро по налогам и сборам, грозного орудия политического класса, с помощью которого из подозреваемых в махинациях с налогами выжимались вполне ощутимые ресурсы. Карточка обошлась Кобиру в лишние четыре тысячи кредитов, зато мгновенно оправдала затраченные на нее деньги.

Подобного поворота Хогарт совершенно не ожидал. Испуганно отпрянув назад, он наступил охраннику на ногу и позволил Кобиру стать хозяином положения.

— Али, — приказал кирскианец, — занесите данные с карточки этого Хогарта для обвинения его в воспрепятствии проведению проверки… и, возможно, в других интересных преступлениях. — Он мрачно усмехнулся. — Бюро непременно захочет проследить финансовую деятельность этого человека разумеется, после тщательного изучения первых предъявленных нами обвинений.

Раскрыв от изумления глаза, Хогарт зажал рот рукой, а охранник продолжал пятиться назад в очевидной попытке спасти ноги. При этом вид у него был такой, словно ему хотелось провалиться сквозь пол.

Приняв воинственный вид, Осариан предстал перед Хогартом, чтобы зарегистрировать зашифрованную на его Табличке информацию.

— Повнимательнее, — предупредил своего помощника Кобир. — Обычно те, кто мешает, оказываются самыми злостными нарушителями.

— Постараюсь быть предельно внимательным, господин особый уполномоченный, — ответил Осариан.

— Н-но, особый уполномоченный Бернсайд… — начал Хогарт, глядя на табличку Кобира.

— Молчать, подозреваемый! — отрезал тот. Казалось, штатский съежился, однако подчинился приказу. Кобир позволил себе немного расслабиться. Теперь он полностью держал положение под контролем. Взглянув на инфоаккумулятор, Кобир строго спросил своего спутника:

— Запись нашей информации завершена? Осариан озабоченно посмотрел на кассету.

— Еще минут пять, господин особый уполномоченный. Кобир сжал губы пока вместе с Осарианом они не поднимутся на поверхность и не покинут здание, их жизнь по-прежнему останется под угрозой. Впрочем, выбора у них не было. Повернувшись к охраннику, Кобир распорядился:

— Вест, теперь вы несете ответственность за подозреваемого. Позаботьтесь о том, чтобы он не передал возможным сообщникам сигнал выкупить эти сведения, пока мы не соберем всю компрометирующую информацию.

— Есть, господин особый уполномоченный, — отозвался охранник, надуваясь, словно воздушный шар. — Навести на него бластер?

— Нет, — поспешил ответить Кобир, заметив, что на них начинают поглядывать посторонние. — Это может привлечь внимание, — объяснил он, — а также предупредить сообщников, что их дни тоже сочтены.

— О да, господин особый уполномоченный, — подхватил Вест. — Как я сам не догадался…

— Я отмечу это в своем докладе, — строгим голосом пообещал Кобир.

Наконец Осариан вытащил инфоаккумулятор, потер его о рукав, словно очищая от грязи, и сунул в официально выглядевший кожаный футлярчик на поясе.

— Я закончил, господин особый уполномоченный.

— Хорошо, — откликнулся Кобир и обратился к охраннику со словами:

— Вест, задержите здесь Хогарта еще на пятнадцать минут, чтобы он не причинил других неприятностей…

— Н-но, господин особый уполномоченный… — вмешался Хогарт.

— Молчать! — приказал Кобир. — Иначе к вашему приговору прибавится еще несколько лет.

— Н-но…

— Похоже, Хогарт, у вас масса лишнего времени?

— Нет, господин особый уполномоченный.

— Как я уже сказал, Вест, — продолжал Кобир, — продержите здесь подозреваемого еще пятнадцать минут, а затем сопроводите прямо в Охранную Службу для допроса и задержания. Вам все понятно?

— Все понятно, — вытягиваясь, ответил Вест. Его рука потянулась к виску, чтобы отдать честь.

— Али, — громко распорядился Кобир, когда они направились к лифту, напомни мне отметить этого Веста в рапорте.

— Слушаюсь, господин особый уполномоченный, — отчеканил Осариан. Затем, приблизив к губам наручные часы — ничего другого они собой и не представляли, — он четко произнес:

— Напомнить особому уполномоченному Бернсайду отметить в рапорте оказанное рядовым Вестом содействие…

Кобир и Осариан благополучно покинули здание. Еще через тридцать минут парочка переоделась в зеленые комбинезоны и желтые рубашки работников местной гильдии обойщиков. Кроме того, Кобир добавил к своему облику квадратные усики, а Осариан — черную глазную повязку. В таком виде оба отдохнули в джорджтаунской забегаловке под названием „Прокуренная таверна“. Ровно через два часа они сели на скоростной поезд до Манхэттенского сектора.

Однако до станции Гранд-Сентрал спутники не доехали. Вместо этого, когда поезд вышел на поверхность на остановке „Красный Банк“, чтобы выверить временной маршрут, они вышли — с помощью специального ключа от дверей, доступного лишь дорожным служащим. Кирскианцы пешком отправились в таверну „Ильвиенто“, где сначала насладились уникальной во всей известной цивилизации итальянской кухней, а потом покинули Землю на борту одного из своих верных „KV72“, избежав крупнейшей за последние несколько лет полицейской облавы.

В пятнадцать часов двадцать одну минуту Кэнби перешагнул порог „Прокуренной таверны“ в старом Джорджтауне В это время дня таверна пустовала. В расположенных возле стен кабинках негромко разговаривали несколько парочек, да за столиком возле стойки потягивали пиво двое обойщиков — один с повязкой на глазу, второй — со странными квадратными усиками. Заказав себе пиво, Кэнби уселся в кабинке с видом на дверь и начал ждать.

Наступила половина четвертого, а Немил Квинн все не появлялся. Так же, как и без четверти четыре. Двое обойщиков допили по Второй порции пива и вскоре после пятнадцати пятидесяти ушли. К этому времени Кэнби забеспокоился.

Почти в четыре в таверну вошел маленький угловатый человечек. Совсем лысый, он носил коричневый лыжный свитер из шерсти, мягкую кепку и широкие брюки защитного цвета. И хотя после стольких выступлений в средствах массовой информации не узнать этого посетителя было трудно, в жизни он показался Кэнби намного меньше ростом Оглядывая мрачноватое помещение, посетитель наконец остановился на кабинке Кэнби.

Тот кивнул, и Квинн через всю комнату подошел к его столику.

— Я ищу Гордона Кэнби, — произнес он резковатым басом.

Поднявшись, Кэнби почтительно протянул руку — Гордон Кэнби — это я, ответил он.

Квинн усмехнулся.

— Тогда присаживайся, дружище. Я закажу пару напитков, чтобы нам было легче общаться. Что будешь пить? — спросил гость, кивая в сторону наполовину пустого стакана Кэнби.