Как Ингвар Херлофссон повстречал колдуна, похожего на Одина (СИ)

- А давай я тебя угощу добрым вином!

Олаф заподозрил неладное и потребовал, чтобы колдун первым отпил из кубка. Но вино оказалось настоящим, очень крепким и очень сладким, Олафу понравилось, он попросил налить в бурдюк, а колдун дал целую флягу, драгоценную, из заморского стекла, и спросил, сколько таких фляг дадут в Трондхейме за наложницу.

- Да штук десять, наверное, - ответил Олаф.

Надо сказать, что крепкое вино ударило ему в голову, из-за этого он не сразу понял вопрос и ответил неправильно, он имел в виду, что за одну флягу дадут десять наложниц, а вслух сказал, что дадут десять фляг за наложницу. Но колдун все равно обрадовался и сказал, что такая торговля ему по нраву. И когда Олаф понял, что происходит, он сказал, что в Трондхейм за наложницами ехать незачем, он их сам наловит сколько надо по десять фляг за штуку, но ни флягой меньше. На том и договорились, и стали ждать лета, когда придет благоприятное время для похода.

2

В деревне, о которой сложена эта сага, жил молодой рыбак по имени Ингвар Херлофссон, сын Херлофа Селедки. Про его отца говорили, что тот в юности был дружен с нынешним таном, и в тот вечер, когда Рорик Рагнарссон вошел во врата холмов и сошелся там с альвийкой Линдой, в доспех его облачал именно Херлоф. Но когда Рорик вырос, дружба у них с Херлофом разладилась, и теперь Херлоф ходил не с Рориковой дружиной, а на лодке за сельдью. И сын его тоже ходил за сельдью, иногда с отцом, а иногда сам. В день, о котором сложена эта сага, Ингвар пошел за сельдью сам.

Повествуя о том походе, одни рассказчики говорят, что улов Ингвара был богат, а другие говорят, что он поймал только один старый кувшин, из которого вышел волшебный дым, обругал Ингвара человечьим голосом и рассеялся. Но это сага не о том, что Ингвар поймал, а о том, кого он встретил. А встретил он Одина.

Один был одет в волшебный плащ из чего-то неведомого, похожего на русалочью кожу, на ногах у него были парусиновые штаны цвета неба, как у альвов и колдунов, а на голове шляпа с широкими полями, из под которой торчали седые волосы. Поверх глаз Один надел шоры из черных самоцветов в костяной оправе, крашеной в черное, человеку сквозь такие шоры ничего не разглядеть, но Один видит все, он же бог.

Поравнявшись с Одином, Ингвар вежливо кивнул и приостановился на случай, если бог пожелает побеседовать. Будь Ингвар полуденным гоблином с волосами как сажа, он бы поклонился до земли или вообще пал ниц, но норманны таких вещей не делают никому, будь он хоть десять раз бог. Кивнул, обратился почтительно, и достаточно.

- Мир тебе, отец дружин! - почтительно произнес Ингвар.

- Привет, воин, - отозвался Один. - Знакома ли тебе дева по имени Вигдис Рорикссдоттир? Она вроде раньше жила где-то поблизости?

- Конечно, знакома! - воскликнул Ингвар. - Ее отец - Рорик Рагнарссон, тан нашей деревни. Вигдис пропала в прошлом месяце, вышла к фьорду погулять, налетела метель, ее искали и не нашли, тетя Сигун очень горевала. А что?

- Она не умерла, - сказал Один. - Колдуны, что живут под Ушбой-горой, одурманили ее магией, взяли в рабство и сделали наложницей.

Ингвар нахмурился, рука сама собой легла на рукоять топора. Но в следующее мгновение чело Ингвара разгладилось.

- Я понял, ты меня проверяешь, поверю ли я хуле на возлюбленную! - восклинул Ингвар. - Так вот, я не верю! Знай, отец дружин, что пока Вигдис не ушла в метель, я ее любил, и она меня тоже любила, и ничто не стояло между нами, кроме воли ее отца! Так Вигдис Рорикссдоттир не из тех дев, что сдаются в рабство! Скорее корабли начнут плавать под водой, чем Вигдис начнет торговать своей женственностью! Ха! Хотел бы я взглянуть на того, кто решится ее купить! Она сильная как валькирия, и храбрая, она зарежет любого, кто на нее покусится, в то же мгновение, как ей развяжут руки! Хотя погоди... Ее так и не развязали?

- Нет, телесно она свободна, - сказал Один. - Но ее разум опутан черной магией. Каждый день ей подносят колдовское зелье, подобное вину, но сильнее. И еще ей дают играть в колдовские игры, которые туманят разум и насылают порчу на бессмертную душу. А в промежутках ее заставляют творить непотребство, и она творит его радостно, потому что забыла, что такое хорошо и что такое плохо.

- Прости, отец дружин, я тебе не верю, - сказал Ингвар. - Вигдис не такова.

- Теперь Вигдис такова, - возразил Один. - Гляди.

Он достал из-под плаща волшебный камень, похожий на зеркало, сотворил пальцами волшебный жест, камень засветился колдовским светом и на его поверхности нарисовалась Вигдис, маленькая, плоская, голая и... гм... Ингвару она говорила, что такого не делает, дескать, противно, а тут не противно, аж причмокивает, а муж-то с ней... да это же гоблин! И с другого конца что-то шевелится... тоже гоблин...

- Теперь ты мне веришь? - спросил Один.

Ингвар пожал плечами и ничего не ответил.

- Ладно, как хочешь, - сказал Один и щелкнул пальцами, голая Вигдис исчезла с поверхности камня. - Хочешь - верь, не хочешь - не верь, дело твое. Я дам тебе три ключа, делай с ними, что пожелаешь. Можешь выбросить, а можешь позвать товарищей и завоевать обитель колдунов, выбор за тобой.

Один убрал волшебный камень, достал три гадательные кости и протянул Ингвару.

- Это не ключи, - сказал Ингвар. - Это гадательные кости.

- Это ключи, - возразил Один. - Просто они не похожи на ключи, потому что волшебные. Они открывают врата крепости колдунов. Надо подойти к наружным вратам, перед владельцем ключа они откроются сами. Внутри будет длинный коридор, а в конце другие врата, они тоже откроются сами. Пусть один воин с ключом встанет у первых врат, другой у вторых, а третий на середине коридора. Тогда появится сквозной проход, и в крепость колдунов сможет зайти вся дружина. А там ты уже сам увидишь, солгал я про Вигдис или нет.

Ингвар протянул руку и сгреб все три кости в ладонь.

- Благодарю тебя, отец дружин, - сказал он. - Сдается мне, ты не солгал, ибо те, кто лгут, говорят иначе, чем ты. Но даже если ты лжешь, немало чести разграбить обитель колдунов, выпить драгоценного вина, сколько влезет, а что не влезет, продать в Трондхейме! Чем бы эта история ни кончилась, о ней сложат прекрасную сагу!

Один скривился и плюнул на землю.

- Как же, драгоценное, - сказал он и плюнул еще раз. - Обычная крепленка. Ладно, бывай.

- Погоди! - воскликнул Ингвар. - Дай мне волшебный камень! А то мне никто не поверит, скажут, дескать, мухоморов объелся...

- А ты сделай, чтобы поверили, - посоветовал Один. - Камень не дам.

Развернулся и ушел. Ингвар проводил его взглядом и пошел своей дорогой.

Надо сказать, что после того случая, когда колдун рассказал Олафу Гуннарссону, что в поселении колдунов хранится много драгоценного вина в драгоценных флягах, Олаф рассказал о том брату Торвальду, а тот сначала хотел воевать колдунов вдвоем с братом, но засомневался, достанет удачи на двоих, передумал и рассказал о колдуньем богатстве Рорику Рагнарссону. Тот позвал дружину, они пришли к Ушбе-горе, облачились в доспехи, Рорик подошел к воротам и стал кричать, что пусть колдуны выносят дань, а то война. Рорику ответил зычный колдовской голос, что дани не будет и пусть Рорик идет своей дорогой, пока цел. Рорик закричал, что колдовство зычного голоса ему ведомо, надо просто орать в волшебный рог, и пусть они таким колдовством детей пугают, а его пусть не пугают, и если прямо сейчас никто не выйдет на честный бой, то он сломает ворота и дальше пусть боги рассудят. Рорику никто не ответил, и он, выждав положенное время, стал ломать ворота, но сломал только собственный топор. А потом за воротами загремело, любимый конь Рорика пал замертво, а зычный голос сказал, что следующим падет Рорик. Рорик понял, что крепость колдунов неприступна, и отступил.

Ингвар наблюдал эти события издали, его в поход не взяли, потому что когда тан идет в поход, он берет с собой только дружину, ведь если брать в поход всех подряд, то и добычу придется делить на всех подряд, а это несправедливо. Вот если чужой тан идет походом на родную деревню, тогда свой тан берет с собой всех, потому что в оборонительном бою вся добыча - броня да оружие, а она по-любому достается тому, кто завалил соперника, так что простым землепашцам ничего не достается, и это справедливо.