Установление – 1

Он прибыл домой на закате короткого зимнего дня, начавшегося пасмурной погодой и завершившегося снегопадом, и через час уже сидел за восьмиугольным столом в доме Сермака.

Первые его слова отнюдь не были рассчитаны на то, чтобы взбодрить собравшихся, заметно подавленных сгущающимися снежными сумерками.

– Боюсь, – сказал он, – что наше положение из тех, что в мелодрамах обычно именуются "Пропащее Дело".

– Ты так полагаешь? – мрачно сказал Сермак.

– Не просто полагаю, Сермак. Для иного мнения не остается места.

– Вооружения… – начал было Докор Вальто несколько угодливо, но Борт тут же прервал его.

– Забудьте. Это уже старая история, – его глаза обежали круг присутствующих. – Я говорю о народе. Я признаю, что это было поначалу моей идеей – попытаться взлелеять дворцовый переворот, чтобы возвести на престол короля, более подходящего для Установления. Это была хорошая идея. И она все еще остается таковой. Один лишь пустяковый недостаток – она нереализуема. Великий Сальвор Хардин позаботился об этом.

– Если бы ты сообщил нам подробности, Борт… – кисло сказал Сермак.

– Подробности! Их нет! Все не так просто. Дело в идиотской ситуации на Анакреоне в целом. Все дело в этой религии, основанной Установлением. Она действует!

– Ну да!

– Чтобы оценить ее, надо наблюдать ее в действии. Здесь вы видите лишь большую школу для обучения жрецов и специальные действа, от случая к случаю устраиваемые ради паломников в каком-нибудь малопосещаемом уголке города – и только. В целом это нас мало затрагивает. Но на Анакреоне…

Лем Тарки разгладил свою чопорную остроконечную бородку одним пальцем и откашлялся.

– Что же это за религия? Хардин всегда говорил,что это лишь пышный вздор, предназначенный для того, чтобы заставить их принимать нашу науку без лишних вопросов. Помнишь, Сермак, в тот день он сказал нам…

– Объяснения Хардина, – напомнил Сермак, – не всегда следует принимать за чистую монету. Но что же это за религия, Борт?

Борт задумался.

– С этической стороны она превосходна. Она едва ли отличается от разнообразных философских учений старой Империи. Высокие моральные стандарты и все такое. С этой точки зрения жаловаться не на что. Религия является одним из великих цивилизующих средств в арсенале истории, и в этом смысле она удовлетворяет…

– Мы это знаем, – нетерпеливо прервал Сермак. – Ближе к делу.

– Ну что ж, – Борт был слегка смущен, но не показывал этого. – Религия, которую Установление лелеяло и поощряло, – не забывайте этого, – основана на строго авторитарных принципах. Одно лишь жречество имеет контроль над инструментами науки, переданными нами Анакреону, но и оно обучено использованию этих средств лишь эмпирически. Жители Анакреона всецело верят в эту религию и в… э… духовную ценность мощи, которой они управляют. Например, месяца два назад какой-то дурак стал ковыряться в энергостанции Фессалекийского храма – одной из самых больших. Он, разумеется, подверг радиационному заражению весь город. Это было сочтено местью божества – всеми, включая и жрецов.

– Я припоминаю. В газетах были в свое время отрывочные версии этой истории. Но не вижу, к чему ты клонишь.

– Так слушайте дальше, – жестко продолжал Борт. – Жречество образует иерархию, на вершине которой находится король, рассматриваемый в качестве младшего божества. Он является абсолютным монархом по божественному соизволению, и люди в это верят – и жрецы тоже. Подобного короля свергнуть нельзя. Теперь ты уловил суть?

– Погоди, – сказал Вальто. – Что ты имеешь в виду, говоря, что все это устроил Хардин? При чем тут он?

Борт с горечью взглянул на вопрошавшего.

– Установление усердно культивировало эти заблуждения. Под эти мистификации мы подвели серьезную основу, укорененную в нашей науке. Не существует праздника, на котором король, возглавляющий его, не был бы окутан лучистой аурой, поднимающейся над головой наподобие венца. Любой, посмевший коснуться короля, будет жестоко обожжен. В наиболее важные моменты король перемещается с места на место по воздуху – предположительно вдохновляемый божественными силами. Одним жестом он заполняет храм жемчужным, дивным сиянием. Этим простейшим трюкам, которые мы организовали к его выгоде, нет конца; и при этом в них верят даже жрецы, хотя сами их и устраивают.

– Плохо! – произнес Сермак, кусая губу.

– Мне хочется заплакать, уподобившись фонтану в парке мэрии, – откровенно признался Борт, – когда я думаю о шансе, который мы проворонили. Вспомним положение, каким оно было тридцать лет назад, когда Хардин спас Установление от Анакреона… В те времена народ Анакреона реально не осознавал, что Империя разваливается. Еще с поры Зеонского мятежа они более или менее самостоятельно вершили свои дела, но даже после того, как связи оборвались и дед Лепольда пиратски провозгласил себя королем, они не сообразили, что Империи каюк. Если б у Императора хватило тогда храбрости рискнуть, он смог бы все отвоевать с помощью двух крейсеров и внутреннего восстания, которое обязательно бы разразилось. И мы – мы! – могли сделать то же самое; но нет, Хардин организовал обожествление монарха. Лично я этого не понимаю. Зачем? Зачем? Зачем?

– А что делает Верисоф? – внезапно заявил Джейм Орси. – В свое время он являлся откровенным акционистом. Что он там делает? Или он так слеп?

– Я не знаю, – коротко бросил Борт. – Для них он верховный жрец. Насколько мне известно, он просто консультирует жречество по техническим вопросам. Он марионетка, черт бы его побрал, этого свадебного генерала!

Наступило всеобщее молчание, и взгляды обратились на Сермака. Молодой партийный лидер, нервно покусывая ногти, громко объявил:

– Плохи дела. Все это подозрительно!

Он огляделся и добавил более энергично:

– Неужто Хардин такой дурак?

– Видимо, – пожал плечами Борт.

– Никогда! Что-то тут не то. Чтобы так тщательно и безнадежно перерезать собственную глотку, надо быть колоссально тупым. Хардин не мог оказаться таковым, даже будучи полным дураком, а последнее утверждение я отвергаю. С другой стороны – оснастить Анакреон всеми видами вооружений! Я этого не понимаю.

– Вопрос этот, признаться, непонятен, – сказал Борт, – но факты налицо. Что мы еще можем предположить?

– Откровенная измена, – отрывисто произнес Вальто. – Он у них на содержании.

Но Сермак нетерпеливо мотнул головой.

– И этого я не принимаю. Вся история столь нелепа и бессмысленна… Скажи-ка, Борт, слышал ли ты что-нибудь о боевом крейсере, который, как предполагается, Установление должно привести в порядок для использования в анакреонском флоте?

– Боевом крейсере?

– Старом имперском крейсере…

– Нет, не слышал. Но это ничего не значит. Базы военного флота – это религиозные святилища, куда обычный люд категорически не допускается. О состоянии флота вообще никогда не сообщают.

– Тем не менее, кое-какие слухи просочились. Люди из Партии поднимали этот вопрос в Совете. И Хардин ничего не отрицал. Его представитель угрожал распространителям слухов – не более того. Возможно, это тоже имеет значение.

– Все один к одному, – сказал Борт. – Кругом безумие. Одно сообщение хуже другого – если только они заслуживают доверия.

– Неужели, – заметил Орси, – Хардин располагает каким-то секретным оружием? Ведь это…

– Да, – со злостью произнес Сермак, – огромный дьявол из табакерки, который выскочит в нужный психологический момент и до смерти напугает старину Виениса. Если б Установление зависело от некоего секретного оружия, оно могло бы само взорвать себя ко всем чертям и избавиться от агонии в ожидании конца.

– Хорошо, – сказал Орси, поспешно сменив тему, – поставим вопрос так: сколько времени у нас осталось? Как ты думаешь, Борт?

– Не смотрите на меня так: я не знаю, хотя вопрос действительно именно в этом. Анакреонская пресса вообще никогда не упоминает об Установлении. В данное время она всецело заполнена предстоящими празднествами. Как вы знаете, на следующей неделе Лепольд станет совершеннолетним.