Сегодня-позавчера (СИ)

К сожалению, огневые маленьких, гордых, как горные птицы, горных орудий быстро вычисляли, накрывали. А у них даже орудийных щитов не было.

У румын наибольшее беспокойство нам доставили корпусные орудия. Они не были видны. Били откуда-то с закрытых позиций. Но, били мощно, часто. И смертоносно.

Ещё румыны катили свои пт-орудия. Те самые мелкашки, что обескровили приданные к нам бронеавтомобили. Совсем мелкие. Совсем бесполезные против окопавшейся пехоты. Расчёт - 5-7 чел. Кучкой. Пыжатся, катят. А вдруг - русские Т-34? Одним словом - печеньки. Одной очередью останавливал их мучения. Щита, как такового, у орудия - нет. Укрыться им негде. Пусть я и не убивал всех - говорю же - одной очередью всех - редчайшая удача, но - орудие оставалось на месте, трупы лежали, раненные отползали. Живые - прятались. ПТО-шники даже не пытались со мной перестреливаться. Понимали прекрасно - 40-мм пулька против окопавшейся пехоты - бесполезна. Так что пушка оставалась на месте, пушкари пытались жить, как пехота.

Ещё славно покуражились миномётчики. С обеих сторон. Только вот беда - у наших боезапас, наверное, иссяк. Через несколько часов заметил, что разрывы мин в рядах румын стали редеть. А уж различать по разрыву мину от снаряда - научился. А вот по штрафной роте - миномёты как лупили, так и лупили. Одно радовало - миномётчики румын - не немцы. Не такие заковыристые умельцы. Попадания в сами окопы - редкость. А это в миномёте - самое страшное. Большая часть румынских мин разрывалась снаружи. И то - хлеб.

Теперь про меня и пехотную сторону боя. Тут было всё просто - высунулся, наметил цель, выставил пулемёт, прицелился или подождал цель, построчил, нырнул в окоп - бежишь в позе "Зю" отсель - тудой. И живее, живее. Про миномёты - говорил. Вот и всё. Просто.

Не умереть - сложно. Не словить пулю, осколок - сложно.

Сдержать такими редкими "вылазками" массу пехоты - сложно. Они лезли, как тараканы. Ползком, перебежками. Сотнями.

И танки. Что не лезли вперёд, крутились среди кустов разрывов снарядов, сверкали пулемётами не переставая, изредка сплёвывая со своих мелкокалиберных пушек. С этаким презрением.

Сорокопятки были. Но - там. И гранаты у нас были. Но - тут. А танки - там. Подавляли своими пулемётами. Казалось - абсолютно равнодушные к буйству артиллерийского огня вокруг. Осколки снарядов бессильно били в броню. Это надо было конкретно попасть снарядом прямо в танк. Или так близко с ним, чтобы фугасное воздействие машину повредило. Пока - не случилось. Так что танки наступали с тем самым правилом прогульщика - шаг вперёд, два - назад. Ловко.

А под прикрытием их огня пехота противника - давила. Несла большие потери, но всё ближе подбиралась к окопам штрафников. Казалось - сейчас резко все поднимутся, рывок - пипец котёнку! Такая масса просто растопчет. Но, не поднимались. Нет рывка. Есть медленное и неотвратимое давление гидромолота.

Высунулся. Окинул лунный пейзаж взглядом. Уже и снега не стало. Всё - черно. Ё-о! Сколько вас! Кого ж из вас приголубить? Вот ты, чего руками размахался? А вот ещё стайка гусей прёт 50-мм миномёт и ящики зарядов. Выставляю пулемёт, дышу, как перед прыжком в прорубь, выдыхаю, задерживаю дыхание - Немтырь так делал, земля ему периной, ловлю в прицел руководителя-рукомахателя, но тот, будто почуял, залёг. Перевожу прицел на стайку миномётчиков, что решили подтащить свой инструмент поближе. Выдыхаю. На таком расстоянии они - размером с мух. Целиться надо сюда, чтобы попасть - туда. Придавливаю спуск. Ещё и ещё. Не смотрю - попал или нет. Ловлю следующих. У меня ещё есть время. Копчик ноет, но не бьёт током.

Вижу краем глаза интересную картину - танк прёт вперёд, а за его кормой выстроилась целая толпа, жмутся к нему, как цыплята за клушкой. Я у них - во фланге. Прав был ротный. Фланкирующая у меня позиция. Целю в танк. Пока пули долетят - вместо танка там будут эти воробушки. Стреляю на остаток ленты. И опять не смотрю на результат, ныряю в окоп, горячий ствол на спину, согнувшись, на полусогнутых, бегу на следующую позицию.

Слегка обидно, что результат нашего титанического труда в фортификации так быстро уничтожается - окопы уже наполовину разбиты, осыпались. Как и мои уши. Надо было ставить подпорки, обшивать чем-либо, как немцы делают, чтобы не осыпалось. А так - траншеи стремительно превращаются в продольные углубления. Скоро бегать не выйдет. Только ползать. А в уши надо было ваты напихать, как Лошадь.

А где Лошадь? Где мои патроны? Что это я про него вспомнил? Весь бой было - прохладно, а сейчас заволновался. Бегу искать. И пробегаю мимо. Возвращаюсь, ставлю пулемёт, начинаю по-собачьи рыть землю. Натыкаюсь на ватник, вцепляюсь в него, дергаю. Появился воротник, вцепляюсь двумя руками, дергаю, ткань трещит, ватник рвётся, но удалось выдернуть из земли голову и плечи бойца. Просовываю свои руки ему под мышки, смыкаю их в кольцо, дёргаю. Тело Санька, как тесто, ползёт из моих рук. Зато вырвал его руки из земли. Опять хватаю его под мышки, начинаю не дёргать, а раскачивать, выкорчёвывать. При этом сильно сжимал его. Он закашлял, очнулся.

- Живой, конь педальный! Дальше - сам! И остальных бойцов проверь! Понял?

- А? - он смотрит на меня совершенно потусторонним взглядом.

Ничего он не понял. Махнул на него рукой, схватил пулемёт, схватил две коробки с лентами, что были в руках библиотекаря, когда его засыпало, вместе с руками библиотекаря и освободились. Открыл короба - чисто. Заправил ленту в питатель пулемёта, отбежал шагов на пять, выставил пулемёт. Причесал осмелевших румын, что решили, что раз мой пулемёт молчит непривычно долго, то можно уже и в полный рост ходить-гулять, как по проспекту. Не, ребята! Я ещё жив! Лежать!

Минут через ндцать - в бою ощущение времени - неверное, приполз Санёк, с ящиком патронов. Грязный, как шахтёр. Только глаза и белеют. Глаза, кстати, уже - нормальные. Не шальные. Показал 2 пальца, покачал головой. Минус два. Плохо. Библиотекарь стал трясущимися руками забивать патроны в ленту.

- Ты уже умер! Ты в курсе? - ору ему в лицо. От постоянных взрывов уши как ватой забиты.

Он кивает. И, ... улыбается:

- Я понял, как ты это делаешь! - кричит, заикаясь, - Нет в голове ничего! Ничего! Я - не боюсь! Некогда стало бояться!

Показал ему свою руку, изобразил тремор.

- Близко взорвался. Трясёт всего и тошнит. И очки я потерял, - кричит.

Контузило. Бывает.

Встаю прямо тут, "приглаживаю" своей газонокосилкой марки Рейнсметалл самых смелых и самых глупых врагов. Отбегаю за излом окопа, опять стреляю.

Когда же обеденный перерыв? Что-то я притомился уже бегать! Юмор у меня такой. Хотя, правда, устал. Мадьяры, вы б покурили бы, что ли? Настырные какие! Вот вам порция свинцовых пилюль с притормаживающим эффектом!

Блин! Сглазил! Только вот танка мне и не хватало! Уёжище, устаревший, но - танк, ёпта!

- Санёк, танк! Тащи гранаты! Живее, мать твою! Коромыслом! Туда! Стой, ты! Смотри! Туда тащи! Там встретим! Понял? Беги! Лошадь!

На четвереньках он "побежал" по осыпавшимся ходам сообщения к ближайшей "нычке" с "антитанкином". А я "побежал" в такой же позе в противоположную сторону, прихватив ленту, что он снаряжал. Кто бы мне сказал раньше, что на коленях и одном локте можно "бегать" - не поверил бы. Можно. И очень быстро. Когда головы поднять нельзя - научишься. Ползком "бегать" будешь.

Куда я "бежал"? Надо "отсечь" пехоту от танка. Смещаюсь "мористее", т.е. налево, насколько это будет возможно. Чтобы обстрелять их сбоку. Они прячутся за бронёй. Всё. Дальше мы не копали.

А вот и один из моих бойцов. Мёртвые глаза смотрят в небо. Каска пробита на лбу. Как раз там, где некоторые рисуют звезду красной краской. А в кино показывают, что пули каску не пробивают. Полоска крови из-под каски через бровь за ухо. Винтовка намертво в руках. Героически принял смерть. В бою. С оружием в руках. Уважаю! Отомщу! Костя его звали.