Нф-100: Уровни абсурда (СИ)

Митька со сватом вынуждены были быстро убраться из церкви, так как Пафнутий слишком угрожающе размахался посохом. За ними увязался Тишка-покрышка (тощий мужичонка с конкретно испитой рожей). И далее, пока они шли к дому Митьки, к ним присоединялись все новые и новые зеваки. Поэтому, когда Митька со сватом подошли к подвергнутому нападению дому, за их плечами выросла довольно приличная толпа крестьян, желавших зрелищ, столь редких в этой части российской глубинки.

Остановившись перед калиткой, толпа оживленно загудела. Всех поразила зиявшая в крыше громадная дыра. Тишка-покрышка тут же предложил:

- Митяй! Давай, я тебе крышу покрою! А ты мне за это нальешь. Я ведь - кровельщик знатный! Вон, отец Пафнутий подтвердит...

Толпа тут же издевательски загудела и Митька, плюясь, ответил:

- Не надо. Сам справлюсь. Покрывальщик тут нашелся... Иди, вон, Пафнутию чини! Я прошу кого-нибудь остаться у меня на ночь. Чем больше вас останется - тем лучше. Нечистая сила вновь ночью придет, раз повадилась. Кормежку и выпивку ставлю сразу!

Митька оглянулся и увидел, что позади него никакой толпы уже не существует. Дорога к деревне была укутана поднявшимися клубами пыли. Самым первым несся Тишка-покрышка, опережая остальных любителей зрелищ на довольно приличное расстояние. Митька тяжко вздохнул и зашел во двор.

Прохор уже разобрался с забором и сидел на деревянной колоде, куря трубку. Митька присел рядом с ним и сказал:

- Ни у кого помощи не допросишься. Ни у попа, ни у сельчан...

- На то она и душа русская, - ответил Прохор. - Моя хата с краю - ничего не знаю. Для того, чтобы деревня ополчилась на нечистую силу, нужно, чтобы сия нечистая сила половину страны разбабахала. Тогда все встанут на карачки и гузнами задавят супостатов...

- То есть, мы в следующую ночь опять останемся одни против всех этих?

Прохор, выколотив трубку о протез, усмехнулся и ответил:

- Дурак ты, Митька. И жадность твоя - дурацкая. Нужно сделать то, что было велено. И тогда никто не придет в твою избу.

Митька вспомнил попа Пафнутия, который выгнал его из церкви, и злорадно заявил:

- Да что нам стоит алтарь взорвать? Ведь если в церкви сидит черт, то и церковь получается чертовой?! Я готов!

Вдруг калитка распахнулась настежь, и во двор зашел вчерашний убитый наглухо дедок. Прохор выронил трубку из рук, а Митька издал горлом непонятный звук, напоминавший сразу клекот орла и бурчание живота у коровы, наевшейся свежей люцерны.

Дедок был в той же одежде, что и вчера, вот только голова его, не прикрытая шапкой, колосилась на ветру редкими седыми прядями старческих волос.

Глаза дедка резво метнулись во все стороны и остановились на сидевших родственниках. Рот его тут же расплылся в ехидной улыбке и глумливо прокричал:

- А не дозволите ли водицы испить, люди добрые?

Митька хотел было ответить что-то учтивое, но Прохор дал ему локтем в бок и сказал:

- Не дозволим! Пей у себя в болоте! Если есть дело, подойди и говори.

Дедок мерзко осклабился, зашел во двор и нагло хлопнул за собой калиткой.

- Эй! У себя дома так дверями в нужник хлопай! - возмутился Митька.

Дедок, не обратив внимания на пожелание Митьки, подошел к колоде, на которой расположились родственники, и присел напротив них, сложив ноги по-басурмански.

- Ну что? - спросил он. - Будем воевать и дальше?

Митька открыл рот, чтобы выругаться, как следует, но Прохор опять дал ему локтем под ребра, и тот скривился от посетившего его непродыхания.

- Что тебе нужно от нас? - трезво спросил Прохор, глядя в глаза дедка.

- Я же уже говорил, - ласково ответил тот. - Всего-навсего - алтарь в церкви взорвать. Я, конечно, понимаю, что от такого количества пороха вместе с алтарем сгорит вся церковь. Но, если хорошенько подумать, то что такое церковь без алтаря? Все равно, что сортир без дырки в полу...

- Но-но-но! - сказал Прохор. - Не надо блудить словами!

- Еще как надо! - не согласился дедок. - Что хорошего вы от этой церкви видели? Попа-развратника?

- Причем тут какой-то поп? - Прохор недружелюбно глядел на дедка. - Взрывать церкви - сатанинское дело!

- Да какая разница, чье это дело? - увещевательно спросил дедок. - Я же не призываю вас взорвать все христианство в мире! Я требую взорвать обитель вредного попа Пафнутия, которому даже анафема - булка с творожным кремом по сравнению с его грехами. И главное - я именно требую! Потому что денежки-то вами уже взяты...

Митька с Прохором тревожно переглянулись.

- Да-да! - торжествующе заявил дед. - Уже взяты и спрятаны. И прежняя ночь была предупредительной. Подумаешь, курей и поросят съели! А вот сегодня, если не одумаетесь, съедят и вас самих. Или сомневаетесь?

Дедок, хитро прищурившись, посмотрел на Прохора.

Митька, борзо взмахнув рукой, заявил:

- Да мы их всех раскатаем, как бублик скалкой!

Прохор привычно двинул локтем и Митька, согнувшись, прохрипел:

- Хотя и поп - сволочь редкостная...

- Вот-вот, - тут же согласился дедок. - Ну как?

- Согласны, - нехотя сказал Прохор. - Где порох?

- А там, куда ты добро свое спрятал, - ответил дед. - Уже лежит бочонок поверх твоего тайника в овраге, хворостом присыпанный.

Прохор непроизвольно покосился на Митьку и увидел, как у того напряглись желваки на лице. Инвалид, чертыхнувшись, ответил:

- Хорошо. Когда нужно сделать?

- А зачем откладывать в долгий ящик? - переспросил дед. - Раньше сделал - ходи свободным! Да еще и богатым, к тому же... Ведь не зря говорится: первый шаг к свободе - богатство!

- Ладно болтать! - решил Прохор. - Мы с тобой договорились?

- Да, - ответил дедок.

- Ну и иди отсюда! - приказал Прохор, вставая.

- Иду-иду, - бойко сказал дед.

Он резво вскочил на ноги и понесся к калитке. Но, не добежав до нее несколько шагов, дедок обернулся и зловеще крикнул:

- Негоже у старого человека шапку отбирать! Голова-то мерзнет!

Митька встрепенулся, и хотел было что-то сказать по этому поводу, но не успел. Дверь избы приоткрылась сама собой, и из нее выпрыгнул вдруг треух, прикарманенный ранее домовитым хозяином разгромленного двора. За ним, хлопая руками в попытках поймать ускользающее хозяйство, выскочила Грунька. Но, по какой-то странной подлости она вдруг споткнулась и кубарем скатилась с крыльца. Шапка, передвигаясь по двору на ушах, невообразимой расхлюстанной походкой подбежала к дедку и, взлетев, нахлобучилась тому на голову. Дед руками утвердил ее как надо и, осклабившись, произнес:

- Вот так-то!

- Ам! - лязгнул челюстью Митька.

- Ой! - полным боли голосом произнесла Грунька, вставая на ноги.

- Проваливай ко всем чертям! - завершил разговор Прохор.

Дедок поклонился и выскочил со двора, напоследок бахнув, как следует, калиткой.

- Вот сволочь! - сказал Митька. - Хлопает, как у себя в аду!

- А теперь дом твой - его дом, - ответил Прохор. - Потому и ведет он себя здесь - как хочет.

- Да ладно, - усомнился Митька. - Одноразовый договор. Он нам золото, мы ему - взорванную церковь.

Прохор набил трубку табаком и принялся ее раскуривать. Митька, тревожно наблюдая за его действиями, молчал и ждал ответа. Наконец Прохор затянулся, выпустил из ноздрей дым и сказал:

- Не бывает у него ничего одноразового. Раз принял его условия, - значит, продался полностью. И церковь - только начало...

- Да что ты говоришь? - вскричал Митька. - Договор есть договор!

- Ну-ну, - безразличным тоном ответил инвалид. - Пойдем, посмотрим, что там в овраге приготовлено для нас?

- А ты разве в овраге деньги спрятал? - блеснув глазами, живо поинтересовался Митька.

- Тьфу на тебя! - сказал Прохор и грозно посмотрел на своего зятя.

- Да что ты, что ты! - оправдываясь, заюлил Митька. - Это я так, пошутил...

Он тут же решил рассказать Прохору, где спрятал свои деньги (чтобы тот не подумал, будто у него возникло желание украсть инвалидову долю), как вдруг какая-то непонятная, но хорошо известная ему сила придержала его язык, и - как всегда - положение спасла Груня, которая уже стояла перед крыльцом в полный рост и голосила: