Рубин Good (СИ)

- Ну, раз так... - спокойно сказал здоровяк, безмятежно закатывая рукава рубахи. - Если в этом богоугодном мире не осталось более ничего хорошего, кроме алчущих сборщиков податей, то у всякого праведного мужчины нет иного выхода, как отложить свои дела в сторонку и проучить негодяев самым подобающим образом.

Вслед за тем, к небу с ужасающим треском взлетели как конные, так и пешие воины. За ними со страшными матюгами взметнулись подвернувшиеся вилланы, кусок деревенской ограды, часть соломенной крыши и помост с тучным человеком. Ржали лошади, дико голосили испуганные люди, с лязганьем сыпались на землю вояки, мечи, шапки, ремни, колья и сбруи. Потом, посреди поднятой пыли и суматошных криков, задрожала и медленно покривилась виселица с повешенным карликом. Казалось, покойник слегка ухмыльнулся, довольный тем, что этот гребанный мир прощается с ним с таким оглушительным треском.

Досталось многим - и наглым воякам и мирянам.

Рубину с компанией бывших гребцов также не поздоровилось.

- А мы-то здесь причем?! - с негодованием проорал один из поляков, прежде чем отправиться на крышу ближайшего сарая.

- А чтобы не хлопали глазами направо и налево! - грозно проревел великан, разгоняя компанию Рубина у чертовой матери. - Тому, кто не принимает участия в справедливых и богоугодных деяниях, следует получать по заслугам не менее прочих паразитов!

- Так мы же то же за свободу! За сытый харч! И против богачей! - тоненьким голосом крикнул ему Дафни из Нидерландов.

- Свобода, мать вашу... - ворчливым тоном донеслось в ответ. - А на кой хрен она мне сдалась - эта ваша чертова свобода, если всякая именитая скотина, с мордой недоделанного полководца на плечах, норовит раздеть тебя вплоть до самой последней нитки, наделив при этом пожизненной повинностью и каторжным ярмом...

Эпизод двадцать третий.

Здесь задается простой вопрос: что лучше - честный разбой или принудительный труд на благо хозяина?

- Послушай, Маленький Джон, - изрек Рубин, после того как деревенское побоище навсегда осело в анналах описываемых событий. - Ты мне нравишься. И хотя я не уважаю насилие над личностью ни при каких условиях, твое искусство вести беседу чересчур убедительно, чтобы не обращать на него внимания.

- Насилие никому не нравится? - буркнул какой-то пришибленный виллан, проходя мимо. - Разве что откровенным бугаям и святой инквизиции.

Рубин нахмурился и, провожая виллана недовольным взглядом, продолжил:

- Маленький Джон, что главное в любом разговоре?

Здоровяк нахмурился, пытаясь сообразить, чего от него требуется.

- Главное в любом разговоре... - с умным видом заключил Рубин, - это умение делать правильные выводы.

Маленький Джон скептически хмыкнул:

- Всякая болтовня сама по себе никого еще не сделала счастливым, - кратко выразился он.

- Вот видишь, - мигом отозвался Рубин, - твой вывод можно считать образцом для подражания.

- И что с того, теперь ты поставишь мне храм во дворе?

Бывшие гребцы тихо заржали.

Теперь нахмурился Рубин.

- Дело в следующем, приятель, - после некоторой паузы сказал он. - Ты конечно здоров как бык, и твоему здоровью могут позавидовать сами боги. Однако тебе не хватает главного, а именно: у тебя нет добротной интеллектуальной поддержки и взвешенного понимания исторической ситуации. Но с этими пустяками я постараюсь помочь тебе без особых трудностей...

Произнеся подобный спич, Рубин отхлебнул эля и сделал крайне благожелательное лицо.

Маленький Джон почесал в затылке. Причудливые слова незнакомца заставили его не на шутку поднапрячь мозги.

Разговор шел на постоялом дворе. Народ расселся вокруг столов, где находились блюда и миски с ароматными кусками пищи. За едой говорили о трусливом бегстве сборщика налогов и, конечно, о том, что лорд Геррион этого так просто не оставит, а значит, надобно ожидать наихудшего поворота событий. Кое-кто рассуждал о крутом характере Маленького Джона, косо поглядывая на богатыря. Иные осторожно потирали ушибленные места, тихонько охали, осторожно ощупывая побитые морды и толковали о лекаре. Отовсюду раздавались возбужденные речи, усердное чавканье и нецензурная брань. Даже хозяин заведения находился в приподнятом настроении духа. Физиономия его лоснилась от пота. Он был усерден и расторопен, как трудолюбивая пчела, ведь общество сумело заплатить ему изрядным количеством звонких монет, разумеется, из числа тех, что удалось собрать из грузных кошелей королевских прихвостней.

Рубин и компания расположились на самом видном месте - в центре зала. Справа от Рубина уселся Али Ахман Ваххрейм. Он отхлебнул изрядный глоток эля и ненавязчиво поделился с Маленьким Джоном своим видением мира. Мавр был немногословен, уроженец Африки откровенно полагал, что прогрессивно мыслящим людям необходимо быть вместе.

- А как же иначе... - уверенно произнес он, дружески наливая здоровяку вина. - Хороший человек не должен быть один. Это нехорошо. Поскольку даже могучий дуб, выросший посреди озлобленных лесных карликов и растительной плесени, рано или поздно, но валится под натиском топоров.

- Хорошо наточенный топор вообще кого угодно может свалить! - сиплым голосом проговорил какой-то тщедушный пьяненький виллан, приподнимая голову из-под стола.

- Даже голову короля? - спросил его Маленький Джон.

- Да кого угодно, громила... - выдохнул виллан и снова упал под стол. - Ели, конечно, иной король не сумеет воспользоваться ею подобающим образом...

Дафни из Нидерландов с охотой поддержал дерзостные речи пьяного вольнодумца. Правда, его образные сравнения были несколько мягче. Они касались исключительно духовных аспектов человеческого существования и только частично затрагивали изъяны и глубочайшие несовершенства людского образа жизни.

- Друг мой... - молвил он проникновенным голосом, обращаясь к Маленькому Джону с той толикой отеческой заботы, которая изредка встречается в обществе людей духовного звания. - Спроси себя, кто ты есть на этом белом свете? Кто ты и с кем ты, если мир заполонен овцами и волками под самую завязку? Сделай же свой выбор, человек. Сделай его вдумчиво и правильно, как велит тебе твоя совесть...

Маленький Джон насупил брови, пытаясь понять, о чем идет речь.

- Но принимая свое решение, ты должен помнить о главном... - убаюкивающим тоном продолжил Дафни из Нидерландов. - А именно: что все люди на земле - братья. Мы одна большая семья, хоть и разделенная на господ и простолюдинов по нашей собственной глупости...

- Ага... - ядовито обронил Али Ахман Ваххрейм. - Глупость, жадность, трусость, властолюбие и корысть живут среди нас душа в душу! С такими крепкими семейными узами мы рано или поздно выкопаем себя огромную братскую могилу!..

- Однако, как бы там ни было... - Дафни из Нидерландов недовольно глянул на мавра. - У нас есть общие интересы, ибо все мы нуждаемся в ласковом поводыре и справедливом разделе пищевых запасов...

- Ага... - снова заметил Али Ахман Ваххрейм. - Нас стало чересчур много на земле и потребности наши увеличиваются с каждым днем... Еще немного - и мы начнем жрать друг друга, вместо того, чтобы решать свои сраные проблемы всем миром...

- Сын мой, - миролюбиво заметил Дафни из Нидерландов. - Позволь мне договорить...

- Про поводыря и ослов? - ухмыльнулся мавр.

- Конечно...

- Валяй...

- Так вот... - продолжил тщедушный богомолец. - Беда в том, что один-единственный ласковый поводырь, о котором я знаю, находится где-то в облаках, а все остальные, кто называют себя его помазанниками, расселились по нашей земле, как ненасытная саранча. Эта орава мировых оглоедов не знает удержу в гастрономии и, если доведется, сама с превеликой охотой позовет тебя на свою собственную кухню, дабы положит твое бренное тело на стол в качестве бесплатного угощения и дармовой закуски.

Маленький Джон слушал внимательно. Было видно, что ему еще никто не вешал на уши подобной заковыристой ереси.